Притронуться к нему страшно. Наш пёс накололся, домой убежал.
Дикобраз любит арбузы. Вот он с трудом пролез через ограду и ушёл в свою нору под скалами, топорща и роняя иглы.
А иглы у дикобраза длинные, крепкие. Если такую иглу очинить, ею можно писать, как стальным пером. Можно, например, написать письмо о том, как дикобраз приходил ночью на бахчу, когда поспели арбузы.
КРАК
Попугаю скучно было одному. Он сидел в кольце высокой клетки с проволочным куполом и прислушивался.
В коридоре послышался стук когтей по паркету.
- Крак! - крикнул попугай. - Крак!
В дверях появился Крак - большой серый дог.
Он внимательно оглядел комнату, стараясь не смотреть на попугая, от которого у него рябило в глазах.
- Крак!
Тело дога вытянулось, как от удара.
- Крак! Крак! - повторял попугай и шумно хлопал крыльями.
Крак думал: его имя мог называть хозяин - он добр; хозяйка - она ласкова; сын хозяина - он мал. Но птица? Нет!
Крак повернулся и вышел из комнаты.
- Крак! Крак! - звал его попугай.
Но дог больше не показывался.
У РУЧЬЯ
Когда я был маленький, в Гиссарских предгорьях было много джейранов.
Однажды я ушёл далеко от дома и играл один у ручья. Я надел на голову целую шапку зелёных листьев, обвязал себя длинной травой, срезал тростинку, прочистил её и стал в неё дуть, как в дудочку.
Звук у дудочки негромкий, но ясный. И вдруг из-за скалы показался джейран. Маленький, с длинными ушами и короткими загнутыми рожками. Под его острыми копытами осыпался песок.
Была весна. Вокруг цвели маки, летали бабочки, раскачивались зелёные ветки. Джейран поднял голову на высокой шее и поглядел мне в глаза. Я чувствовал, как ветерок шевелит листья на моей голове.
С тех пор прошло много лет. А я до сих пор помню этот день и час, когда джейран в Гиссарских предгорьях пришёл без опаски послушать мою дудочку.
ВЕРТОЛЁТ
Гульчехра, маленькая дочка пастуха Камила, заболела летом в горах. Об этом сообщили по радио в город. И на пастбище прилетел вертолёт. Он опустился рядом с юртой. Лошади отошли подальше в луга и смотрели издали на странную птицу, у которой сверкающие перья крутятся на спине вместо крыльев.
Когда Гульчехра выздоровела, Камил повёз дочку домой, в горы. Он шёл по дороге пешком и вёл за собой белую лошадь. На лошади в кожаном мягком седле сидела похудевшая Гульчехра и улыбалась встречным людям.
- Вот, - говорил Камил, - туда летели по воздуху, а обратно идём по земле.
Высоко над деревьями пролетел вертолёт, Камил и Гульчехра помахали ему вслед. А белая лошадь кивнула головой и встряхнула гривой.
КОМПАС
У лётчика Сафара есть компас. Он никогда с ним не расстаётся. Компас в чёрном металлическом корпусе на кожаном ремешке.
Сафар привёз этот компас с войны. И всегда берёт его с собой, когда улетает на вертолёте. По компасу он находит в небе прямую дорогу домой.
- Всё изменяется вокруг, - говорит Сафар. - Я сверху вижу: там новый город появился, там канал. А мой компас указывает мне всегда один и тот же путь.
В начале марта Сафар летел над Белым перевалом. В горах ещё держался снег. Но весна была в разгаре. Сафару казалось, что шум мотора сливается с шумом воды. И вдруг он увидел, как, обгоняя его, чуть выше машины летят птичьи стаи. Они летели как будто по компасу той же верной дорогой в родные города и селения.
ВСТРЕЧА
Камил шёл по узкой, высокой дамбе. Справа, под насыпью, сверкал на солнце канал, слева расстилались затопленные водой рисовые поля. Он прошёл уже половину пути от лесного хозяйства к предгорью, когда увидел издали, что ему навстречу быстро движется какое-то странное животное с большой головой.
"Кабан!" - подумал Камил.
Поворачивать назад было поздно: кабан летит, как торпеда. Глаза маленькие, подслеповатые. Широкие уши ловят каждый шорох. Жёлтые клыки торчат. Всё, что встречается ему на пути, он готов растоптать, пропороть, сбить с ног.
В руках у Камила была тоненькая кизиловая палочка. Зверь давно почуял, что кто-то идёт ему навстречу. Он хрипло и зло хрюкал. Уже был виден его бурый загривок.
Камил знал, что разъярённый кабан страшен. Но он знал также, что кабан неповоротлив и слеп в своей ярости.
Камил остановился. Зверь приблизился к нему на такое расстояние, что стало слышно его сопение. В шерсти кабана застряли сухие листья, с клыков обрывалась на бегу жёлтая пена. Вот-вот он бросится на человека. И тогда Камил сделал шаг в сторону и ступил на склон дамбы. Кабан пронёсся мимо, как паровоз по рельсам.
Всё это произошло в одну секунду. Но Камил всё же успел хлопнуть кабана по хвостику своей кизиловой палочкой. Кабан взвизгнул от обиды, но ни остановиться, ни повернуться не мог. Так и бежал сломя голову до самого лесного хозяйства. А Камил поднялся на дамбу и пошёл по дороге в предгорье.
ВОЗВРАЩЕНИЕ МОРЯ
В густой белой пыли целый год трудились экскаваторщики, шофёры, каменщики, инженеры. Вырыли в горячей степи огромный котлован и подвели к нему бетонную ниточку канала.
И потекла вода, серенькая, мелкая, тихая, по узкому руслу в огромную пересохшую чашу. Казалось, что эту чашу наполнить нельзя. Но вода об этом не думала. Она трудилась и утром, и днём, и вечером, и ночью.
Сначала на дне котлована капли свёртывались в пыльные шарики, но потом пыль опустилась на дно, а тысячи и тысячи капель соединились вместе. Вода постепенно заполняла котлован.
Экскаваторщики и шофёры уехали на другую стройку. А в белом домике на краю котлована остался смотритель воды. Он каждое утро измерял длинной белой рейкой с красными цифрами высоту воды и записывал числа в тетрадку.
- Скоро здесь будет море, - говорил он. - И тогда сюда вернутся люди. Они построят рыбный совхоз. Ко мне приедут мои дети, и все мы будем жить вместе.
А вокруг была пыльная горячая степь. И ничего похожего на море. Только вода в котловане всё прибывала и, странное дело, меняла свой цвет. То она была цвета дна - серая, жёлтая, сухая. А теперь в ней стал пробиваться цвет неба.
Весной из города в стеклянных аквариумах привезли и выпустили в водохранилище рыбную молодь.
Но самое удивительное и важное событие произошло осенью. Смотритель выглянул из окна белого домика и увидел в небе чайку.
Как она попала сюда, он не знал. Но чайка летела над синей водой, спускаясь к волнам, поднимаясь к тучам, как будто кто-то махал смотрителю белым платком.
Он выбежал на берег, поднял руки и закричал:
- Море! Теперь это настоящее море!
1 2
Дикобраз любит арбузы. Вот он с трудом пролез через ограду и ушёл в свою нору под скалами, топорща и роняя иглы.
А иглы у дикобраза длинные, крепкие. Если такую иглу очинить, ею можно писать, как стальным пером. Можно, например, написать письмо о том, как дикобраз приходил ночью на бахчу, когда поспели арбузы.
КРАК
Попугаю скучно было одному. Он сидел в кольце высокой клетки с проволочным куполом и прислушивался.
В коридоре послышался стук когтей по паркету.
- Крак! - крикнул попугай. - Крак!
В дверях появился Крак - большой серый дог.
Он внимательно оглядел комнату, стараясь не смотреть на попугая, от которого у него рябило в глазах.
- Крак!
Тело дога вытянулось, как от удара.
- Крак! Крак! - повторял попугай и шумно хлопал крыльями.
Крак думал: его имя мог называть хозяин - он добр; хозяйка - она ласкова; сын хозяина - он мал. Но птица? Нет!
Крак повернулся и вышел из комнаты.
- Крак! Крак! - звал его попугай.
Но дог больше не показывался.
У РУЧЬЯ
Когда я был маленький, в Гиссарских предгорьях было много джейранов.
Однажды я ушёл далеко от дома и играл один у ручья. Я надел на голову целую шапку зелёных листьев, обвязал себя длинной травой, срезал тростинку, прочистил её и стал в неё дуть, как в дудочку.
Звук у дудочки негромкий, но ясный. И вдруг из-за скалы показался джейран. Маленький, с длинными ушами и короткими загнутыми рожками. Под его острыми копытами осыпался песок.
Была весна. Вокруг цвели маки, летали бабочки, раскачивались зелёные ветки. Джейран поднял голову на высокой шее и поглядел мне в глаза. Я чувствовал, как ветерок шевелит листья на моей голове.
С тех пор прошло много лет. А я до сих пор помню этот день и час, когда джейран в Гиссарских предгорьях пришёл без опаски послушать мою дудочку.
ВЕРТОЛЁТ
Гульчехра, маленькая дочка пастуха Камила, заболела летом в горах. Об этом сообщили по радио в город. И на пастбище прилетел вертолёт. Он опустился рядом с юртой. Лошади отошли подальше в луга и смотрели издали на странную птицу, у которой сверкающие перья крутятся на спине вместо крыльев.
Когда Гульчехра выздоровела, Камил повёз дочку домой, в горы. Он шёл по дороге пешком и вёл за собой белую лошадь. На лошади в кожаном мягком седле сидела похудевшая Гульчехра и улыбалась встречным людям.
- Вот, - говорил Камил, - туда летели по воздуху, а обратно идём по земле.
Высоко над деревьями пролетел вертолёт, Камил и Гульчехра помахали ему вслед. А белая лошадь кивнула головой и встряхнула гривой.
КОМПАС
У лётчика Сафара есть компас. Он никогда с ним не расстаётся. Компас в чёрном металлическом корпусе на кожаном ремешке.
Сафар привёз этот компас с войны. И всегда берёт его с собой, когда улетает на вертолёте. По компасу он находит в небе прямую дорогу домой.
- Всё изменяется вокруг, - говорит Сафар. - Я сверху вижу: там новый город появился, там канал. А мой компас указывает мне всегда один и тот же путь.
В начале марта Сафар летел над Белым перевалом. В горах ещё держался снег. Но весна была в разгаре. Сафару казалось, что шум мотора сливается с шумом воды. И вдруг он увидел, как, обгоняя его, чуть выше машины летят птичьи стаи. Они летели как будто по компасу той же верной дорогой в родные города и селения.
ВСТРЕЧА
Камил шёл по узкой, высокой дамбе. Справа, под насыпью, сверкал на солнце канал, слева расстилались затопленные водой рисовые поля. Он прошёл уже половину пути от лесного хозяйства к предгорью, когда увидел издали, что ему навстречу быстро движется какое-то странное животное с большой головой.
"Кабан!" - подумал Камил.
Поворачивать назад было поздно: кабан летит, как торпеда. Глаза маленькие, подслеповатые. Широкие уши ловят каждый шорох. Жёлтые клыки торчат. Всё, что встречается ему на пути, он готов растоптать, пропороть, сбить с ног.
В руках у Камила была тоненькая кизиловая палочка. Зверь давно почуял, что кто-то идёт ему навстречу. Он хрипло и зло хрюкал. Уже был виден его бурый загривок.
Камил знал, что разъярённый кабан страшен. Но он знал также, что кабан неповоротлив и слеп в своей ярости.
Камил остановился. Зверь приблизился к нему на такое расстояние, что стало слышно его сопение. В шерсти кабана застряли сухие листья, с клыков обрывалась на бегу жёлтая пена. Вот-вот он бросится на человека. И тогда Камил сделал шаг в сторону и ступил на склон дамбы. Кабан пронёсся мимо, как паровоз по рельсам.
Всё это произошло в одну секунду. Но Камил всё же успел хлопнуть кабана по хвостику своей кизиловой палочкой. Кабан взвизгнул от обиды, но ни остановиться, ни повернуться не мог. Так и бежал сломя голову до самого лесного хозяйства. А Камил поднялся на дамбу и пошёл по дороге в предгорье.
ВОЗВРАЩЕНИЕ МОРЯ
В густой белой пыли целый год трудились экскаваторщики, шофёры, каменщики, инженеры. Вырыли в горячей степи огромный котлован и подвели к нему бетонную ниточку канала.
И потекла вода, серенькая, мелкая, тихая, по узкому руслу в огромную пересохшую чашу. Казалось, что эту чашу наполнить нельзя. Но вода об этом не думала. Она трудилась и утром, и днём, и вечером, и ночью.
Сначала на дне котлована капли свёртывались в пыльные шарики, но потом пыль опустилась на дно, а тысячи и тысячи капель соединились вместе. Вода постепенно заполняла котлован.
Экскаваторщики и шофёры уехали на другую стройку. А в белом домике на краю котлована остался смотритель воды. Он каждое утро измерял длинной белой рейкой с красными цифрами высоту воды и записывал числа в тетрадку.
- Скоро здесь будет море, - говорил он. - И тогда сюда вернутся люди. Они построят рыбный совхоз. Ко мне приедут мои дети, и все мы будем жить вместе.
А вокруг была пыльная горячая степь. И ничего похожего на море. Только вода в котловане всё прибывала и, странное дело, меняла свой цвет. То она была цвета дна - серая, жёлтая, сухая. А теперь в ней стал пробиваться цвет неба.
Весной из города в стеклянных аквариумах привезли и выпустили в водохранилище рыбную молодь.
Но самое удивительное и важное событие произошло осенью. Смотритель выглянул из окна белого домика и увидел в небе чайку.
Как она попала сюда, он не знал. Но чайка летела над синей водой, спускаясь к волнам, поднимаясь к тучам, как будто кто-то махал смотрителю белым платком.
Он выбежал на берег, поднял руки и закричал:
- Море! Теперь это настоящее море!
1 2