Тресси огляделась. Их окружали незабываемой красоты места – оскаленные пики гор, глубокие расселины и гигантские сосны, тянущиеся к самому небу.
– Я их вполне понимаю, – отозвалась она. – Боги знали, что делают, когда приберегли это местечко исключительно для себя.
Весь день напролет они ехали под уклон, и Тресси, не слишком опытная всадница, вскоре совсем обессилела. Ее так и тянуло привалиться к луке седла, хотя Рид не единожды запрещал ей так поступать.
– Эдак ты сотрешь лошади спину, – терпеливо пояснял он всякий раз, когда замечал, что Тресси при очередном трудном спуске вцеплялась в луку седла. – Опирайся на стремена, понимаешь? Сиди в седле прямо и не напрягайся без нужды. Твоя кобылка сама знает, что делает.
– Кабы я еще не видела, куда мы с ней свалимся, если она оступится, – проворчала Тресси. Дорога в гору казалась ей куда проще.
Рид, не выдержав, рассмеялся:
– Хочешь, завяжу тебе платком глаза? Подумав немного, она ответила:
– Нет, так будет еще хуже.
Как-то днем, на недолгом привале, они на скорую руку обедали, сидя на огромном валуне. С края уступа открывался вид на лежавшую далеко внизу речную долину. Горные сосны с длинными сизыми иглами росли прямо под обрывом, цепляясь за отвесный склон, и почти у самых ног Тресси покачивались их колючие кроны с гроздьями бурых шишек.
– Теперь я понимаю, как чувствует себя птица, – заметила Тресси. – Наверное, я могла бы дотянуться вон до той шишки.
– Лучше не стоит, – предостерег Рид. – Если потеряешь равновесие, падать будешь ой как далеко – с сотню миль.
Девушка глубоко вдохнула чистый и сладкий горный воздух.
– Какая красота! – пробормотала она.
В расселинах горной стены росли всевозможные цветы, и яркие их головки колыхались на ветру, свешиваясь в пропасть – словно так и заведено природой. Алые и лиловые, золотые и белоснежные заросли цветов источали нежный аромат.
Вдруг Тресси замерла, насторожилась – неподалеку отчетливо хрустнула ветка, с шуршанием осыпались камни.
– Рид!
– Слышу. – Он предостерегающе вскинул руку. – Тихо!
Чалая кобылка заплясала на осыпи, и из-под ее копыт брызнули, шурша, мелкие камешки; Милли обнажила длинные желтые зубы, издав странный звук, похожий на смешок. Крупный жеребец Рида пронзительно заржал – и издалека донеслось ответное ржание.
– Кто-то едет по тропе, – сказал Рид.
– Что будем делать?
Он искоса глянул на девушку и увидел, что она испугана не на шутку.
– Да ничего, – пожал он плечами. – Если мы оказались здесь, почему бы кому-то еще не последовать нашему примеру? С чего ты взяла, что он задумал недоброе? Подождем, пока он не проедет, – тропа здесь слишком узкая, чтобы разминуться.
– Он едет навстречу или нагоняет нас? Рид склонил голову набок, прислушиваясь.
– Трудно разобрать, но похоже на то, что нагоняет.
Тресси зябко поежилась – ей стало не по себе при мысли, что неведомый всадник едет за ними следом. Глупо, конечно, но она так и не смогла избавиться от ощущения, что за ними следят. Это чувство постоянно было с нею, хотя она так ни разу никого и не увидела.
Рид напряженно вслушивался, но больше не уловил ни звука. Невидимый всадник словно растворился бесследно в горном воздухе. Наконец Рид пожал плечами и встал.
– Занятно. Я не заметил, чтобы эта тропа разветвлялась. А, ладно! Здесь, на высоте, звуки порой разносятся странно. Должно быть, всадник ехал ниже, по другой тропе.
Он был явно озадачен, и Тресси это обеспокоило. До сих пор Рид почти не допускал промахов. Если он сказал, что кто-то их нагоняет, значит, так оно и было. Куда же подевался этот человек? Тут имелось только одно объяснение: всадник нарочно задержался, чтобы не нагнать их, а стало быть, за ними все-таки следят.
Уже темнело, когда они наконец отыскали место для лагеря, и до самого ужина трудились не покладая рук. Рид выбрал для стоянки сосновую рощицу, которая прикорнула к крутому скальному уступу. Земля здесь была густо выстлана мягкой опавшей хвоей. Воды у них было в достатке, да к тому же рядом с лагерем был небольшой ручей. Вода била из расселины в скале, весело журча по каменистому, поросшему мхом ложу, и шумно низвергалась вниз по склону.
Они молча и жадно утолили голод, а затем Рид открыл ножом жестянку с консервированными персиками. Выудив ложкой крупный золотистый плод, он с удовольствием хлебнул густого приторного сока.
– Не смог устоять перед искушением. Вкуснейшая штука эти персики, жалко, что не смогли купить побольше.
Тресси лукаво улыбнулась ему.
– Что ж, мы заслужили право полакомиться. У нас в Миссури персики растут прямо на деревьях. – Она впилась белыми зубами в сочный сладкий плод и с наслаждением облизнулась. – И вправду вкусно, но попробовал бы ты наши, миссурийские персики! Как же я соскучилась по родным местам… – Она осеклась, решив, что говорить об этом не следовало, и сменила тему: – Если мы подольше задержимся в одном месте, я состряпаю что-нибудь съедобное из сушеных бобов.
– Это еще успеется, – сказал Рид. – Потом.
– Когда мы доберемся до цели, – подхватила Тресси. – Знаешь, Рид, мне так хочется…
– И мне тоже, Тресси. Мне тоже.
– Ладно, если ты не против, я искупаюсь. Очень уж заманчиво выглядит этот ручей.
Рид допил остатки густого сока и отставил миску.
– А я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Осмотрюсь, что и как. Если понадоблюсь – крикни.
Риду совершенно не хотелось торчать поблизости, пока Тресси будет купаться. Кроме того, он хотел вернуться немного назад по их следу. С тех пор как днем он услышал отдаленное конское ржание, Рид все ожидал увидеть загадочного всадника или, по крайней мере, заметить его следы. Ничего подобного не случилось, и это было в высшей степени странно.
Впервые с тех пор, как они покинули Вирджинию, Рид вынул из чехла ружье. Тресси заметила, что он отправился на разведку при оружии – стало быть, все же придает значение недавнему происшествию.
Темнело. Она порылась в вещах, отыскивая мыло, и пошла к ручью. Там, усевшись на берег, девушка стянула сапоги, сняла мужские брюки и фланелевую рубашку. Одежда пропахла потом и дорожной грязью. «Постираю, когда вымоюсь», – решила Тресси и, встав, размотала длинный лоскут ткани, туго стягивавший ее грудь. Она потянулась всем телом, смутно белеющим в лунном свете, провела ладонями по груди и вздрогнула от прихлынувшего желания. Тело ее изнывало по ласкам Рида. Отвлекшись от соблазнительных мыслей, Тресси окунула в воду кусок мыла и принялась намыливаться.
В полной тишине кто-то отчетливо хихикнул. Услышав этот звук, Тресси стремительно обернулась, обеими руками прижав к груди скользкое мыло. Даже если Рид тайком подсматривает за ней – он не станет хихикать. Значит, кто-то чужой.
– Рид!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86