Я ИДУ ВСТРЕЧАТЬ БРАТА
Маленькая повесть
Ждите "Магеллан"
1
Кто бывал в Консате, должен помнить узкую и крутую лестницу,
вырезанную в береговых скалах. Лестница начинается у площадки с
колоннадой и ведет к морю. Внизу ее отделяет от воды только узкая
полоска земли. Покрытая ноздреватыми камнями и круглым галечником,
она тянется между морем и желтовато-белыми скалами от Долины Юга до
самой Северной Косы, где наклонной иглой пронзает небо обелиск -
памятник погибшим астролетчикам.
Здесь хорошо собирать обточенные волной пестрые камни и
охотиться за черными злыми крабами. Ребята из школьного городка,
лежащего к югу от Ратальского космодрома, по дороге домой всегда
задерживаются на берегу. Набив карманы находками, ценность которых
никогда не понимали и не понимают взрослые, они взбегают по высоким
ступеням. Старая лестница нравится им больше чем эскалатор, бегущий
среди скал в сотне шагов отсюда.
В ту пору я только что закончил отчет о третьей экспедиции в
бассейн Амазонки. Теперь целый месяц можно читать обыкновенные
книги, по которым я так стосковался за эти дни напряженной работы.
Взяв томик стихов или новеллы Рандина, я уходил на верхнюю
площадку Старой лестницы. Место было пустынное. В трещинах каменных
плит росла трава. В завитках тяжелых капителей гнездились птицы.
Сначала я все время проводил на площадке один. Потом туда стал
приходить высокий смуглый человек в серой куртке странного покроя. В
первые дни мы, словно по взаимному уговору, не обращали внимания
друг на друга. Но, кроме нас, здесь почти никто не бывал, и мы,
постоянно встречаясь, стали в конце концов здороваться. Но никогда
не разгодаривали. Я читал книгу, а незнакомца все время, видимо,
беспокоила какая-то мысль, и, занятый ею, он не хотел вступать в
разговор.
Приходил этот человек всегда вечером. Солнце уже висело над
Северной Косой, за которой громоздились белые здания Консаты. Море
теряло синеву, и волны отливали серым металлом. На востоке, отражая
вечернее солнце, окрашивались в розовый цвет арки старой эстакады.
Она стояла на краю Ратальского космодрома, как памятник тех времен,
когда планетные лайнеры не были еще приспособлены к вертикальному
взлету.
Придя на площадку, незнакомец садился на цоколь колонны и молча
сидел, подперев кулаком подбородок.
Он оживлялся только, когда на берегу появлялись школьники.
Встав на верхней ступени лестницы, этот человек следил за их игрой и
ждал, когда светлоголовый мальчуган в черно-оранжевой полосатой
куртке-тигровке заметит его и помчится наверх. Каждый раз он мчался
с такой быстротой, что наброшенная на плечи тигровка развевалась,
как пестрое знамя.
И хмурый незнакомец менялся на глазах. Он весело встречал
мальчика, и, оживленно говоря о своих делах, оба уходили, кивнув мне
на прощанье.
Я думал сначала, что это отец и сын. Но однажды мальчик на бегу
крикнул кому-то в ответ:
- Я иду встречать брата!
Из разговоров братьев я узнал потом, что старшего зовут
Александром.
Это случилось примерно через неделю после того, как я впервые
увидел Александра. Он пришел в обычное время и сел у колонны,
насвистывая странный и немного резкий мотив. Я читал, но
невнимательно, потому что "Песню синей планеты" Валентина Рандина
знал почти наизусть. Иногда я бросал поверх книги взгляд на
Александра и думал, что лицо его мне знакомо.
Был небольшой ветер. Переворачивая страницы растрепанного
томика, я не удержал оторванный лист. Прошелестев по камням, он лег
почти у самых ног Александра. Тот поднял его и встал, чтобы отнести
мне. Я тоже встал. Мы зстретились на середине площадки.
Я впервые увидел Александра так близко. Он оказался моложе, чем
я думал. Морщины над переносицей делали суровым его лицо. Но
Александр улыбнулся, и морщины исчезли.
- Книга, наверное, не интересная? - спросил он, протягивая
листок.
- Просто очень знакомая.
Мне не хотелось обрывать разговор, и я заметила:
- Твой брат задержался...
- Он должен задержаться. А я забыл...
Мы сели рядом. Александр попросил книгу. Было удивительно, что
он не знает новелл Рандина, но я ничего не сказал. Александр открыл
книжку и положил на страницы ладонь, чтобы удержать листы. На
тыльной стороне ладони я заметил у него белый разветвленный шрам.
Александр перехватил мой взгляд.
- Это еще там... У Желтой Розы.
Я сразу все вспомнил.
- На Снежной планете?!- воскликнул я.- Александр Снег...
Необычные передачи, экстренные номера журналов, со страниц
которых смотрели Александр Снег и его три товарища,- это было совсем
недавно. По всей Земле тогда с удивлением повторяли их имена.
Я видел перед собой человека, вернувшегося на Землю через
триста лет после старта. Но это не было удивительным. "Бандерилья" и
"Муссон" тоже плавали в космосе более двух веков. И хотя история
фотонного фрегата, на котором вернулся Снег, была необычнее, чем у
других, я думал не о его истории.
- Александр,- спросил я, чувствуя, что столкнулся со странной
загадкой,- ведь триста лет... А мальчику не больше двенадцати.
Откуда у тебя брат?
- Я знаю, ты археолог,- сказал Александр после некоторого
молчания.- Ты должен чувствовать время лучше, чем другие. И понимать
людей... Поможешь мне, если я расскажу все? -
- Постараюсь помочь.
- То, о чем я расскажу, знают, кроме меня, только трое. Но они
помочь не могут... Очень нужен чей-то совет... Только с чего
начать?.. Впрочем, все началось как раз на этой лестнице...
2
Все началось на лестнице.
Нааль впервые после гибели родителей пришел к морю. Море,
окаймленное широкой дугой белого города, сверкало синевой и
вспыхивало белыми гребешками волн. Оно было ласковым и солнечным,
словно никогда в его глубинах не гибли корабли.
Нааль спускался к воде. И чем ближе было море, тем торопливее
шагал он по ступеням. И скоро он мчался во всю мочь навстречу
громадной синеве, брызжущей солнцем, дышащей влажным и соленым
ветром.
На неровном камне у него подвернулась нога. Нааль упал. Он
ударился, но не сильно. Прикусив губу и прихрамывая, он стал
спускаться дальше. Как и все мальчишки, Нааль верил, что соленая
вода - лучшее лекарство от царапин и ссадин. Поэтому, сбросив
сандалии, он хотел войти в воду. Но среди камней, то и дело
заливаемых легкой волной, Нааль увидел большого черного краба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Маленькая повесть
Ждите "Магеллан"
1
Кто бывал в Консате, должен помнить узкую и крутую лестницу,
вырезанную в береговых скалах. Лестница начинается у площадки с
колоннадой и ведет к морю. Внизу ее отделяет от воды только узкая
полоска земли. Покрытая ноздреватыми камнями и круглым галечником,
она тянется между морем и желтовато-белыми скалами от Долины Юга до
самой Северной Косы, где наклонной иглой пронзает небо обелиск -
памятник погибшим астролетчикам.
Здесь хорошо собирать обточенные волной пестрые камни и
охотиться за черными злыми крабами. Ребята из школьного городка,
лежащего к югу от Ратальского космодрома, по дороге домой всегда
задерживаются на берегу. Набив карманы находками, ценность которых
никогда не понимали и не понимают взрослые, они взбегают по высоким
ступеням. Старая лестница нравится им больше чем эскалатор, бегущий
среди скал в сотне шагов отсюда.
В ту пору я только что закончил отчет о третьей экспедиции в
бассейн Амазонки. Теперь целый месяц можно читать обыкновенные
книги, по которым я так стосковался за эти дни напряженной работы.
Взяв томик стихов или новеллы Рандина, я уходил на верхнюю
площадку Старой лестницы. Место было пустынное. В трещинах каменных
плит росла трава. В завитках тяжелых капителей гнездились птицы.
Сначала я все время проводил на площадке один. Потом туда стал
приходить высокий смуглый человек в серой куртке странного покроя. В
первые дни мы, словно по взаимному уговору, не обращали внимания
друг на друга. Но, кроме нас, здесь почти никто не бывал, и мы,
постоянно встречаясь, стали в конце концов здороваться. Но никогда
не разгодаривали. Я читал книгу, а незнакомца все время, видимо,
беспокоила какая-то мысль, и, занятый ею, он не хотел вступать в
разговор.
Приходил этот человек всегда вечером. Солнце уже висело над
Северной Косой, за которой громоздились белые здания Консаты. Море
теряло синеву, и волны отливали серым металлом. На востоке, отражая
вечернее солнце, окрашивались в розовый цвет арки старой эстакады.
Она стояла на краю Ратальского космодрома, как памятник тех времен,
когда планетные лайнеры не были еще приспособлены к вертикальному
взлету.
Придя на площадку, незнакомец садился на цоколь колонны и молча
сидел, подперев кулаком подбородок.
Он оживлялся только, когда на берегу появлялись школьники.
Встав на верхней ступени лестницы, этот человек следил за их игрой и
ждал, когда светлоголовый мальчуган в черно-оранжевой полосатой
куртке-тигровке заметит его и помчится наверх. Каждый раз он мчался
с такой быстротой, что наброшенная на плечи тигровка развевалась,
как пестрое знамя.
И хмурый незнакомец менялся на глазах. Он весело встречал
мальчика, и, оживленно говоря о своих делах, оба уходили, кивнув мне
на прощанье.
Я думал сначала, что это отец и сын. Но однажды мальчик на бегу
крикнул кому-то в ответ:
- Я иду встречать брата!
Из разговоров братьев я узнал потом, что старшего зовут
Александром.
Это случилось примерно через неделю после того, как я впервые
увидел Александра. Он пришел в обычное время и сел у колонны,
насвистывая странный и немного резкий мотив. Я читал, но
невнимательно, потому что "Песню синей планеты" Валентина Рандина
знал почти наизусть. Иногда я бросал поверх книги взгляд на
Александра и думал, что лицо его мне знакомо.
Был небольшой ветер. Переворачивая страницы растрепанного
томика, я не удержал оторванный лист. Прошелестев по камням, он лег
почти у самых ног Александра. Тот поднял его и встал, чтобы отнести
мне. Я тоже встал. Мы зстретились на середине площадки.
Я впервые увидел Александра так близко. Он оказался моложе, чем
я думал. Морщины над переносицей делали суровым его лицо. Но
Александр улыбнулся, и морщины исчезли.
- Книга, наверное, не интересная? - спросил он, протягивая
листок.
- Просто очень знакомая.
Мне не хотелось обрывать разговор, и я заметила:
- Твой брат задержался...
- Он должен задержаться. А я забыл...
Мы сели рядом. Александр попросил книгу. Было удивительно, что
он не знает новелл Рандина, но я ничего не сказал. Александр открыл
книжку и положил на страницы ладонь, чтобы удержать листы. На
тыльной стороне ладони я заметил у него белый разветвленный шрам.
Александр перехватил мой взгляд.
- Это еще там... У Желтой Розы.
Я сразу все вспомнил.
- На Снежной планете?!- воскликнул я.- Александр Снег...
Необычные передачи, экстренные номера журналов, со страниц
которых смотрели Александр Снег и его три товарища,- это было совсем
недавно. По всей Земле тогда с удивлением повторяли их имена.
Я видел перед собой человека, вернувшегося на Землю через
триста лет после старта. Но это не было удивительным. "Бандерилья" и
"Муссон" тоже плавали в космосе более двух веков. И хотя история
фотонного фрегата, на котором вернулся Снег, была необычнее, чем у
других, я думал не о его истории.
- Александр,- спросил я, чувствуя, что столкнулся со странной
загадкой,- ведь триста лет... А мальчику не больше двенадцати.
Откуда у тебя брат?
- Я знаю, ты археолог,- сказал Александр после некоторого
молчания.- Ты должен чувствовать время лучше, чем другие. И понимать
людей... Поможешь мне, если я расскажу все? -
- Постараюсь помочь.
- То, о чем я расскажу, знают, кроме меня, только трое. Но они
помочь не могут... Очень нужен чей-то совет... Только с чего
начать?.. Впрочем, все началось как раз на этой лестнице...
2
Все началось на лестнице.
Нааль впервые после гибели родителей пришел к морю. Море,
окаймленное широкой дугой белого города, сверкало синевой и
вспыхивало белыми гребешками волн. Оно было ласковым и солнечным,
словно никогда в его глубинах не гибли корабли.
Нааль спускался к воде. И чем ближе было море, тем торопливее
шагал он по ступеням. И скоро он мчался во всю мочь навстречу
громадной синеве, брызжущей солнцем, дышащей влажным и соленым
ветром.
На неровном камне у него подвернулась нога. Нааль упал. Он
ударился, но не сильно. Прикусив губу и прихрамывая, он стал
спускаться дальше. Как и все мальчишки, Нааль верил, что соленая
вода - лучшее лекарство от царапин и ссадин. Поэтому, сбросив
сандалии, он хотел войти в воду. Но среди камней, то и дело
заливаемых легкой волной, Нааль увидел большого черного краба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9