- Помилуйте, Михаил Ксантиевич! - воскликнул я. - Как сотрудник этой газеты, предостерегаю вас от ее чтения. В крайнем случае можете решить воскресный ребус.
- А мне как раз ребусы и нужны-с, - живо отозвался грек. - Для детектива ребусы - любимая литература-с... Это - как для боксера единоборство с грушей: держит форму.
- Вот вам... для формы- сказал Хряпов.
К моему удивлению, он и впрямь достал подшивку "Нашего голоса" и щелчком сбивал с нее пыль.
- Есть, конечно есть наша любимая газета! Знаете, я очень люблю город, откуда Хряповы начали расти. Иной раз, признаюсь, задумывался: не переехать ли в столицу... или хотя бы в Нижний? Не могу! И знаете, почему? Трудно расстаться с базаром, где твоему десятилетнему деду мастеровые драли уши...
Как вошел Степан, мы не увидели, потому что стояли спинами к двери.
- Завтракать подано.
- Ну, наконец-то, - сказал Хряпов. - Прошу, прошу...
В веселом возбуждении, которое всегда предшествует хорошей еде, мы прошли в столовую.
По столу плыли судки и судочки; свернутые конусом салфетки застыли, словно лакеи; хрусталь обнимал конфекты; груши и сливы сделали бы честь любому натюрморту.
- В первый раз присутствую на завтраке у Лукулла, - сказал я. - Какое великолепное зрелище!
- Обещаю вам, что на мой стол вы не будете жаловаться, -заговорил Хряпов. - Садитесь, садитесь, господа!
Мы сели (за Хряповым Степан придвинул стул).
- Ну-с, что желаете пить? Вино? Водку? Михаил Ксантиевич! Петр Владимирович! Будь вы аристократы, я бы, конечно, не осмелился предложить с утра хмельное, но зная вас как людей простых... водки?.. или, может, вина?
- Отчего ж не водки! - сказали мы с Фундуклиди.
Степан вогнал штопор в горло бессмертной "Отборной" Смирнова. Фундуклиди раскатал салфетку, приладил ее себе на грудь и стал похож на большого ребенка. Чмокнула пробка. Степан - по этикету - из-за левого плеча наполнил каждому рюмку. В этот миг солнце поднялось над миром настолько, что смогло выстрелить лучом к нам в столовую. Луч влетел, заметался на начищенных гранях
серебра и разбился о хрусталь, рассыпав разноцветный трепет огней. Ослепленный, я ощутил чувство воздушного шара, отрывающегося от земли. Не во сне ли я раньше видал подобное? Солнце явилось, чтобы осветить трапезу миллионера! Давно-давно в детстве я воображал себе себя волшебником и принцем, но я рос, и сказки стали казаться ложью, ан - могущественные царевичи не исчезли, только время сменило им меч, сивку-бурку и золотой дворец на сигары, особняк и коньяк за хрустальной стенкой. А моя-то жизнь-индейка... и кусают ее, жуют, грызут - другие.
- Можно подавать? - спросил Степан.
Хряпов в ответ, не поворачивая головы:
- Конечно, голубчик.
Степан подал омлет, гусиные потроха, запеченные в каком-то соусе... черт его знает, из чего он был сделан, но славный соус!
- Что же, господа, ваше здоровье, - сказал Хряпов.
Мы с наслаждением выпили и вдохновенно взялись за вилки. Фундуклиди мурлыкал, как кот; пронзив кусок, он долго с удовольствием оглядывал его со всех сторон, приходил в невиданное возбуждение, бросался на пищу и глаза у него соловели от счастья. Хряпов ел равнодушно, не спеша.
"Привычная трапеза, - подумал я. - Погребок лучших вин от вдовы Клико, местная осетринка на пару, хороший табак, кредит, дебет, дивиденд... "Иной раз, признаюсь, задумывался: не переехать ли в столицу? Не могу!..." - мысленно повторил я слова Хряпова. Отчего ж не пожить в нашем закомарье первым парнем на деревне! А надоест - долго ли: салон 1-го класса, и - куда душеньке угодно!..."
Степан проворно убрал тарелки, подал кофей. Хряпов взял чашку и откинулся на стуле.
- Как комнаты? Понравились?
Вопрос был обращен вроде бы к обоим, но я почувствовал, что главное внимание обращено ко мне, в сторону Фундуклиди откатился лишь хилый ручеек. Оно и понятно: я был новый человек, те панегирики, что пел богатству грек, должно быть, уже приелись.
- Все прекрасно. Отменно. Даже не ожидал такой роскоши, - сообщил я.
- Что ж, я рад, - с улыбочкой, замешенной на доброжелательстве и самодовольстве, ответил Хряпов.
"Рад... Оне рады! Барин... чертов!"
Я кашлянул, отодвинул чашку и воздушно пощекотал губы твердой плотью накрахмаленной салфетки, показывая, что сыт. Однако хозяин из-за стола еще не собирался.
- Господа, хочу попросить внимания.
Мы с Фундуклиди с готовностью его изобразили.
- Михаил Ксантиевич, прошу.
Ах, вот в чем дело. Обход со стороны грека.
Фундуклиди шумно, как кит, задвигался, достал из огромного кармана лист бумаги и начал раскладывать.
- Я тут план, господа... Изучим план дома...
"Детектив вошел в роль, - желчно подумал я. - Почувствовал раздолье..."
Фундуклиди расправлял лист, тесня посуду. Пока лист совсем расправился, грек зримо успел пропитаться вдохновением следопыта.
- Секунду, господа... Так! - он очертил ногтем нужный рисунок. Начнем с первого этажа. Первый этаж имеет три хода с улицы: парадный (палец указал на плане, где именно), черный и кухонный. А также окна: два в библиотеке, два в кабинете, одно в понтерной...
"Надоест нам еще этот экземпляр!" - подумал я.
- ...представляют врагу возможность для проникновения, и посему предлагаю сказать Степану сделать для них надежные запоры и крепко запереть. Насовсем... То есть временно, до той поры... (Фундуклиди понял, что сбивается и оборвал лирическое отступление). Ну, вы понимаете... Незапертым останется только кухонный ход, через который мы будем получать пищу и новости. Но здесь я настаиваю на том, чтобы с наружной стороны дверная ручка была свинчена и сделан новый запор.
- Эк вы, Михаил Ксантиевич... прямо за рога быка берете, - сказал Хряпов, несколько озадаченный.
- Я забочусь об успехе дела, - важно ответил грек и вытянул ноги, качнув стол.
- Хорошо, хорошо... - согласился Хряпов.
- Далее - второй этаж, - продолжил неугомонный Фундуклиди. - Здесь я предлагаю только укрепить задвижки на окнах и Петра Владимировича переселить в комнату напротив моей.
Я посмотрел на Хряпова и увидел, что он изумлен не меньше моего.
- Простите, Михаил Ксантиевич...
- Переселить напротив, - повторил Фундуклиди.
- Но зачем же?
- Объясняю. Если злодеям удастся проникнуть в дом и угрожать господину Мацедонскому, то может случится - я не услышу шум борьбы. Будучи же напротив друг друга, мы сможем гарантировать обоюдную безопасность.
Хряпов иронически сморщился.
- А куда вы, в таком случае, собираетесь переселить меня?
Но Фундуклиди не так просто было подцепить на насмешку: под его генеалогическим древом, должно быть, приютились все философы Эллады.
- С вашей комнатой, Савватий Елисеевич, у меня имеется общая стена, и проникающих сквозь нее звуков мне вполне достаточно, чтобы определить, требуется вам помощь или нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28