– Это вы – самые настоящие идиоты. А там люди работают, и кто у них за спиной неизвестно, – он подошел к урне и выбросил окурок. – Ты завтра утром принеси мне копии договоров и напечатай на бумаге по пунктам всю ситуацию. Кто такие, где сидят, на чем ездят, все что вспомнишь. Попробуем что-нибудь сделать.
– Мы весь разговор записали на диктофон. Кассету тоже принесу, только не утром. Есть дела по фирме.
– Тогда в час, около УБОПа, позвонишь, я выйду. А кто вас надоумил сделать запись?
– Сами.
– Молодцы.
Он секунду сомневался, потом все-таки пожал мне руку и ушел к машине, темно-синей, тонированной «Премьере».
Наш разговор произвел на меня странное впечатление. Я стал относится к Спарыкину иначе. Не то чтобы он стал мне нравиться, нет. Он мне до сих пор не нравился, однозначно и без всяких сомнений, но уже не так категорически, как раньше. Что-то в нем появилось живое, какие-то оттенки, которые я принимал и понимал. Я думал о том, что он бросил семью, и не знал как к этому отнестись. Вроде бы ничего хорошего. Совсем не умно. Ведь можно же, как Серега…. А этот, поди, ж ты, одним махом все, что нажил, коту под хвост. Вот теперь квартиру покупать собрался.
Я позвонил Аркашке и выяснил, что тендерные документы по скотчу свободно валялись у Вероники на столе, и их мог сфотографировать кто угодно, даже отксерить. Я понял, что с определением предателя будет нелегко.
У меня разболелась голова, как будто на мне была тесная шапка или металлический обруч, и немудрено, последние несколько дней я находился в постоянном напряжении, нервы стали совсем ни к черту. Я решил съездить к реке. Вода успокаивает.
Мне по душе старая часть города. Когда ходишь по серым камням, то кажется, что стоит внимательно присмотреться, и на мостовой, где-нибудь между брусчаткой можно найти монетку с царским профилем. А если кладешь руку на перила мраморных лестниц, то будто прикасаешься к вечности. Я вышел из машины и встал на берегу, лицом навстречу теплому ветру. Баржи еще не ходили, но метрах в двадцати от берега неслась моторка, прыгая по гребням и поднимая немыслимые волны, в ней сидели и что-то кричали два гордых и счастливых мужика. Мной охватила жажда странствий. Со мной так часто бывает. Иногда, приезжая на железнодорожный вокзал или в аэропорт в качестве встречающего или провожающего, я погружался в атмосферу дороги и ловил себя на мысли, что больше всего на свете мне хочется все бросить и уехать куда-нибудь в даль под стук колес и гудение локомотивов. Эти порывы были тем более странными, потому что жизнь у меня была, в принципе, не скучная и разнообразия в ней вполне хватало. Даже лишнего.
До шести оставалось совсем немного времени. Я стал думать о том, стоит ли мне идти к Гале. Я уже немного жалел, что согласился сопровождать ее на незнакомую вечеринку. Я опять забыл ее лицо. Странно, обычно зрительная память у меня хорошая, я, конечно, могу попутать цвета, но, чтоб вот так, во второй раз не смог представить себе лицо человека, с которым виделся совсем недавно на трезвую голову, такого еще не было. Я стал размышлять на эту тему, и понял, что толком на нее и не смотрел. Так, пару раз обжегся об ее взгляд, скользнул по веснушкам, а все остальное время пялился под ноги или на дорогу. Это очень плохой признак. За свою жизнь я был влюблен раза четыре, может – пять, и каждый раз со мной происходила одна и та же история, меня кидало в жар, если мне приходилось смотреть в лицо предмету своего поклонения. Вот такой вот у меня комплекс.
И еще мне не нравилось, что она хочет использовать меня в качестве ширмы, или, еще хуже, вызвать с моей помощью ревность у некоего субъекта. Это конечно, страшная глупость, сплошное детство и характеризует ее не с лучшей стороны, но с другого конца, может быть это просто повод, чтобы согласиться, мол, я иду с тобой не потому, что ты мне нравишься, и не потому, что мне не с кем идти, наоборот, поклонников хоть пруд пруди и от одного из таких назойливых ты и поможешь мне избавиться. Типа чтоб я не обольщался и она не такая. А еще женщины любят показывать своих ухажеров подружкам. И вообще, нет ничего странного в том, что она потащила меня в гости, в конце концов, она ведь не знает, кто я такой, может какой псих или маньяк, а на своей территории с друзьями безопаснее. Размышляя таким образом, я совсем запутался и, в конце концов, решил, что вряд ли она в состоянии выстроить такую сложную схему. Скорее всего, она просто брякнула, как дятел об дерево, первое, что ей в голову ветром надуло, и забыла уже давным-давно, а я тут мозги надрываю. Бабы – они такие.
Я заехал домой, постоял под душем, и, пока сохли волосы, выбирал одежду. Вначале я решил надеть костюм, и уже было достал его, но потом подумал, что наверняка намечается студенческая вечеринка, я и так старше их лет на восемь – десять, а в костюме разрыв еще более увеличится. Чтобы удачно раствориться в их среде, нужно надеть что-нибудь более демократичное и молодежное. В конце концов, я остановился на джинсах и сером джемпере, джинсы, правда, были грязные, пришлось их долго чистить.
Чтобы не идти с пустыми руками, я купил коробку конфет и бутылку шампанского. Без десяти шесть я был около Галиного подъезда. Двадцать минут я слушал музыку, но она не появилась. Еще через десять минут мне надоело сидеть, и я решил протереть фары и номерные знаки. Вот-вот стемнеет и лучше это сделать сейчас, чем оставлять на обратный путь и возиться в сумерках. Может мне придется кого-то подвезти, ни к чему суетиться при людях.
Когда я закончил, в дверях появилась Галя. На ней был серый кожаный плащ, а в руках она держала большой пакет. Мы поздоровались, я положил пакет на заднее сидение и галантно помог ей сесть в машину.
– А я смотрю в окно и жду «москвич», – сказала она, когда я завел двигатель. – Потом тебя увидела. Ты бы хоть предупредил. Сколько у тебя машин?
– Та служебная, а эта – личная.
Она промолчала, версия про почтальона ее больше не устраивала, а полюбопытствовать, кто же я есть на самом деле, ей мешала гордость. Я не стал ей помогать. Мы мило болтали. Оказывается, мы едем к школьной подруге, у нее день рождения. Живет подруга недалеко, пару кварталов. Гостей будет немного, человек десять, она хорошо знает только троих, так что мы будем почти в одинаковом положении. Я чувствовал, что она внимательно разглядывает меня, а сам все не решался повернуть голову. Наконец на светофоре я решился и впился в нее глазами. Она отвела взгляд, а меня бросило в жар. Нельзя сказать, что я смог что-нибудь толком разглядеть, но это и не важно, для меня главное было продержаться несколько секунд, потом будет легче.
Вот кого я уже давно не слышал, так это Стинга. Хорошая музыка. В последнее время он не часто давал о себе знать, я особо никому не нужен, а все, кто мог искать Игоря, уже знали о его смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65