.. - подождал, убедился, что реакции не последовало. - Никто не знает. Тогда начнем нашу лотерею. Валер, мне нужен тонкий шнур. И крюк во-он той лебедки неплохо бы пониже опустить.
Яковлев кивнул; шпагат отыскали в ящиках на складе. Помощники Сереги, ножами разрезали одежду клиента до кожи. Остальные ребята из десятки, включая Чикарева, обступили "сцену", наблюдая за развитием событий. Серега освободил своего пациента от кляпа, чтобы кричать было удобнее. Аккуратно и умело сделал продольный разрез на волосатом животе. У пленника глаза полезли на лоб, зубы заскрипели так, что на другом конце Москвы слышно стало, но молчал - стойкость демонстрировал. Когда Серега принялся рассекать мышцы брюшины, он позеленел, но не проронил ни единого звука.
Яковлев, скрестив руки на груди, наблюдал не столько за мучительной казнью, сколько за выражением лиц обреченных. Они пытались отвернуться, это не получалось, можно было только зажмуриться. Но даже зажать уши, чтобы не слышать этих отвратительных звуков, им не позволяли путы. Ничего, пацаны, он ведь сейчас еще и орать начнет... Насколько Яковлев знал Серегу, был уверен: если Лекарь обещал вопли - будут непременно.
Серега меж тем деловито сунул внутрь крючок, покопался и выволок наружу трубу перламутрово-сизого цвета. Кишки выдернет, понял Яковлев. Затем Серега привязал куском шпагата кишечник к крюку лебедки, отошел и включил ее механизм. Вот тут смертник заорал. Нет, когда кишки только полезли наружу из окровавленной раны, он завыл, как умирающий волк, но вскоре вопль перешел чуть ли не в ультразвук. Даже Яковлеву стало нехорошо. А Серега уже забыл про умирающего. Он медленно вышагивал вдоль шеренги выбирал следующего.
Кое-что стало ясным уже сейчас. Кто-то посерел от ужаса, у кого-то лицо перекосилось от дикого ужаса. А один трясся, но выглядел не в пример лучше остальных. Серега остановился возле молодого, ткнул пальцем ему в грудь:
- Ты.
Яковлев подумал - зря, надо было спокойного брать. Подозрительно это, когда человек, готовясь в такой жуткой смерти, мало волнуется. Но Сереге видней, что делать и как добиться результата. Парень содрогнулся, физиономия исказилась.
- Чтоб тебя... Я все равно ничего не знаю. И не знал никогда.
- Тогда зачем тебе жить? Дураков без тебя полно.
В Серегин адрес раздалась такая тирада, которой позавидовал бы боцман из анекдота. Что называется, в три этажа с подземельями и чердаками.
Первый подопытный кролик умер через двадцать минут, залив кровью весь пол вокруг себя. Труп с выдранным кишечником отвязали от столба, отволокли в сторону. Намеченную Серегой жертву подтащили к "эшафоту". Он сопротивлялся, отчаянно вырывался, ругался и старался достать Серегу носком ботинка. Серега сделал знак помощникам, чтобы они пока держали его, не привязывая. Встал перед парнем, выразительно поигрывая скальпелем. Тот замолчал, откинул голову назад, прислонившись к столбу. Из его закрытых глаз текли слезы - если умирать, то не так...
- Не нравится он мне, - громко заявил Серега. - Давайте сюда второго слева.
Ага, вот чего на самом деле добивался Серега - означенный клиент как раз и был чересчур невозмутимым. Но сейчас он заверещал, как раненый поросенок. Вырвался, упал на пол, а бежать не мог - ноги связаны, поэтому просто покатился, не переставая визжать. Он катался по полу, Яковлев спокойно подошел и с размаху врезал ногой в живот. Молодец Серега, дал ему надежду на отсрочку и в последний момент отнял ее, морально сломав жертву.
- Адрес! - рявкнул Яковлев.
- Не... не... не знаю...
- К столбу!
- Нет! Нет...
Помощники Сереги поставили его на ноги, подтащили к столбу, прикрутили. Серега, не торопясь, разрезал на нем одежду, провел лезвием по наметившемуся брюшку... И адрес был назван.
- Вот и чудненько, - сказал Яковлев. - А чтобы исключить возможность ошибки, ты останешься привязанным, пока твой босс не приедет. И если ты "ошибся", то я от себя лично прибавлю тебе пару предсмертных испытаний.
Отойдя, Яковлев посмотрел на часы. Три ночи. Запас времени есть...
* * *
Белому снился самый кошмарный сон в его жизни. Будто он поссорился с женой, и она выгнала его из дома. Зачем-то он поехал к теще. А у той что-то вроде званого вечера: в гостиной накрыт стол, вокруг расселись родственники, причем не только жены, но и его собственные. Даже дочь - и та была. Не успел он даже рта раскрыть, как теща отправила его мыть руки перед едой. Как маленького ребенка. Он покорно пошел в ванную, тщательно вымыл руки, умылся с мылом, на всякий случай вычистил зубы и уши. Потом побрился. Повернулся к двери, на которой висело большое зеркало и остолбенел: на нем была какая-то немыслимая пижама! Между тем, он хорошо помнил, что заходил в ванную, будучи одетым в двойку и при галстуке. Он протер глаза, оглядел себя уже не в зеркале, а так. Точно, пижама. Розового цвета в голубую розочку. Белый растерялся: нельзя же выходить к гостям в таком виде. Теща забеспокоилась: куда зять пропал? Бесцеремонно выволокла его из ванной. Белый удивился: его теща всегда была тактичной, а тут превратилась в грубую базарную бабу. Вырвался, забежал обратно, сунул голову под струю ледяной воды. Глянул в зеркало и обомлел: на нем опять была его двойка, и волосы были сухими. Он пожал плечами, завернул кран и вышел наружу, время от времени проверяя: не трансформировался ли опять приличный костюм в уродливое ночное одеяние?
Коридор оказался ужасно длинным, и до гостиной Белый добирался несколько минут. Дошел, оглянулся и испытал приступ животной паники: из ванной выскочил он сам, в розовой пижаме, с мокрыми волосами и безумными глазами. Постоял, озираясь, и внезапно бросился на себя же! Белый-в-пижаме изо всех сил старался задушить Белого-в-костюме! Сам себя... На его крики из гостиной выглянули дочь и жена (она-то что здесь делала?), совместными усилиями вытолкали розовую пижаму за входную дверь. Пижама взвыла от возмущения, принялась колотить в дверь кулаками, а Белый почувствовал нарастающий суеверный ужас: этого второго Белого ни в коем случае нельзя пускать в квартиру. А он ломился, дверь ходила ходуном, в разные стороны разлетались щепки...
Он проснулся в холодном поту. Слава богу, дома. Рядом мирно спала жена. Белый поднялся, пошел на кухню - выпить стакан воды. Заглянул в комнату дочери - Люда спала, как младенец. Он не помнил случая, когда бы она просыпалась по ночам. Впрочем, когда он вышел из заключения, ей уже исполнилось четыре года. Но отца признала сразу, не шугалась его и не пыталась назвать дядей. За десять лет, которые прошли после освобождения, они ни разу не конфликтовали. С женой, бывало, ссорился, а с дочкой никогда. Четырнадцать лет, скоро замуж выдавать... Присмотреть бы ей кого-нибудь типа Финиста - Белому больше нравился старший сын Ученого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159