Вроде бы Джулия была в машине одна, хотя видел я ее не очень четко. Мне сразу стало легче. Я почувствовал себя каким-то придурком.
А потом, когда Джулия поворачивала направо, мужчина показался снова, как если бы он перед этим наклонился, вытаскивая что-то из бардачка.
Абсолютно не представляя себе, что делать дальше, я поплелся обратно к дому.
– Не понимаешь, что делать дальше? – спросила Эллен. Мы с ней мыли кастрюли, которые не влезали в посудомоечную машину. Я отчищал их, а Эллен вытирала.
– Позвони ей.
– Ага, – ответил я. – И что я ей скажу? Привет, Джулия, что это за мужчина сидел у тебя в машине?
Эллен со стуком опустила кастрюлю.
– Джек. Я понимаю, все это трудно принять.
– Вот именно.
Мысленно я снова и снова проигрывал одну и ту же картину: БМВ подает назад по подъездной дорожке. Мне казалось, что в мужчине, сидевшем в машине, было нечто странное, нечто такое, из-за чего я не смог разглядеть ни его глаз, ни рта. Все его лицо осталось у меня в памяти темным и неразличимым. Я попробовал объяснить это сестре.
– Тут нет ничего удивительного. Это называется отторжением. Послушай, Джек, ты своими глазами видел доказательство. Тебе не кажется, что пришло время…
Тут зазвонил телефон. Руки у меня были в мыльной пене, поэтому я попросил Эллен взять трубку. Однако ее уже снял кто-то из детей.
– Джек, пора воспринимать вещи такими, какие они есть, а не такими, как тебе хочется.
– Ты права. Я ей позвоню.
И в этот миг на кухне появилась бледная Николь.
– Пап, это тебя – из полиции.
День пятый: 21.10
Машина Джулии вылетела с дороги километрах в десяти от дома. Она скатилась по крутому склону оврага, пробив брешь в зарослях полыни и кустах можжевельника, а потом перевернулась. Солнце почти уже село, в овраге было темно. Три машины службы спасения стояли на шоссе, посверкивая красными огнями, команда спасателей уже начала спускаться вниз. Пока я следил за ними, включились переносные прожектора, залив все вокруг синеватым сиянием.
– Моя жена ранена? – спросил я у полицейского мотоциклиста.
– Через минуту узнаем.
Я стоял на краю оврага, смотрел вниз, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Машину уже окружали люди.
Полицейский, обменявшись с кем-то короткими репликами по рации, сказал:
– Ваша жена без сознания, однако она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Похоже, с ней все в порядке. Позвоночник, вроде, не пострадал, однако…
– Скажите, она в сознании?
– Приходит в себя. Ее отвезут в больницу, проверят, нет ли внутренних повреждений. Сейчас она уже на носилках.
– Слава богу, – сказал я, отщелкивая крышку сотового.
Я позвонил Эллен, попросил ее успокоить детей, сказать им, что с мамой все будет хорошо.
– Не волнуйся, – сказала Эллен.
Закрыв крышку телефона, я повернулся к полицейскому.
– А что со вторым? – спросил я.
– Она была в машине одна.
– Нет, – сказал я. – С ней был еще один человек. Он переговорил по рации.
– Говорят – никого. Никаких признаков другого человека.
– Может быть, его выбросило?
– Сейчас как раз расспрашивают вашу жену… – Он помолчал несколько мгновений. – Она говорит, что была одна.
Полицейский пожал плечами. Я заглянул за край обрыва.
Одна из машин службы спасения выставила над оврагом стальную штангу с лебедкой. Вниз начал отматываться трос. Несколько минут спустя носилки медленно поплыли по воздуху. Разглядеть Джулию я не мог, она была пристегнута к носилкам и накрыта серебристым, как костюм космонавта, одеялом. Когда носилки достигли шоссе, спасатели развернули штангу и отстегнули их от троса. Лицо Джулии распухло, левая скула была лиловой, и лоб над левым глазом тоже. Должно быть, она сильно ударилась головой. Я пошел рядом с носилками. Джулия, увидев меня, произнесла:
– Джек… – и попыталась улыбнуться.
– Ты, главное, не волнуйся, – сказал я.
Она слегка закашлялась:
– Джек, это был несчастный случай.
– Конечно.
– Это не то, что ты думаешь.
– Что «не то», Джулия? – спросил я. Мне показалось, она бредит.
– Я знаю, что ты думаешь. – Ее рука с силой вцепилась в мою. – Обещай ни во что не вмешиваться.
Я не ответил. Джулия еще сильнее стиснула мою руку.
– Обещай держаться в стороне.
– Обещаю.
Она наконец-то расслабилась.
Мы уже подошли к машине «скорой помощи». Я залез в нее первым, потом спасатели втолкнули носилки и захлопнули дверь.
В больнице врачи, осмотрев Джулию, пришли к выводу, что повреждения могут быть обширными, и отправили ее в отделение реанимации.
Джулия при этом была в сознании, время от времени она ловила мой взгляд и улыбалась – пока не заснула. Врачи сказали, что мне оставаться незачем, самое лучшее – отправиться домой и немного отдохнуть. Незадолго до полуночи я покинул больницу.
Я поймал такси и поехал на место аварии, чтобы забрать машину. Ночь стояла холодная. Полицейские автомобили и машины службы спасения уже уехали. Их место занял приземистый тягач с лебедкой, поднимавший из оврага БМВ Джулии. Лебедкой управлял, покуривая сигарету, тощий парень.
– Смотреть особенно не на что, – сказал он. – Пострадавшая уже в больнице.
Я объяснил, что это машина моей жены. Он попросил показать мою страховую карточку. Я извлек бумажник, протянул ему карточку.
Он сказал:
– Я слышал, ваша жена в порядке.
– Пока да.
– Вам повезло. – Он ткнул пальцем в сторону другой обочины. – А эти с вами?
За дорогой стоял небольшой белый фургон.
– Нет, они не со мной.
– Уже час как здесь.
Разглядеть внутри фургона я ничего не мог, его передние стекла были затемнены. Я пошел к нему, но, когда до фургона оставалось шагов десять, он, взревев, покатил по дороге.
Когда он проносился мимо меня, я мельком увидел водителя. Он был одет в поблескивающий комбинезон, вроде бы из серебристого пластика, и шлем из того же материала. Мне показалось, что я заметил странный серебристый аппарат, висевший у него на шее. Подобие серебристого противогаза, впрочем, наверняка я сказать не мог.
Пока фургон уносился прочь, я приметил на заднем бампере две зеленые наклейки – каждая с большой буквой «К». Эмблема «Ксимос». Однако по-настоящему приковал мой взгляд номерной знак машины. Номер был невадский.
Это фургон с завода «Ксимос», того, что в пустыне.
Я нахмурился. Пора нанести туда визит.
Я вытащил телефон и позвонил Тиму Бергману. Сказал, что обдумал его предложение и готов приступить к обязанностям консультанта.
День шестой: 7.12
Под убаюкивающую дрожь вертолета я, должно быть, на несколько минут задремал. Потом открыл глаза. Вертолет летел прямо на восходящее солнце. Подо мной простиралась равнина с низкими разбросанными тут и там зарослями кактусов, можжевельника и юкки.
Пилот вел машину вдоль высоковольтной линии, опоры которой гуськом пересекали пустыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
А потом, когда Джулия поворачивала направо, мужчина показался снова, как если бы он перед этим наклонился, вытаскивая что-то из бардачка.
Абсолютно не представляя себе, что делать дальше, я поплелся обратно к дому.
– Не понимаешь, что делать дальше? – спросила Эллен. Мы с ней мыли кастрюли, которые не влезали в посудомоечную машину. Я отчищал их, а Эллен вытирала.
– Позвони ей.
– Ага, – ответил я. – И что я ей скажу? Привет, Джулия, что это за мужчина сидел у тебя в машине?
Эллен со стуком опустила кастрюлю.
– Джек. Я понимаю, все это трудно принять.
– Вот именно.
Мысленно я снова и снова проигрывал одну и ту же картину: БМВ подает назад по подъездной дорожке. Мне казалось, что в мужчине, сидевшем в машине, было нечто странное, нечто такое, из-за чего я не смог разглядеть ни его глаз, ни рта. Все его лицо осталось у меня в памяти темным и неразличимым. Я попробовал объяснить это сестре.
– Тут нет ничего удивительного. Это называется отторжением. Послушай, Джек, ты своими глазами видел доказательство. Тебе не кажется, что пришло время…
Тут зазвонил телефон. Руки у меня были в мыльной пене, поэтому я попросил Эллен взять трубку. Однако ее уже снял кто-то из детей.
– Джек, пора воспринимать вещи такими, какие они есть, а не такими, как тебе хочется.
– Ты права. Я ей позвоню.
И в этот миг на кухне появилась бледная Николь.
– Пап, это тебя – из полиции.
День пятый: 21.10
Машина Джулии вылетела с дороги километрах в десяти от дома. Она скатилась по крутому склону оврага, пробив брешь в зарослях полыни и кустах можжевельника, а потом перевернулась. Солнце почти уже село, в овраге было темно. Три машины службы спасения стояли на шоссе, посверкивая красными огнями, команда спасателей уже начала спускаться вниз. Пока я следил за ними, включились переносные прожектора, залив все вокруг синеватым сиянием.
– Моя жена ранена? – спросил я у полицейского мотоциклиста.
– Через минуту узнаем.
Я стоял на краю оврага, смотрел вниз, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Машину уже окружали люди.
Полицейский, обменявшись с кем-то короткими репликами по рации, сказал:
– Ваша жена без сознания, однако она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Похоже, с ней все в порядке. Позвоночник, вроде, не пострадал, однако…
– Скажите, она в сознании?
– Приходит в себя. Ее отвезут в больницу, проверят, нет ли внутренних повреждений. Сейчас она уже на носилках.
– Слава богу, – сказал я, отщелкивая крышку сотового.
Я позвонил Эллен, попросил ее успокоить детей, сказать им, что с мамой все будет хорошо.
– Не волнуйся, – сказала Эллен.
Закрыв крышку телефона, я повернулся к полицейскому.
– А что со вторым? – спросил я.
– Она была в машине одна.
– Нет, – сказал я. – С ней был еще один человек. Он переговорил по рации.
– Говорят – никого. Никаких признаков другого человека.
– Может быть, его выбросило?
– Сейчас как раз расспрашивают вашу жену… – Он помолчал несколько мгновений. – Она говорит, что была одна.
Полицейский пожал плечами. Я заглянул за край обрыва.
Одна из машин службы спасения выставила над оврагом стальную штангу с лебедкой. Вниз начал отматываться трос. Несколько минут спустя носилки медленно поплыли по воздуху. Разглядеть Джулию я не мог, она была пристегнута к носилкам и накрыта серебристым, как костюм космонавта, одеялом. Когда носилки достигли шоссе, спасатели развернули штангу и отстегнули их от троса. Лицо Джулии распухло, левая скула была лиловой, и лоб над левым глазом тоже. Должно быть, она сильно ударилась головой. Я пошел рядом с носилками. Джулия, увидев меня, произнесла:
– Джек… – и попыталась улыбнуться.
– Ты, главное, не волнуйся, – сказал я.
Она слегка закашлялась:
– Джек, это был несчастный случай.
– Конечно.
– Это не то, что ты думаешь.
– Что «не то», Джулия? – спросил я. Мне показалось, она бредит.
– Я знаю, что ты думаешь. – Ее рука с силой вцепилась в мою. – Обещай ни во что не вмешиваться.
Я не ответил. Джулия еще сильнее стиснула мою руку.
– Обещай держаться в стороне.
– Обещаю.
Она наконец-то расслабилась.
Мы уже подошли к машине «скорой помощи». Я залез в нее первым, потом спасатели втолкнули носилки и захлопнули дверь.
В больнице врачи, осмотрев Джулию, пришли к выводу, что повреждения могут быть обширными, и отправили ее в отделение реанимации.
Джулия при этом была в сознании, время от времени она ловила мой взгляд и улыбалась – пока не заснула. Врачи сказали, что мне оставаться незачем, самое лучшее – отправиться домой и немного отдохнуть. Незадолго до полуночи я покинул больницу.
Я поймал такси и поехал на место аварии, чтобы забрать машину. Ночь стояла холодная. Полицейские автомобили и машины службы спасения уже уехали. Их место занял приземистый тягач с лебедкой, поднимавший из оврага БМВ Джулии. Лебедкой управлял, покуривая сигарету, тощий парень.
– Смотреть особенно не на что, – сказал он. – Пострадавшая уже в больнице.
Я объяснил, что это машина моей жены. Он попросил показать мою страховую карточку. Я извлек бумажник, протянул ему карточку.
Он сказал:
– Я слышал, ваша жена в порядке.
– Пока да.
– Вам повезло. – Он ткнул пальцем в сторону другой обочины. – А эти с вами?
За дорогой стоял небольшой белый фургон.
– Нет, они не со мной.
– Уже час как здесь.
Разглядеть внутри фургона я ничего не мог, его передние стекла были затемнены. Я пошел к нему, но, когда до фургона оставалось шагов десять, он, взревев, покатил по дороге.
Когда он проносился мимо меня, я мельком увидел водителя. Он был одет в поблескивающий комбинезон, вроде бы из серебристого пластика, и шлем из того же материала. Мне показалось, что я заметил странный серебристый аппарат, висевший у него на шее. Подобие серебристого противогаза, впрочем, наверняка я сказать не мог.
Пока фургон уносился прочь, я приметил на заднем бампере две зеленые наклейки – каждая с большой буквой «К». Эмблема «Ксимос». Однако по-настоящему приковал мой взгляд номерной знак машины. Номер был невадский.
Это фургон с завода «Ксимос», того, что в пустыне.
Я нахмурился. Пора нанести туда визит.
Я вытащил телефон и позвонил Тиму Бергману. Сказал, что обдумал его предложение и готов приступить к обязанностям консультанта.
День шестой: 7.12
Под убаюкивающую дрожь вертолета я, должно быть, на несколько минут задремал. Потом открыл глаза. Вертолет летел прямо на восходящее солнце. Подо мной простиралась равнина с низкими разбросанными тут и там зарослями кактусов, можжевельника и юкки.
Пилот вел машину вдоль высоковольтной линии, опоры которой гуськом пересекали пустыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44