глаза широко открыты, косынка сбилась на плечи, волосы всклокочены. Ее появление подействовало на Марту: она утихла и стала вытирать личико дочери.
- Садитесь, Любава Родиславовна, успокойтесь, - сказала Кушнирчук.
Женщина села на стул, вздохнула, будто сбросила тяжелую ношу. Остро взглянула на Наталью Филипповну.
- Что вы хотели, Марта? - спросила следователь.
- Сначала меня выслушайте, - требовательно сказала Любава Родиславовна.
- Марта с ребенком.
- Ничего с ней не станется. - Она рубанула рукой по воздуху и обратилась к Марте: - Между прочим, ты можешь выйти. Иди, иди...
Попытки следователя поговорить с Мартой оказались напрасными. Та закрыла за собой дверь.
- Слушаю вас.
Наталья Филипповна взяла авторучку и приготовила чистый лист бумаги.
- Я могу увидеть Бориса, могу поговорить с ним?
- Вы недавно виделись, разговаривали.
- Я должна увидеть сына немедленно! Начальника попрошу, чтобы разрешил, если вы не хотите.
Дверь в кабинет отворилась.
- Вот и начальник, - поднялась Кушнирчук.
- В чем дело?
Майор Карпович повесил фуражку на вешалку.
- Тут, - начала Любава Родиславовна, - вышло недоразумение... Арестовали моего сына...
- Его задержали. И мне об этом известно.
- Но он же не виновен. Не виновен! И я это докажу, - решительно сказала Бысыкало. - Пишите в протокол...
Рассказ получился недолгим. После того, как был ранен Балагур, а точнее, в среду, около одиннадцати вечера, Любава Родиславовна возвращалась домой. В подъезде дома, где она живет, было темно. Она вошла в подъезд и стала ощупью искать на стене выключатель.
- Тут меня схватили, зажали рот, стиснули горло. И, не пикнув, я очутилась в подвале. Кто-то прижал меня к стене. "Будешь кричать - каюк!" пригрозил дребезжащий голос. И сразу ультиматум: "Об этой встрече - ни слова!" Потом: "Как хочешь, а дело о нападении на Летней улице должны прекратить. Нет - прощайся с белым светом! Действуй как знаешь. Запомни: от меня не спрячешься". Что мне оставалось? Дала слово все уладить. Здоровила приказал: "Выйдешь отсюда через десять минут". Я просидела в подвале значительно больше. Не могла опомниться. Чувствовала у груди холодное лезвие ножа. Всю ночь не спала. Хотела было пойти в милицию, рассказать, а тут телефонный звонок. "Алло! - уже знакомый дребезжащий голос. - Ты не забыла о нашем уговоре?" Я молчала. "Не начнешь действовать - примусь за работу я... Ча-ао!.." Не по доброй воле ходила я к Балагуру в больницу, наведывалась к капитану Крыило, благословила свадьбу сына. Не по доброй воле, - Любава Родиславовна повела взглядом по стене, уставилась в угол и замолчала.
- Почему вы не сказали об этом раньше? - спросил майор.
- Боялась. Не знала, что делать. Меня застращали.
- А теперь не боитесь?
- Сын арестован...
- Вы ему говорили об угрозах?
- Чтоб и его сон не брал?
- А Марту никто не запугивал? - спросила Кушнирчук.
- Не знаю. Она не говорила.
В кабинет пригласили Марту.
- Почему мне кто-то должен угрожать? - удивилась она. - Не мое мелется, мешок не подставляю.
Оперативное совещание состоялось в кабинете начальника. Капитан склонялся к тому, что показания Любавы Родиславовны - плод фантазии.
- Видите, и в подвал затащили, и по телефону запугивали... Не много ли? Зарубежный детектив - и только...
- Детектив или не детектив, а проверить трудно - свидетелей нет, вставила Наталья Филипповна.
- У нас был бы курорт - не работа, - вздохнул Карпович, - если бы все происходило при свидетелях. Показания Любавы Родиславоьны нужно проверить. Вы, - это касалось следователя, - проведите эксперимент на месте, осмотрите подвал, выясните, у кого есть ключ. А вы, - обратился он к Крыило, займитесь телефонным звонком: не с Луны же звонили. В Синевце всего двести телефонных аппаратов - разберитесь...
Наталья Филипповна справилась с заданием оперативно. Начальника застала за журналом "Советская милиция". Раскрыла папку с документами, вытащила исписанный лист бумаги.
- Вот протокол, - сказала она. - Все, что рассказывала Любава Родиславовна, похоже на правду: на месте происшествия без малейшей запинки повторила то же самое до мельчайших подробностей. Жильцы дома подтвердили: в подъезде вечером не было света; дверь в подвал не запер пенсионер из шестой квартиры - ключ сломал. В том месте, где Бысыкало прижали к стене, найдены шерстинки зеленого цвета, как ее кофта. Выходит, кто-то все-таки заволок женщину в подвал. Вряд ли она могла все выдумать и при этом предусмотреть даже шерстинки, оставшиеся на шершавой поверхности кирпича.
- Может быть, все и правда, - сказал майор. - Но почему ее запугивают, для чего? Не проще ли было сделать это с Борисом, когда он был на свободе? Заинтересованное лицо могло приказать: возьми вину на себя, сознайся в совершении преступления! Факты против Бориса. А может, у него был соучастник? Теперь беспокоится о себе. Вы, Наталья Филипповна, допросите Бориса еще разок. К слову, он недавно просился к вам: хочет дополнить показания.
В изоляторе Борис обдумал, что сказать следователю. Но когда его привели к Кушнирчук, все выскочило из головы.
- Я не виновен, - только и промолвил после минуты молчания.
- Это мы уже слышали.
Борис засопел.
- Вас, гражданин Бысыкало, спрашивать, или вы сами будете рассказывать?
Борис попросил, чтобы Наталья Филипповна верила каждому его слову. Он скажет правду, как на исповеди. "За расхождения с предыдущими показаниями простите". Говорил он не очень складно - перескакивал с одного на другое, и следователю приходилось не раз задавать уточняющие вопросы.
- Значит, показания Ульяны вы подтверждаете?
- Да. Как раз тогда, когда столкнулся с ней, я шел к ясеню, чтобы с того места понаблюдать, нет ли у Ирины кого-то из посторонних. Не хочется сплетен: дескать, приударяю за брошенной мужем женщиной. Только я прислонился к стволу, как цепкие пальцы обхватили шею так, что мышцы затрещали. И всем телом я почувствовал острый кончик ножа. "Не двигайся!" Я одеревенел. "Бросай цветы". Нож проткнул мне кожу. Я выпустил букет из рук. "А теперь без оглядки мелькай пятками! Где-нибудь выплюнешь об этом - каюк! Ну, ча-ао!" И незнакомец подпихнул меня ботинком.
Наталья Филипповна помолчала и спросила:
- Интересная история. Чем подтвердите ее?
Борис задумчиво спросил:
- Ульяна видела меня возле дома?
- Видела. - Кушнирчук отложила ручку.
- Букет вы нашли у ясеня?
- Да.
- К Марте меня возил Коваль.
- Это доказано.
Бысыкало хлопнул себя по колену.
- Что еще нужно?
- Доказательства, что вас запугивали.
Борис вскочил и выхватил рубашку из брюк.
- Нате!
На теле выше поясницы виднелась незажившая царапина. Кушнирчук наклонилась вперед. Небольшая ранка и правда могла быть сделана кончиком ножа.
- Кто обрабатывал йодом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
- Садитесь, Любава Родиславовна, успокойтесь, - сказала Кушнирчук.
Женщина села на стул, вздохнула, будто сбросила тяжелую ношу. Остро взглянула на Наталью Филипповну.
- Что вы хотели, Марта? - спросила следователь.
- Сначала меня выслушайте, - требовательно сказала Любава Родиславовна.
- Марта с ребенком.
- Ничего с ней не станется. - Она рубанула рукой по воздуху и обратилась к Марте: - Между прочим, ты можешь выйти. Иди, иди...
Попытки следователя поговорить с Мартой оказались напрасными. Та закрыла за собой дверь.
- Слушаю вас.
Наталья Филипповна взяла авторучку и приготовила чистый лист бумаги.
- Я могу увидеть Бориса, могу поговорить с ним?
- Вы недавно виделись, разговаривали.
- Я должна увидеть сына немедленно! Начальника попрошу, чтобы разрешил, если вы не хотите.
Дверь в кабинет отворилась.
- Вот и начальник, - поднялась Кушнирчук.
- В чем дело?
Майор Карпович повесил фуражку на вешалку.
- Тут, - начала Любава Родиславовна, - вышло недоразумение... Арестовали моего сына...
- Его задержали. И мне об этом известно.
- Но он же не виновен. Не виновен! И я это докажу, - решительно сказала Бысыкало. - Пишите в протокол...
Рассказ получился недолгим. После того, как был ранен Балагур, а точнее, в среду, около одиннадцати вечера, Любава Родиславовна возвращалась домой. В подъезде дома, где она живет, было темно. Она вошла в подъезд и стала ощупью искать на стене выключатель.
- Тут меня схватили, зажали рот, стиснули горло. И, не пикнув, я очутилась в подвале. Кто-то прижал меня к стене. "Будешь кричать - каюк!" пригрозил дребезжащий голос. И сразу ультиматум: "Об этой встрече - ни слова!" Потом: "Как хочешь, а дело о нападении на Летней улице должны прекратить. Нет - прощайся с белым светом! Действуй как знаешь. Запомни: от меня не спрячешься". Что мне оставалось? Дала слово все уладить. Здоровила приказал: "Выйдешь отсюда через десять минут". Я просидела в подвале значительно больше. Не могла опомниться. Чувствовала у груди холодное лезвие ножа. Всю ночь не спала. Хотела было пойти в милицию, рассказать, а тут телефонный звонок. "Алло! - уже знакомый дребезжащий голос. - Ты не забыла о нашем уговоре?" Я молчала. "Не начнешь действовать - примусь за работу я... Ча-ао!.." Не по доброй воле ходила я к Балагуру в больницу, наведывалась к капитану Крыило, благословила свадьбу сына. Не по доброй воле, - Любава Родиславовна повела взглядом по стене, уставилась в угол и замолчала.
- Почему вы не сказали об этом раньше? - спросил майор.
- Боялась. Не знала, что делать. Меня застращали.
- А теперь не боитесь?
- Сын арестован...
- Вы ему говорили об угрозах?
- Чтоб и его сон не брал?
- А Марту никто не запугивал? - спросила Кушнирчук.
- Не знаю. Она не говорила.
В кабинет пригласили Марту.
- Почему мне кто-то должен угрожать? - удивилась она. - Не мое мелется, мешок не подставляю.
Оперативное совещание состоялось в кабинете начальника. Капитан склонялся к тому, что показания Любавы Родиславовны - плод фантазии.
- Видите, и в подвал затащили, и по телефону запугивали... Не много ли? Зарубежный детектив - и только...
- Детектив или не детектив, а проверить трудно - свидетелей нет, вставила Наталья Филипповна.
- У нас был бы курорт - не работа, - вздохнул Карпович, - если бы все происходило при свидетелях. Показания Любавы Родиславоьны нужно проверить. Вы, - это касалось следователя, - проведите эксперимент на месте, осмотрите подвал, выясните, у кого есть ключ. А вы, - обратился он к Крыило, займитесь телефонным звонком: не с Луны же звонили. В Синевце всего двести телефонных аппаратов - разберитесь...
Наталья Филипповна справилась с заданием оперативно. Начальника застала за журналом "Советская милиция". Раскрыла папку с документами, вытащила исписанный лист бумаги.
- Вот протокол, - сказала она. - Все, что рассказывала Любава Родиславовна, похоже на правду: на месте происшествия без малейшей запинки повторила то же самое до мельчайших подробностей. Жильцы дома подтвердили: в подъезде вечером не было света; дверь в подвал не запер пенсионер из шестой квартиры - ключ сломал. В том месте, где Бысыкало прижали к стене, найдены шерстинки зеленого цвета, как ее кофта. Выходит, кто-то все-таки заволок женщину в подвал. Вряд ли она могла все выдумать и при этом предусмотреть даже шерстинки, оставшиеся на шершавой поверхности кирпича.
- Может быть, все и правда, - сказал майор. - Но почему ее запугивают, для чего? Не проще ли было сделать это с Борисом, когда он был на свободе? Заинтересованное лицо могло приказать: возьми вину на себя, сознайся в совершении преступления! Факты против Бориса. А может, у него был соучастник? Теперь беспокоится о себе. Вы, Наталья Филипповна, допросите Бориса еще разок. К слову, он недавно просился к вам: хочет дополнить показания.
В изоляторе Борис обдумал, что сказать следователю. Но когда его привели к Кушнирчук, все выскочило из головы.
- Я не виновен, - только и промолвил после минуты молчания.
- Это мы уже слышали.
Борис засопел.
- Вас, гражданин Бысыкало, спрашивать, или вы сами будете рассказывать?
Борис попросил, чтобы Наталья Филипповна верила каждому его слову. Он скажет правду, как на исповеди. "За расхождения с предыдущими показаниями простите". Говорил он не очень складно - перескакивал с одного на другое, и следователю приходилось не раз задавать уточняющие вопросы.
- Значит, показания Ульяны вы подтверждаете?
- Да. Как раз тогда, когда столкнулся с ней, я шел к ясеню, чтобы с того места понаблюдать, нет ли у Ирины кого-то из посторонних. Не хочется сплетен: дескать, приударяю за брошенной мужем женщиной. Только я прислонился к стволу, как цепкие пальцы обхватили шею так, что мышцы затрещали. И всем телом я почувствовал острый кончик ножа. "Не двигайся!" Я одеревенел. "Бросай цветы". Нож проткнул мне кожу. Я выпустил букет из рук. "А теперь без оглядки мелькай пятками! Где-нибудь выплюнешь об этом - каюк! Ну, ча-ао!" И незнакомец подпихнул меня ботинком.
Наталья Филипповна помолчала и спросила:
- Интересная история. Чем подтвердите ее?
Борис задумчиво спросил:
- Ульяна видела меня возле дома?
- Видела. - Кушнирчук отложила ручку.
- Букет вы нашли у ясеня?
- Да.
- К Марте меня возил Коваль.
- Это доказано.
Бысыкало хлопнул себя по колену.
- Что еще нужно?
- Доказательства, что вас запугивали.
Борис вскочил и выхватил рубашку из брюк.
- Нате!
На теле выше поясницы виднелась незажившая царапина. Кушнирчук наклонилась вперед. Небольшая ранка и правда могла быть сделана кончиком ножа.
- Кто обрабатывал йодом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33