И временно: пока выздоровеет артист. Всё равно наша школа становится на ремонт, и я совершенно свободен.
Гости застали маму в слезах, - тут уж ничего я поделать не мог. Теперь мама утверждает, что сразу почувствовала: цирк - это навсегда. А ведь она в душе всё ещё надеялась, что я закончу институт и буду инженером.
Гонщиком я был пять лет. Я исколесил всю страну, и теперь мне кажется, что всё, что было до цирка, - это так, только прелюдия, а настоящая жизнь началась, когда я в первый раз не из рядов, а снизу, с манежа, увидал залитый огнями кратер цирка и вдохнул его запах влажных опилок, нагретого металла и конского пота.
По правде говоря, сначала я тоже думал, что это - временно. Вот выздоровеет артист - и я уйду... Вот подготовлю себе сменщика (тот парень так и не вернулся в цирк)... Вот съезжу в Красноярск, посмотрю матушку-Сибирь...
- Да брось ты эти разговоры, - посмеивался руководитель нашего номера Михаил Приходько. - Цирк - это, знаешь, какая штука? Навеки забирает!
Миша знал, что говорит: когда-то и он точно так же пришёл в цирк из спорта и остался навсегда. Он вообще всегда знал всё наперёд. И когда во время гастролей в Москве меня вызвали в Главное управление, Михаил сразу заволновался.
- Это что-то очень важное, Петрусь, - сказал он. - Я еду с тобой.
Он остался под дверью кабинета, куда я вошёл, и я чуть не убил его этой самой дверью, когда вылетел в коридор, красный, как рак, и мокрый, как мышь.
- Бегемот! - выпалил я ему в лицо. - Предлагают дрессировать бегемота. Впервые в Советском Союзе и всё такое! В зооцентр прибыл молодой бегемот - годовалый. Говорят, нужен смелый человек, а вы, - я, значит, - мотогонщик. Вы, говорят, подходите полностью, тем более, в цирке не так давно, в номер свой, как говорится, костями не вросли, а с другой стороны - наш, цирковой человек.
- Ну, а ты? - нахмурился Миша. - Что ты сказал?
- Отказался, конечно. У меня и собаки дома никогда не было, а тут - бегемот!
- А они?
- Говорят - идите подумайте, посоветуйтесь. Завтра дадите ответ. Смех один!
- Вытри лоб, - всё так же хмуро сказал Михаил. - Так! Теперь иди обратно в кабинет и скажи: я подумал уже, посоветовался и принимаю предложение. Стой, молчи! Сам понимаешь, как мне будет трудно без тебя, - когда ещё человека найду, - но только... только надо по справедливости. К цирку ты навсегда прирос - это факт! Что ж, так и будешь всегда вторым? "Шар смелости под руководством Михаила Приходько!" А где Петрос Петросян? У нас получить номер не так-то просто, а тут сами предлагают! Да ведь это будущий аттракцион! Петрусь, я тебя знаю, ты сможешь, ты такое навыдумываешь! Ну, иди! Иди, я тебе говорю! Да не забудь сказать спасибо!
Наутро в зооцентре мне показали бассейн, в котором мокло что-то очень большое. Служитель забарабанил железной палкой по рельсинам, ограждавшим загон, и из воды медленно выплыли сначала ноздри, а потом налитые яростью глаза, глубоко посаженные в бугорки-бинокли. Это и был Манук.
ЗА КУЛИСАМИ ЦИРКА
Если вы попадёте днём за кулисы цирка - разумеется, не через главные, накрепко запертые двери, а через проходную с надписью "Служебный вход", - вы увидите, что народу там полным-полно. Помощники дрессировщиков убирают клетки животных. Билетёры подметают в рядах. Электрики снова и снова отрабатывают световые эффекты. Повторяет музыку оркестр. А на манеже репетируют артисты. Инспектор манежа тот самый, который вечером выходит в чёрном фраке и объявляет в микрофон номера, - как бы разделил круглую, как торт, арену невидимым ножичком на невидимые ломти, и в каждом таком "ломте" работает артист. Вот бросает свои булавы жонглёр - одну, вторую, пятую... ох, кажется, восьмую, это уже рекордный номер! Рядом - девчушка лет пятнадцати в заштопанном трико "крутит колёса": с руки на руку, боком - это простое, с мостика на стойку и снова на мостик - арабское. Крутит так, что в глазах мелькает, и вдруг с размаху садится на "шпагат". Вечером она выбежит на залитый огнями манеж - нарядная, в осыпанном блёстками костюме, - и будет после каждого трюка улыбаться, будто всё это ей вовсе не трудно, будто она так и родилась, гибкой и упругой, как пружинка. Но сейчас по её лицу и шее струится пот, и старое голубое трико стало от него тёмно-синим...
У самого выхода из-за кулис - он называется форганг - репетируют акробаты с першами, длинными полыми металлическими шестами. Мужчина с мускулами, выпуклыми, как дыньки, держит перш на плече, вернее, перш сам стоит на плече, а руки гимнаст развёл в стороны. И смотрит вверх, туда, где на самом конце перша, вдев ногу в бархатную петлю, тренируется его тоненькая белокурая партнёрша - то повисает вниз головой, то, упершись ногами в перш, парит в воздухе, как ласточка, то кувыркается, то притягивает ноги к затылку...
А рядом полная темноволосая дама и её двенадцатилетняя дочь учат чёрненькую тонконогую собачку делать сальто: на собачку надет нагрудник, от него тянутся тонкие ремешки - "лонжи". Мать и дочь крепко держат эти лонжи и с их помощью перекувыркивают собачку в воздухе - лонжи не дают ей упасть.
В общем, идёт репетиция. Она идёт в цирке каждый день, обязательно каждый день, по многу часов. Одни артисты сменяют других и тренируются, репетируют, повторяют уже казалось бы безупречно отшлифованные номера, потому что цирк - это настоящая честная работа. Нужно блистательное, безошибочное, точное умение, а это требует каторжного труда.
В тот самый день, о котором идёт речь, в цирке было людно: одни репетировали, другие ждали своей очереди. Как вдруг на манеж вышел инспектор. Сейчас он был, разумеется, не во фраке, а в светлой рубахе с короткими рукавами. Он стал в форганге и захлопал в ладоши. От неожиданности жонглёр уронил булаву, а девушка на перше, выдернув ногу из петли, быстро соскользнула вниз, на опилки. Артисты подошли к инспектору. Он поднял руку, требуя внимания:
- Товарищи, всем освободить манеж. Будет репетировать Петросян. Как - почему сегодня? Потому что завтра у него уже выступление. Лиля, кончай крутить свои колёса: ты что хочешь, чтобы тебя слопал крокодил? Пожалуйста, кто свободен - оставайтесь на репетицию, Петрос Георгиевич даже просил, чтобы побольше людей было - как на представлении. За животных волнуется, хочет создать им привычную обстановку. Ну, живее! Устанавливать декорации!
Инспектор вытер потный лоб - на улице стояла испепеляющая жара - и ушёл за кулисы. Там он наткнулся на девочку с длинными чёрными косами и строго наморщил лоб:
- Ты что тут делаешь? Чья? Ах, Петросяна дочка? Значит, ты и есть Тина, которая так долго болела, а потом жила у бабушки?
- А вы откуда знаете? - вырвалось у Тины.
- Я в цирке всё знаю, - подмигнул ей инспектор, - я в нём работаю сто тысяч лет. Ты спроси своего папу, кто такой дядя Коля, - он скажет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Гости застали маму в слезах, - тут уж ничего я поделать не мог. Теперь мама утверждает, что сразу почувствовала: цирк - это навсегда. А ведь она в душе всё ещё надеялась, что я закончу институт и буду инженером.
Гонщиком я был пять лет. Я исколесил всю страну, и теперь мне кажется, что всё, что было до цирка, - это так, только прелюдия, а настоящая жизнь началась, когда я в первый раз не из рядов, а снизу, с манежа, увидал залитый огнями кратер цирка и вдохнул его запах влажных опилок, нагретого металла и конского пота.
По правде говоря, сначала я тоже думал, что это - временно. Вот выздоровеет артист - и я уйду... Вот подготовлю себе сменщика (тот парень так и не вернулся в цирк)... Вот съезжу в Красноярск, посмотрю матушку-Сибирь...
- Да брось ты эти разговоры, - посмеивался руководитель нашего номера Михаил Приходько. - Цирк - это, знаешь, какая штука? Навеки забирает!
Миша знал, что говорит: когда-то и он точно так же пришёл в цирк из спорта и остался навсегда. Он вообще всегда знал всё наперёд. И когда во время гастролей в Москве меня вызвали в Главное управление, Михаил сразу заволновался.
- Это что-то очень важное, Петрусь, - сказал он. - Я еду с тобой.
Он остался под дверью кабинета, куда я вошёл, и я чуть не убил его этой самой дверью, когда вылетел в коридор, красный, как рак, и мокрый, как мышь.
- Бегемот! - выпалил я ему в лицо. - Предлагают дрессировать бегемота. Впервые в Советском Союзе и всё такое! В зооцентр прибыл молодой бегемот - годовалый. Говорят, нужен смелый человек, а вы, - я, значит, - мотогонщик. Вы, говорят, подходите полностью, тем более, в цирке не так давно, в номер свой, как говорится, костями не вросли, а с другой стороны - наш, цирковой человек.
- Ну, а ты? - нахмурился Миша. - Что ты сказал?
- Отказался, конечно. У меня и собаки дома никогда не было, а тут - бегемот!
- А они?
- Говорят - идите подумайте, посоветуйтесь. Завтра дадите ответ. Смех один!
- Вытри лоб, - всё так же хмуро сказал Михаил. - Так! Теперь иди обратно в кабинет и скажи: я подумал уже, посоветовался и принимаю предложение. Стой, молчи! Сам понимаешь, как мне будет трудно без тебя, - когда ещё человека найду, - но только... только надо по справедливости. К цирку ты навсегда прирос - это факт! Что ж, так и будешь всегда вторым? "Шар смелости под руководством Михаила Приходько!" А где Петрос Петросян? У нас получить номер не так-то просто, а тут сами предлагают! Да ведь это будущий аттракцион! Петрусь, я тебя знаю, ты сможешь, ты такое навыдумываешь! Ну, иди! Иди, я тебе говорю! Да не забудь сказать спасибо!
Наутро в зооцентре мне показали бассейн, в котором мокло что-то очень большое. Служитель забарабанил железной палкой по рельсинам, ограждавшим загон, и из воды медленно выплыли сначала ноздри, а потом налитые яростью глаза, глубоко посаженные в бугорки-бинокли. Это и был Манук.
ЗА КУЛИСАМИ ЦИРКА
Если вы попадёте днём за кулисы цирка - разумеется, не через главные, накрепко запертые двери, а через проходную с надписью "Служебный вход", - вы увидите, что народу там полным-полно. Помощники дрессировщиков убирают клетки животных. Билетёры подметают в рядах. Электрики снова и снова отрабатывают световые эффекты. Повторяет музыку оркестр. А на манеже репетируют артисты. Инспектор манежа тот самый, который вечером выходит в чёрном фраке и объявляет в микрофон номера, - как бы разделил круглую, как торт, арену невидимым ножичком на невидимые ломти, и в каждом таком "ломте" работает артист. Вот бросает свои булавы жонглёр - одну, вторую, пятую... ох, кажется, восьмую, это уже рекордный номер! Рядом - девчушка лет пятнадцати в заштопанном трико "крутит колёса": с руки на руку, боком - это простое, с мостика на стойку и снова на мостик - арабское. Крутит так, что в глазах мелькает, и вдруг с размаху садится на "шпагат". Вечером она выбежит на залитый огнями манеж - нарядная, в осыпанном блёстками костюме, - и будет после каждого трюка улыбаться, будто всё это ей вовсе не трудно, будто она так и родилась, гибкой и упругой, как пружинка. Но сейчас по её лицу и шее струится пот, и старое голубое трико стало от него тёмно-синим...
У самого выхода из-за кулис - он называется форганг - репетируют акробаты с першами, длинными полыми металлическими шестами. Мужчина с мускулами, выпуклыми, как дыньки, держит перш на плече, вернее, перш сам стоит на плече, а руки гимнаст развёл в стороны. И смотрит вверх, туда, где на самом конце перша, вдев ногу в бархатную петлю, тренируется его тоненькая белокурая партнёрша - то повисает вниз головой, то, упершись ногами в перш, парит в воздухе, как ласточка, то кувыркается, то притягивает ноги к затылку...
А рядом полная темноволосая дама и её двенадцатилетняя дочь учат чёрненькую тонконогую собачку делать сальто: на собачку надет нагрудник, от него тянутся тонкие ремешки - "лонжи". Мать и дочь крепко держат эти лонжи и с их помощью перекувыркивают собачку в воздухе - лонжи не дают ей упасть.
В общем, идёт репетиция. Она идёт в цирке каждый день, обязательно каждый день, по многу часов. Одни артисты сменяют других и тренируются, репетируют, повторяют уже казалось бы безупречно отшлифованные номера, потому что цирк - это настоящая честная работа. Нужно блистательное, безошибочное, точное умение, а это требует каторжного труда.
В тот самый день, о котором идёт речь, в цирке было людно: одни репетировали, другие ждали своей очереди. Как вдруг на манеж вышел инспектор. Сейчас он был, разумеется, не во фраке, а в светлой рубахе с короткими рукавами. Он стал в форганге и захлопал в ладоши. От неожиданности жонглёр уронил булаву, а девушка на перше, выдернув ногу из петли, быстро соскользнула вниз, на опилки. Артисты подошли к инспектору. Он поднял руку, требуя внимания:
- Товарищи, всем освободить манеж. Будет репетировать Петросян. Как - почему сегодня? Потому что завтра у него уже выступление. Лиля, кончай крутить свои колёса: ты что хочешь, чтобы тебя слопал крокодил? Пожалуйста, кто свободен - оставайтесь на репетицию, Петрос Георгиевич даже просил, чтобы побольше людей было - как на представлении. За животных волнуется, хочет создать им привычную обстановку. Ну, живее! Устанавливать декорации!
Инспектор вытер потный лоб - на улице стояла испепеляющая жара - и ушёл за кулисы. Там он наткнулся на девочку с длинными чёрными косами и строго наморщил лоб:
- Ты что тут делаешь? Чья? Ах, Петросяна дочка? Значит, ты и есть Тина, которая так долго болела, а потом жила у бабушки?
- А вы откуда знаете? - вырвалось у Тины.
- Я в цирке всё знаю, - подмигнул ей инспектор, - я в нём работаю сто тысяч лет. Ты спроси своего папу, кто такой дядя Коля, - он скажет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10