– Насмерть? – Я чувствовала, что бледнею.
– Насмерть. Кто-то заметил столичный номер и марку машины… Сейчас расспрашивают всех владельцев.
– Хватит! Я хочу знать: это была та самая машина?
– Нет, не та.
– Тогда чего ты боишься? Почему хочешь подбросить ее мне?
– Вот холера, как же ты не понимаешь! В транспортном отделе милиции эта машина фигурирует как твоя собственность. Она твоя! Если захотят тебя вызвать и расспросить или, черт их знает, осмотреть машину, что ты им скажешь? Что отдала машину в вечное пользование владелице «Омара» и вообще не знаешь, что с ней случилось?
– Так ты не владелец «Омара»?!
– Фактически кафе принадлежит мне. Только числится оно за Бисей, что еще хуже. Жена профессора Заславского записала на свое имя машину дружка барменши? Как тебе?
– Подозрительнее всех выглядел бы ты.
– Мы все одинаково заинтересованы в благополучном исходе.
Дай ему палец – руку откусит… Я ведь знала эту старую истину и все-таки тешила себя иллюзиями, что Банащак больше ничего от меня не потребует. Оказалось, нужно лишь, чтобы возникли новые обстоятельства.
– А если я откажусь?
– Последствия могут быть непредсказуемыми.
Если меня вызовут в милицию и сообщат, что человека сбила машина, зарегистрированная на мое имя, молчать не стану. Я едва удержалась, чтобы не сказать этого вслух.
– И как объяснить это своим домашним? – Я уже капитулировала, лихорадочно придумывая причину появления в нашем гараже чужой машины.
Страх – порочная сила, вот почему шантаж надо карать, как убийство.
Я вполне отдавала себе отчет, к чему приведет моя покорность судьбе: если сейчас подчинюсь, ничто уже не вызволит меня из лап этого мерзавца… Но что я могу поделать? Он меня уничтожит раньше, чем соберусь с силами и попытаюсь дать отпор.
Следовало в первую же нашу встречу указать ему на дверь, но я малодушна и слаба, у меня не хватило мужества поставить все на карту!
– Когда возвращается твой муж? – Адам все-таки его беспокоил.
– В декабре.
Он с облегчением вздохнул.
– До той поры все устаканится. А ты не можешь недельки на две отослать куда-нибудь свою домработницу?
Банащак опасался Анелю. Я не сказала ему, что на Анелю могу рассчитывать, как на себя самое.
– Это было бы неестественно.
– Другой вариант. Кто-то из твоих знакомых ищет гараж на несколько дней. Разве ты не позволишь ему поставить машину в ваш? Он ведь сейчас все равно пустует… «Варшаву» приведет женщина, Халина Клим, запомни эту фамилию. Можешь представить ее своим домашним как владелицу машины.
– А если милиция захочет расспросить и моих близких?
– С какой стати! Еще бабушка надвое сказала, заинтересуются ли они вообще вашей тачкой! И вызовут ли пани Заславскую, жену известного профессора…
Неужели эта сволочь думает, что я буду прикрываться общественным положением Адама? Не только подлец, но и дурак.
– Ты наивный человек. У меня на лбу не написано, за кем я замужем. К тому же если речь идет об убийстве, то ничто меня не защитит.
– Какое убийство?!
– А что же это, как не убийство? Бегство с места происшествия и неоказание помощи пострадавшему…
– Еще раз говорю: никого я не сбивал. Совершенно случайно машина, которую ищет милиция, той же марки, что и наша.
– А цвет?
– Насчет цвета пока ничего не известно… Но если мы не выберемся из этой истории, хуже всех придется тебе! – Вот, пожалуйста: этот сутенер прямо в глаза говорит «мы». Мы с ним сообщники в какой-то кровавой мерзости. – И… не забывай, что у тебя есть дочь!
Господи, снова та же угроза, будто я могу забыть об этом хоть на миг! Уж я-то знаю, что Банащак способен на любую подлость.
– Сколько стоит твоя машина?
– Сто сорок тысяч, а в чем дело?
Я лихорадочно соображала: кольцо, брошь, часы с браслетом, тридцать тысяч на книжке, немного присланной Адамом валюты. С большими усилиями я смогла бы собрать около семидесяти тысяч, но продажа драгоценностей займет несколько дней. Может быть, он согласится принять их вместо денег?
– Сто тысяч я могла бы отдать тебе сразу, а остальное выплачивать постепенно, тысячи по две в месяц.
– Но зачем?
– Уничтожь эту машину, чтобы и следа от нее не осталось. Сожги, спихни в реку… не знаю что. Можешь ведь что-нибудь придумать.
– Прекрати психовать, а то в самом деле накаркаешь беду! Опомнись! Если сейчас что-нибудь случится с этой машиной, они займутся тобой всерьез! Что ты вообразила? Машина застрахована, но даже без страховки пришлось бы объясняться, куда она делась.
– Можно заявить, что ее угнали, а потом списали бы все на угонщика.
– Хватит пороть глупости. Тогда тобой точно занялась бы милиция и быстро разобралась, что это за кража.
– Хорошо, я сделаю, что ты просишь, но при условии: после всего этого (после чего, Господи?) ты продашь треклятую машину. Во всяком случае, следующую я на свою имя записывать не стану.
Банащак неожиданно легко согласился.
– Но где гарантии?
– Даю тебе свое слово.
Что я могла ему ответить? У меня не было выбора.
Банащак у нас не появился. Машину пригнала женщина, как он и обещал. Элегантная, сдержанная, неразговорчивая. Представилась Халиной Клим, отдала мне документы на машину, ключи и тут же удалилась. Я ее не задерживала, у меня не было сил угощать ее кофе. Ей тоже было не по себе: выполнила свои обязанности и спешила уйти.
Кстати, какой подлостью Банащак привязал к себе пани Клим? Она не напоминала людей его круга.
Анеля даже не спросила, что это за машина, а Дорота, поглощенная своими делами, вообще не заметила пополнение в гараже. Я вздохнула свободнее и тешила себя, что все обойдется.
Не обошлось. Сначала пришел участковый. Он поинтересовался, давно ли у меня «Варшава» и где была эта машина в определенный день.
Не знаю, что со мной случилось, ведь я ждала этого визита, но все-таки испугалась. Вместо того чтобы что-нибудь придумать (ведь если машина стояла в гараже, этого никто не мог проверить), я отказалась давать показания. Просто притворилась обиженной на участкового за то, что пришел ко мне без повода; он якобы нарушил мои конституционные права только потому, что в нашей семье две машины! Так я повернула дело. И, не позволив даже объяснить причины своего визита, не дав милиционеру и рта раскрыть, обрушила на него град упреков, втайне дивясь своему нахальству. Никогда не подозревала в себе актерских способностей, а тут сыграла типичную и крайне неприятную «профессоршу». Мне было стыдно перед этим симпатичным молодым милиционером.
Через несколько дней пришел вызов из прокуратуры. Вот и результат моей непродуманной выходки. Вместо простого разговора с участковым – допрос в прокуратуре! А если возьмутся за Дороту или Анелю? Выхода у меня не было, пришлось их предупредить, потому что иначе вся эта мистификация рухнет, а мои ложные показания ни на что не сгодятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65