две женщины средних лет с детьми, пожилой мужчина, которого придавил сердечный приступ, и трое подвыпивших парней в 108-й каюте. Милиционеры с ними уже поговорили и пришли к выводу - к делу ни какого отношения не имеют. И поврежденной правой руки ни у кого нет. Капитан судна подошел сзади. - Ну как дела? Можно отправляться? - Разрешение не в моей компетенции. У вас график - у меня одни проблемы. - Тяжелая у тебя работка, Виктор. - Мне нравится. - А я бы на нее не пошел. Всегда приятнее держать руку на штурвале, а не водить ею по воздуху в поисках дачи. - Каждому свое. Отдав прощальный гудок, лайнер отвалил от пристани. Развернулся и пошел на большую воду, разгоняя утлые суденышки. Абзианидзе вернулся из буфета. Этот худощавый лейтенант явно любил модную музыку, и для него сипение в зале было верхом наслаждения. Водрузив на стойку оригинальные бутерброды - поистине творение поваров, он великодушно произнес: - А теперь, Виктор, спрашивайте меня обо всем, что желаете узнать. Луцйнко удивленно взглянул на него. - Неужели получил хорошую информацию? - Вы угадали. Некие Симонян, Данкин и Лузин, заядлые игроки в биллиард, засиделись в тот вечер дольше обычного. Один курил, другие играли. Словом, эффект присутствия есть и эффект отсутствия... - Тоже есть,- засмеялся Шония. - Правильно, дорогой. Но ты не знаешь главного. Симонян несколько раз выходил на свежий воздух. Его часто видели на той самой палубе, где якобы свалилось за борт тело нашего "курьера". И в то самое время. Кстати, Симонян имеет повреждение на правой руке - она перевязана. - Что? А ну, пошли к нему в каюту. Толстяк с бьющимися черными волосами встретил их настороженно. - Кто вы? - Не волнуйтесь, Симонян, мы из уголовного розыска. Нам надо с вами побеседовать. Разговор протекал напряженно. Симонян явно не стремился к откровенности, еще меньше желал объяснять тот или иной свой поступок или действие. - Вы что, всегда так поступаете? Подозреваете в том, что человек просто вышел подышать? Странно, я всегда предполагал: уголовный розыск занимается серьезными делами. В общем разговор не получился. На всякий случай Тенгиз и Даур остались в каюте Симоняна, а Луценко чуть не бегом бросился к радисту. - Срочно передай на берег, в Сухуми. "Прошу установить и передать на борт данные на жителя Гантиади Симоняна Лория Аршаковича". Ответ пришел быстро.
"По имеющимся оперативным данным, Симонян Лорий Аршакович, уроженец поселка Гантиади, неоднократно совершал сделки по продаже импортных товаров среди пассажиров туристических судов. Следственных материалов на него нет, т. к. все операции фардовщика не подтверждались покупателями"
Он или нет? Эта беспокойная мысль тревожила Луценко. С ней вошел и в каюту Симоняна. - Лорий Аршакович, давайте не будем играть в темную. Предлагаю частно сказать, зачем вы выходили из биллиардной и находились у борта? - Вы меня с ума сведете, товарищ Луценко. Странные вещи говорите. Я честный, понимаете, честный человек. Вот даже профсоюзный билет имею. Он взмахнул зеленой корочкой. - А фарцовкой занимаетесь? Симонян захохотал. - И из-за этого вы пришли меня дергать? Я вам скажу честно, толкнул несколько вещиц, даже могу назвать кому. Все эти женщины здесь, на судне. Но я уверен, ни одна из них не признается вам, что купила барахло у меня. - Почему вы так уверены? - Капитан, я знаю людей. Вы посмотрите на женщину, которая держит в руках импортную тряпку. Ее же оторвать от нее невозможно, а вы ее в свидетели тянете, от тряпки заветной отлучаете. По вашему мнению, наша советская женщина должна быть верной проводницей идей государства, освобожденной женщиной Востока? Чушь! Она была и есть баба со всеми ее бабьими проблемами. И никогда вы из нее это не вышибите. Это рождается с женщиной, сидит у нее в крови. - Кто сбросил Смушкевича в воду? - неожиданно задал вопрос Луценко. - Что? Какого еще Смушкевича? Я такого не знаю. Допрос продолжался, однако с каждой минутой Луценко убеждался: Симонян случайно оказался в поле зрения. Ну что же, хоть признается в том, что фарцует. И это пойдет в его актив. Матрос Непейвода разыскал их на палубе, куда оперативники вышли, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. - Товарищ Луценко, вам просили передать радиограмму. Капитан развернул листок, прочел.
"Борт "Черноморца". Луценко. Сообщаем краткое описание портрета, разыскиваемого вами - Арапа. Стройный, смугловатый, примерно сорока лет. Имеет проседь. Имеется повреждение на правой руке. Лицо без особых примет. Данные получены в результате допросов задержанных по делу N 948/3. Заместитель начальника Одесского ОУР Пасечник".
Значит, не в цвет, Симонян оказался в этой истории чистым. Но кто же тогда Арап? Уж не матрос ли Непейвода, оказавшийся ближе всех к месту происшествия? Луценко отмел эту мысль как бредовую - матрос защищен надежным алиби. Рост, цвет волос и другие признаки явно не выявляли в нем Арапа. - Тенгиз, Даур, проверьте команду, поговорите с людьми. А я зайду к капитану судна. Он поднялся на пристройку и вошел в рубку. Здесь было тихо, уютно и словно раскрывалась панорама моря, Дьяковов стоял у штурвала и следил за движениями рулевого. - Вы ко мне? - Да, Борис Михайлович, мне нужно с вами поговорить. - Сейчас освобожусь. Передав навигационную карту и инструменты помощнику, он вышел в коридор и провел оперативника в свою каюту. - Вот каша у нас заварилась. Не дай господи в следующем рейсе такое,Дьяконов рассмеялся с явной горечью и потянулся к шкафчику, вытащил оттуда фляжку, потряс ее перед носом и со вздохом поставил обратно. - Иной раз выпить хочется, а нельзя. Вот и балуюсь взглядом на сие произведение, Ну, слушаю вас, Виктор. - Обстановка осложнилась. По всем признакам, кто-то из команды имеет отношение к случившемуся. Мне хотелось бы получить от вас характеристики на членов команды. Капитан озабоченно потер подбородок. Долго размышлял, перебирал в памяти, а потом махнул рукой: - Начнем с меня... Луценко отмахнулся. - Нет, вы, старпом, механик и Непейвода отпадают. Я всех знаю хорошо, под полученные данные никто не подходит. Радист тоже. - Но есть еще работники буфетов, официанты, стюарды, рабочие. - Вот их нам и придется перебрать всех. Они сидели в каюте, перебирали списки, давали оценки тому или другому работнику плавучего дома отдыха. "На траверзе Сухуми, просим капитана пройти на вахту", - донеслось из динамика. Теплоход подходил к уже знакомому причалу, на краешке бетонной стойки находился майор Тодуа. Он пальцами показал, на какой канал перевести рацию. - Слушай, у нас есть для тебя важный материал. Но учти, лично тебе передавать не буду. Потом поймешь почему. Пришли ко мне Шония. Даур спустился вниз, Абзианидзе остался на борту, ожидая приказа начальника сойти на берег.
1 2 3 4 5 6
"По имеющимся оперативным данным, Симонян Лорий Аршакович, уроженец поселка Гантиади, неоднократно совершал сделки по продаже импортных товаров среди пассажиров туристических судов. Следственных материалов на него нет, т. к. все операции фардовщика не подтверждались покупателями"
Он или нет? Эта беспокойная мысль тревожила Луценко. С ней вошел и в каюту Симоняна. - Лорий Аршакович, давайте не будем играть в темную. Предлагаю частно сказать, зачем вы выходили из биллиардной и находились у борта? - Вы меня с ума сведете, товарищ Луценко. Странные вещи говорите. Я честный, понимаете, честный человек. Вот даже профсоюзный билет имею. Он взмахнул зеленой корочкой. - А фарцовкой занимаетесь? Симонян захохотал. - И из-за этого вы пришли меня дергать? Я вам скажу честно, толкнул несколько вещиц, даже могу назвать кому. Все эти женщины здесь, на судне. Но я уверен, ни одна из них не признается вам, что купила барахло у меня. - Почему вы так уверены? - Капитан, я знаю людей. Вы посмотрите на женщину, которая держит в руках импортную тряпку. Ее же оторвать от нее невозможно, а вы ее в свидетели тянете, от тряпки заветной отлучаете. По вашему мнению, наша советская женщина должна быть верной проводницей идей государства, освобожденной женщиной Востока? Чушь! Она была и есть баба со всеми ее бабьими проблемами. И никогда вы из нее это не вышибите. Это рождается с женщиной, сидит у нее в крови. - Кто сбросил Смушкевича в воду? - неожиданно задал вопрос Луценко. - Что? Какого еще Смушкевича? Я такого не знаю. Допрос продолжался, однако с каждой минутой Луценко убеждался: Симонян случайно оказался в поле зрения. Ну что же, хоть признается в том, что фарцует. И это пойдет в его актив. Матрос Непейвода разыскал их на палубе, куда оперативники вышли, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. - Товарищ Луценко, вам просили передать радиограмму. Капитан развернул листок, прочел.
"Борт "Черноморца". Луценко. Сообщаем краткое описание портрета, разыскиваемого вами - Арапа. Стройный, смугловатый, примерно сорока лет. Имеет проседь. Имеется повреждение на правой руке. Лицо без особых примет. Данные получены в результате допросов задержанных по делу N 948/3. Заместитель начальника Одесского ОУР Пасечник".
Значит, не в цвет, Симонян оказался в этой истории чистым. Но кто же тогда Арап? Уж не матрос ли Непейвода, оказавшийся ближе всех к месту происшествия? Луценко отмел эту мысль как бредовую - матрос защищен надежным алиби. Рост, цвет волос и другие признаки явно не выявляли в нем Арапа. - Тенгиз, Даур, проверьте команду, поговорите с людьми. А я зайду к капитану судна. Он поднялся на пристройку и вошел в рубку. Здесь было тихо, уютно и словно раскрывалась панорама моря, Дьяковов стоял у штурвала и следил за движениями рулевого. - Вы ко мне? - Да, Борис Михайлович, мне нужно с вами поговорить. - Сейчас освобожусь. Передав навигационную карту и инструменты помощнику, он вышел в коридор и провел оперативника в свою каюту. - Вот каша у нас заварилась. Не дай господи в следующем рейсе такое,Дьяконов рассмеялся с явной горечью и потянулся к шкафчику, вытащил оттуда фляжку, потряс ее перед носом и со вздохом поставил обратно. - Иной раз выпить хочется, а нельзя. Вот и балуюсь взглядом на сие произведение, Ну, слушаю вас, Виктор. - Обстановка осложнилась. По всем признакам, кто-то из команды имеет отношение к случившемуся. Мне хотелось бы получить от вас характеристики на членов команды. Капитан озабоченно потер подбородок. Долго размышлял, перебирал в памяти, а потом махнул рукой: - Начнем с меня... Луценко отмахнулся. - Нет, вы, старпом, механик и Непейвода отпадают. Я всех знаю хорошо, под полученные данные никто не подходит. Радист тоже. - Но есть еще работники буфетов, официанты, стюарды, рабочие. - Вот их нам и придется перебрать всех. Они сидели в каюте, перебирали списки, давали оценки тому или другому работнику плавучего дома отдыха. "На траверзе Сухуми, просим капитана пройти на вахту", - донеслось из динамика. Теплоход подходил к уже знакомому причалу, на краешке бетонной стойки находился майор Тодуа. Он пальцами показал, на какой канал перевести рацию. - Слушай, у нас есть для тебя важный материал. Но учти, лично тебе передавать не буду. Потом поймешь почему. Пришли ко мне Шония. Даур спустился вниз, Абзианидзе остался на борту, ожидая приказа начальника сойти на берег.
1 2 3 4 5 6