Водитель терпеливо ждал, зная, что шефа в такие минуты тревожить нельзя - мысль уйдет. Наконец, Горелов тяжко вздохнул и распорядился ехать в первую областную больницу. Когда вернулся в "Бюро", была уже половина пятого, конец рабочего дня. Аналитики сразу обратили внимание на бледный вид и отрешенный взгляд своего директора.
Собрав в своем кабинете весь персонал, Горелов выступил с проникновенной речью:
- Друзья мои! Несколько лет мы делали одно общее дело, делили радость побед и горечь поражений. И сейчас мне очень трудно говорить, потому что я должен сказать - мы расстаемся. Навсегда. - Голос его был полон высокого трагизма. - Полчаса назад я получил в больнице результаты повторных анализов. Никаких сомнений нет, диагноз окончательный. У меня - рак печени. И он неоперабелен.
Ему было трудно, но держался молодцом. Все это видели. Сотрудники, потрясенные трагическим известием, сначала попросту онемели. Потом все стали сочувствовать, говорить слова утешения, предлагать помощь.
- Спасибо друзья, - Горелов промокнул сложенным носовым платком набежавшую слезу, - я никогда не забуду вашего участия. У меня есть шанс, возможно, один из тысячи. Поэтому я прямо сегодня, в крайнем случае завтра, должен вылететь в Моску на операцию. "Бюро социальных технологий" закрывается. Соответствующие приказы есть в компьютере, надо сейчас будет распечатать, и я их подпишу. Всю оргтехнику - компьютеры, принтеры, множительную аппаратуру, факс и так далее, равно как и мебель, я оставляю вам в качестве компенсации. Вы уж сами решайте, кому что. К сожалению, денежной компенсации мне вам предоставить не удастся, но зарплата в банке лежит, и бухгалтер её получит на всех. Только не тяните, постарайтесь все имущество вывезти до конца недели, потому что договор на аренду помещения уже прерван. Архив советую тоже поделить, он вам сто раз пригодится. А мне уже ничего не нужно. - Он горестно махнул рукой. - Должен ещё сказать, что расчеты на премию по итогам избирательной кампании не оправдались. Будякину выиграть не дадут. Сегодня запретили предварительное голосование, завтра ещё что-нибудь придумают. Так что можете считать себя в отпуске.
Горестное прощание не слишком затянулось. Подчиненные деликатно позволили начальнику побыть одному в своем кабинете, чтобы собрать личные вещи. Горелов открыл сейф, скидал в картонную коробку из-под ксероксной бумаги пачки долларов и рублей, кое-какие бумаги и папки. Сверху положил малахитовый письменный прибор, свои записные книжки и блокноты, авторучки, книжки и всякую мелочь. Подумал и, обернув бумагой, упаковал туда же любимый кофейный сервиз на четыре персоны, который использовался во время затяжных деловых переговоров.
Сопровождаемый безутешными коллегами, спустился к машине, и каждому крепко пожал на прощание руку. Коробку поставили на заднее сиденье и Горелов, вяло улыбнувшись, уехал. Вид у него был совершенно подавленный. Но он достал мобильник и стал делать звонки. В частности, договорился, что сам заедет в ижаковский офис за деньгами. Бандиты исправно выплачивали Будякину еженедельную дань, целиком уходившую на избирательную кампанию.
Всеми средствами распоряжался Горелов, составлявший смету и отчитывающийся перед Будякиным за каждый рубль. Естественно, с каждой неделей расходы он уменьшал, а отчетность увеличивал, не стесняясь вписывать в ведомость "мертвые души", якобы количество агитаторов увеличивалось. Впрочем, Будякин, убедившись, что его популярность неуклонно возрастает, давно перестал прискребываться к статьям расходов и, особенно, к суммам.
Через десять минут на заднем сиденье машины появилась вторая коробка. Горелов к этому времени приободрился, вид имел отнюдь не удрученный, скорее, даже молодцеватый, и сделал ещё один важный звонок. Водитель, однако, толком не понял, о чем шла речь, да ему и не полагалось.
- Хай, Боб! Какой сегодня телефонный курс?.. А крупняком как отдают?.. Может, подгонишь соточку? О-кей, договорились.
А ещё через некоторое время Горелов отпустил водителя домой, поскольку рабочий день закончился, и сам сел за руль. Немного поколесив по городу, проскочив через пару глухих переулков, и удостоверившись, что никто не сидит "на хвосте", он ещё раз позвонил Бобу и подъехал по указанному адресу. Машина вкатила в маленький дворик, и за ней захлопнулись железные ворота.
Здесь в, в этом кирпичном колодце, а, точнее, в подвале старого здания временно располагался пункт обмена валюты. Временно - это значит, только сегодня и лишь для одной операции. Пара неразговорчивых мужчин в кашемировых пальто помогла Горелову снести в подвал коробки. Потом часа два трещали машинки для счета купюр, и светили ультрафиолетовые лампы, поскольку следует убедиться в подлинности дензнаков0.
Избавившись от огромной массы рублей, Горелов стал обладателем ста тысяч наличных долларов. А обменный пункт закрылся. Подвал, в котором располагался офис какой-то тихой фирмы, использовался для валютных операций крайне редко, только когда сумма обмена превышала пятьдесят тысяч долларов. Очень удобно в таком закрытом месте страховаться от всяких неожиданностей.
Услугами тайных менял пользовался весьма ограниченный круг людей, которым можно было доверять: челноки, отправляющиеся за товаром; риэлторы, продающие или покупающие за доллары квартиры; частные фирмы, оперирующие огромными суммами неучтенной наличности и так далее. Существовал и свой внутренний обменный курс, так называемый "телефонный". Он устанавливался по телефону по согласованию несколькими подпольными менялами и по телефону же сообщался клиентам. Переговоры с ними велись через диспетчера Боба.
Обычно в это время Горелов заезжал в предвыборный штаб Будякина, чтобы узнать новости, отдать распоряжения и подкинуть деньжат. Но сегодня он и не подумал этого сделать, а сразу поехал домой. Жена уже ушла на работу в театр. Так что Горелов спокойно перебрал хранившиеся в тайнике документы, забрал нужные, равно как и немалую порцию денег, хранившихся там же.
Тут его настиг звонок Будякина. Серафим был взвинчен, кричал, потом, прооравшись и немного успокоившись, рассказал, что областная избирательная комиссия, мало того, что прекратила предварительное голосование, но и сделала официальное предупреждение, дескать, отменит его регистрацию как кандидата в депутаты Государственной Думы за грубое нарушение Закона о выборах, выразившееся в массовом подкупе избирателей.
- Брось, не нервничай так, - стал успокаивать его Горелов, - каждые выборы поют эту песню, а ещё никого ни разу не наказали. Это они так денег просят. Завтра я им дам и все пойдет своим чередом, как планировалось. Нужны свидетели, заверенные показания, а, главное, следует доказать, что это существенно повлияло на волеизъявление граждан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Собрав в своем кабинете весь персонал, Горелов выступил с проникновенной речью:
- Друзья мои! Несколько лет мы делали одно общее дело, делили радость побед и горечь поражений. И сейчас мне очень трудно говорить, потому что я должен сказать - мы расстаемся. Навсегда. - Голос его был полон высокого трагизма. - Полчаса назад я получил в больнице результаты повторных анализов. Никаких сомнений нет, диагноз окончательный. У меня - рак печени. И он неоперабелен.
Ему было трудно, но держался молодцом. Все это видели. Сотрудники, потрясенные трагическим известием, сначала попросту онемели. Потом все стали сочувствовать, говорить слова утешения, предлагать помощь.
- Спасибо друзья, - Горелов промокнул сложенным носовым платком набежавшую слезу, - я никогда не забуду вашего участия. У меня есть шанс, возможно, один из тысячи. Поэтому я прямо сегодня, в крайнем случае завтра, должен вылететь в Моску на операцию. "Бюро социальных технологий" закрывается. Соответствующие приказы есть в компьютере, надо сейчас будет распечатать, и я их подпишу. Всю оргтехнику - компьютеры, принтеры, множительную аппаратуру, факс и так далее, равно как и мебель, я оставляю вам в качестве компенсации. Вы уж сами решайте, кому что. К сожалению, денежной компенсации мне вам предоставить не удастся, но зарплата в банке лежит, и бухгалтер её получит на всех. Только не тяните, постарайтесь все имущество вывезти до конца недели, потому что договор на аренду помещения уже прерван. Архив советую тоже поделить, он вам сто раз пригодится. А мне уже ничего не нужно. - Он горестно махнул рукой. - Должен ещё сказать, что расчеты на премию по итогам избирательной кампании не оправдались. Будякину выиграть не дадут. Сегодня запретили предварительное голосование, завтра ещё что-нибудь придумают. Так что можете считать себя в отпуске.
Горестное прощание не слишком затянулось. Подчиненные деликатно позволили начальнику побыть одному в своем кабинете, чтобы собрать личные вещи. Горелов открыл сейф, скидал в картонную коробку из-под ксероксной бумаги пачки долларов и рублей, кое-какие бумаги и папки. Сверху положил малахитовый письменный прибор, свои записные книжки и блокноты, авторучки, книжки и всякую мелочь. Подумал и, обернув бумагой, упаковал туда же любимый кофейный сервиз на четыре персоны, который использовался во время затяжных деловых переговоров.
Сопровождаемый безутешными коллегами, спустился к машине, и каждому крепко пожал на прощание руку. Коробку поставили на заднее сиденье и Горелов, вяло улыбнувшись, уехал. Вид у него был совершенно подавленный. Но он достал мобильник и стал делать звонки. В частности, договорился, что сам заедет в ижаковский офис за деньгами. Бандиты исправно выплачивали Будякину еженедельную дань, целиком уходившую на избирательную кампанию.
Всеми средствами распоряжался Горелов, составлявший смету и отчитывающийся перед Будякиным за каждый рубль. Естественно, с каждой неделей расходы он уменьшал, а отчетность увеличивал, не стесняясь вписывать в ведомость "мертвые души", якобы количество агитаторов увеличивалось. Впрочем, Будякин, убедившись, что его популярность неуклонно возрастает, давно перестал прискребываться к статьям расходов и, особенно, к суммам.
Через десять минут на заднем сиденье машины появилась вторая коробка. Горелов к этому времени приободрился, вид имел отнюдь не удрученный, скорее, даже молодцеватый, и сделал ещё один важный звонок. Водитель, однако, толком не понял, о чем шла речь, да ему и не полагалось.
- Хай, Боб! Какой сегодня телефонный курс?.. А крупняком как отдают?.. Может, подгонишь соточку? О-кей, договорились.
А ещё через некоторое время Горелов отпустил водителя домой, поскольку рабочий день закончился, и сам сел за руль. Немного поколесив по городу, проскочив через пару глухих переулков, и удостоверившись, что никто не сидит "на хвосте", он ещё раз позвонил Бобу и подъехал по указанному адресу. Машина вкатила в маленький дворик, и за ней захлопнулись железные ворота.
Здесь в, в этом кирпичном колодце, а, точнее, в подвале старого здания временно располагался пункт обмена валюты. Временно - это значит, только сегодня и лишь для одной операции. Пара неразговорчивых мужчин в кашемировых пальто помогла Горелову снести в подвал коробки. Потом часа два трещали машинки для счета купюр, и светили ультрафиолетовые лампы, поскольку следует убедиться в подлинности дензнаков0.
Избавившись от огромной массы рублей, Горелов стал обладателем ста тысяч наличных долларов. А обменный пункт закрылся. Подвал, в котором располагался офис какой-то тихой фирмы, использовался для валютных операций крайне редко, только когда сумма обмена превышала пятьдесят тысяч долларов. Очень удобно в таком закрытом месте страховаться от всяких неожиданностей.
Услугами тайных менял пользовался весьма ограниченный круг людей, которым можно было доверять: челноки, отправляющиеся за товаром; риэлторы, продающие или покупающие за доллары квартиры; частные фирмы, оперирующие огромными суммами неучтенной наличности и так далее. Существовал и свой внутренний обменный курс, так называемый "телефонный". Он устанавливался по телефону по согласованию несколькими подпольными менялами и по телефону же сообщался клиентам. Переговоры с ними велись через диспетчера Боба.
Обычно в это время Горелов заезжал в предвыборный штаб Будякина, чтобы узнать новости, отдать распоряжения и подкинуть деньжат. Но сегодня он и не подумал этого сделать, а сразу поехал домой. Жена уже ушла на работу в театр. Так что Горелов спокойно перебрал хранившиеся в тайнике документы, забрал нужные, равно как и немалую порцию денег, хранившихся там же.
Тут его настиг звонок Будякина. Серафим был взвинчен, кричал, потом, прооравшись и немного успокоившись, рассказал, что областная избирательная комиссия, мало того, что прекратила предварительное голосование, но и сделала официальное предупреждение, дескать, отменит его регистрацию как кандидата в депутаты Государственной Думы за грубое нарушение Закона о выборах, выразившееся в массовом подкупе избирателей.
- Брось, не нервничай так, - стал успокаивать его Горелов, - каждые выборы поют эту песню, а ещё никого ни разу не наказали. Это они так денег просят. Завтра я им дам и все пойдет своим чередом, как планировалось. Нужны свидетели, заверенные показания, а, главное, следует доказать, что это существенно повлияло на волеизъявление граждан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94