.."
- Миша, давай поговорим. Нельзя больше молчать.
- Давай, - согласился тот.
- Вчера Алешка рассказал, что вы с ним, оказывается, в ту пятницу, 14 февраля ездили на дачу. Я многое поняла, но хотела бы знать точно. Хватит неопределенности, сомнений и домыслов. Зачем ты сказал мне, что убил Костю, ведь ты же в это время ехал в электричке?
- Чтобы ты была спокойна - тебя не осудят.
- Ты хотел, чтобы осудили тебя?
- Если бы осталась лишь альтернатива - ты или я, то пусть буду я. Мать ребенку нужнее, чем отец.
- Миша...
Слезы хлынули сразу, неудержимо. Лариса вытирала их ладонью, судорожно вздыхала, всхлипывала и не могла вымолвить ни слова.
Муж достал носовой платок и протянул ей. Лара вытерла слезы. Раньше она почти никогда не плакала, а теперь и дня не проходит - глаза на мокром месте. Но кого винить? Сама во всем виновата.
- Значит, ты все это время думал, что я - убийца?
Он отвел глаза.
- Миша, я не его убивала!
- Я тебе верю. Но ты же мне тогда ничего не сказала. А следователь так пытливо допрашивал, где ты была в тот вечер, что было понятно - в отношении тебя есть серьезное подозрение. Он был очень бестактен, задавал неприятные, провокационные вопросы, позволял себе некоторые намеки. Я понял, каково тебе на допросах. Меня допрашивали всего один раз, причем, в качестве свидетеля, и то это вывело меня из равновесия, а тебя, слабую, беззащитную женщину часами терзали почти ежедневно.
- Поэтому ты решил столь своеобразно защитить меня?
- Мне ничего иного не оставалось. Ты не хотела со мной делиться своими проблемами, явно уклонялась от разговора, а я не хотел лезть, когда тебе и так тяжело.
Опять хлынули слезы... Захотелось завыть, зарыдать, рвать на себе волосы, биться головой о стену, проклиная саму себя.
"Что же я за бесчувственная тварь такая! Он так сострадал, сочувствовал, переживал за меня, а я, дура безмозглая, ничего этого не замечала и обзывала бесчувственным его!"
- Ларуся, не плачь, - тихо сказал Миша. - Я знаю тебя с семилетнего возраста и ни разу не видел, чтобы ты плакала.
Она утерла слезы.
- Не буду, Миша, мне просто очень стыдно. Пожалуйста, расскажи мне все подробно.
- Хорошо, - кивнул муж. - Я был уверен, что следователь не станет допрашивать ребенка, и сказал, что мы с сыном весь вечер были дома, потом ты пришла и легла спать. Тогда я надеялся, что этого будет достаточно, и тебя больше терзать не будут, но ошибся. Тебя несколько раз в неделю вызывали на допросы, и ты ходила сама не своя, видно было, как тебе тяжело. Я взял на работе отгул и днем отвез пистолет на дачу. Если бы у нас дома сделали обыск, - оружия нет. А если бы дошло до обыска на даче, то на пистолете только мои отпечатки. Все остальные я стер тряпкой, смоченной маслом. Я бы сказал, что сам отвез пистолет на дачу.
- Но тогда тебя бы обвинили в убийстве, которого ты не совершал!
- Они бы не смогли этого доказать, зато с тебя бы сняли подозрение.
- Нет, Миша, от тебя бы так просто не отстали - у тебя есть мотив.
- На самый крайний случай, Алеша бы подтвердил, что мы были весь вечер вместе. К тому же, сосед с дачи напротив нас видел, он заходил к нам.
- Но мне-то ты зачем сказал, что якобы убил?
- Чтобы тебе стало легче. Хотел, чтобы ты была уверена - тебе ничего не грозит. Если бы ты это сделала, то могла не волноваться, что Леша останется без матери.
Снова полились слезы, но Лариса с ними быстро справилась.
- Бред какой-то получается... Я думала, что ты убил, ты думал, что я убила... Господи, кто же на самом-то деле это сделал?!
- Да зачем нам это знать? Следствие закрыли, к тебе больше не цепляются. Забудь обо всем.
- Миша, я хочу, чтобы ты вернулся домой.
- Я тоже этого хочу. Ты и Алешка - единственные два человека, которые я люблю. Без вас мне и жить не хочется, да и незачем.
- Прости меня, пожалуйста.
- Мне не за что тебя прощать. Ты мать моего любимого и единственного сына. Что бы ты не сделала, - не собираюсь тебя осуждать. Я тебя любил с первого класса и всегда. Просто говорить о своих чувствах не умею, но это не значит, что я ничего не чувствую.
Лара глубоко вздохнула, сдерживая вновь подступившие слезы. Какая же она эгоистка! Вышла за Мишу, не любя, осуждала его за молчаливость, обсуждала его с мамой и Алкой, изменяла ему. А он готов в тюрьму ради неё пойти. Под маской его внешней холодности такие чувства, такое самопожертвование... Ах, Лидия Петровна, как же она была права!
- Побудем здесь до вечера, а потом поедем домой, хорошо?
- Хорошо. Тогда закончу все дела, а то затеял забор покрасить, хотел хоть чем-то отвлечься.
Понедельник, 29 марта.
Когда Лариса проснулась, дома уже никого не было - муж ушел на работу, Алешку шофер с телохранителями повезли в школу.
Приняв душ, она протерла лицо тоником, нанесла маску и пошла в свою комнату. С маской надо лежать и думать о приятном, а не расхаживать по квартире.
Поставив на проигрыватель диск "Solisbery" её любимого ансамбля "Uriah Heep", Лара легла и постаралась думать о приятном, но не очень получалось.
Странная у неё жизнь эти полтора месяца... Было так тяжело, все казалось беспросветным. Потом познакомилась с Казановой и вновь запорхала, строила новые планы. Потом бац! - опять судьба бьет её.
Когда Миша признался в мнимом убийстве, она вначале была в шоке, потом разозлилась на него и решила развестись. Ах да! Надо же сходить в районный суд и забрать свое заявление о разводе, а то вдруг позвонят и Миша узнает, что она, ни в чем не разобравшись и не пожелав выслушать его, помчалась подавать на развод. Хотя, наверное, у них не принято звонить - раз супруги не пришли, следовательно, помирились. Не будет же судья напоминать: "Вы не забыли, что у вас лежит заявление о разводе?" Тогда черт с ним, с этим заявлением, не поедет она в суд - там такая тягостная атмосфера, да и судья такая противная, что не хочется ещё больше портить себе настроение.
Кто же убил Костю? Надо ведь и с этим разобраться.
Диск закончился. Смыв с лица маску, Лариса быстро прошлась по квартире, плотно закрывая за собой двери комнат.
Дон чувствует себя в доме хозяином, Алешка его избаловал, позволяя валяться где тому вздумается, и в их отсутствие пес может преспокойно улечься на диване или в любом понравившемся месте. По весне он линяет, а в гостиной светло-розовый пушистый ковер. В холле мебель обита светло-бежевым бархатом. Вряд ли обивку украсит, если на ней поваляется огромная овчарка, оставляя повсюду клочья желто-черной шерсти. Так что в распоряжении Дона коридор и кухня. Может зайти в туалет или ванную комнату, но там ему не интересно.
Прежняя квартирка была маленькая, но родная, эта же огромная, но чужая. Нет в ней ни тепла, ни уюта. Дизайн, придуманный не ею, слишком роскошная мебель, к которой страшно прикоснуться и не дай Бог, пролить кофе на светлую обивку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
- Миша, давай поговорим. Нельзя больше молчать.
- Давай, - согласился тот.
- Вчера Алешка рассказал, что вы с ним, оказывается, в ту пятницу, 14 февраля ездили на дачу. Я многое поняла, но хотела бы знать точно. Хватит неопределенности, сомнений и домыслов. Зачем ты сказал мне, что убил Костю, ведь ты же в это время ехал в электричке?
- Чтобы ты была спокойна - тебя не осудят.
- Ты хотел, чтобы осудили тебя?
- Если бы осталась лишь альтернатива - ты или я, то пусть буду я. Мать ребенку нужнее, чем отец.
- Миша...
Слезы хлынули сразу, неудержимо. Лариса вытирала их ладонью, судорожно вздыхала, всхлипывала и не могла вымолвить ни слова.
Муж достал носовой платок и протянул ей. Лара вытерла слезы. Раньше она почти никогда не плакала, а теперь и дня не проходит - глаза на мокром месте. Но кого винить? Сама во всем виновата.
- Значит, ты все это время думал, что я - убийца?
Он отвел глаза.
- Миша, я не его убивала!
- Я тебе верю. Но ты же мне тогда ничего не сказала. А следователь так пытливо допрашивал, где ты была в тот вечер, что было понятно - в отношении тебя есть серьезное подозрение. Он был очень бестактен, задавал неприятные, провокационные вопросы, позволял себе некоторые намеки. Я понял, каково тебе на допросах. Меня допрашивали всего один раз, причем, в качестве свидетеля, и то это вывело меня из равновесия, а тебя, слабую, беззащитную женщину часами терзали почти ежедневно.
- Поэтому ты решил столь своеобразно защитить меня?
- Мне ничего иного не оставалось. Ты не хотела со мной делиться своими проблемами, явно уклонялась от разговора, а я не хотел лезть, когда тебе и так тяжело.
Опять хлынули слезы... Захотелось завыть, зарыдать, рвать на себе волосы, биться головой о стену, проклиная саму себя.
"Что же я за бесчувственная тварь такая! Он так сострадал, сочувствовал, переживал за меня, а я, дура безмозглая, ничего этого не замечала и обзывала бесчувственным его!"
- Ларуся, не плачь, - тихо сказал Миша. - Я знаю тебя с семилетнего возраста и ни разу не видел, чтобы ты плакала.
Она утерла слезы.
- Не буду, Миша, мне просто очень стыдно. Пожалуйста, расскажи мне все подробно.
- Хорошо, - кивнул муж. - Я был уверен, что следователь не станет допрашивать ребенка, и сказал, что мы с сыном весь вечер были дома, потом ты пришла и легла спать. Тогда я надеялся, что этого будет достаточно, и тебя больше терзать не будут, но ошибся. Тебя несколько раз в неделю вызывали на допросы, и ты ходила сама не своя, видно было, как тебе тяжело. Я взял на работе отгул и днем отвез пистолет на дачу. Если бы у нас дома сделали обыск, - оружия нет. А если бы дошло до обыска на даче, то на пистолете только мои отпечатки. Все остальные я стер тряпкой, смоченной маслом. Я бы сказал, что сам отвез пистолет на дачу.
- Но тогда тебя бы обвинили в убийстве, которого ты не совершал!
- Они бы не смогли этого доказать, зато с тебя бы сняли подозрение.
- Нет, Миша, от тебя бы так просто не отстали - у тебя есть мотив.
- На самый крайний случай, Алеша бы подтвердил, что мы были весь вечер вместе. К тому же, сосед с дачи напротив нас видел, он заходил к нам.
- Но мне-то ты зачем сказал, что якобы убил?
- Чтобы тебе стало легче. Хотел, чтобы ты была уверена - тебе ничего не грозит. Если бы ты это сделала, то могла не волноваться, что Леша останется без матери.
Снова полились слезы, но Лариса с ними быстро справилась.
- Бред какой-то получается... Я думала, что ты убил, ты думал, что я убила... Господи, кто же на самом-то деле это сделал?!
- Да зачем нам это знать? Следствие закрыли, к тебе больше не цепляются. Забудь обо всем.
- Миша, я хочу, чтобы ты вернулся домой.
- Я тоже этого хочу. Ты и Алешка - единственные два человека, которые я люблю. Без вас мне и жить не хочется, да и незачем.
- Прости меня, пожалуйста.
- Мне не за что тебя прощать. Ты мать моего любимого и единственного сына. Что бы ты не сделала, - не собираюсь тебя осуждать. Я тебя любил с первого класса и всегда. Просто говорить о своих чувствах не умею, но это не значит, что я ничего не чувствую.
Лара глубоко вздохнула, сдерживая вновь подступившие слезы. Какая же она эгоистка! Вышла за Мишу, не любя, осуждала его за молчаливость, обсуждала его с мамой и Алкой, изменяла ему. А он готов в тюрьму ради неё пойти. Под маской его внешней холодности такие чувства, такое самопожертвование... Ах, Лидия Петровна, как же она была права!
- Побудем здесь до вечера, а потом поедем домой, хорошо?
- Хорошо. Тогда закончу все дела, а то затеял забор покрасить, хотел хоть чем-то отвлечься.
Понедельник, 29 марта.
Когда Лариса проснулась, дома уже никого не было - муж ушел на работу, Алешку шофер с телохранителями повезли в школу.
Приняв душ, она протерла лицо тоником, нанесла маску и пошла в свою комнату. С маской надо лежать и думать о приятном, а не расхаживать по квартире.
Поставив на проигрыватель диск "Solisbery" её любимого ансамбля "Uriah Heep", Лара легла и постаралась думать о приятном, но не очень получалось.
Странная у неё жизнь эти полтора месяца... Было так тяжело, все казалось беспросветным. Потом познакомилась с Казановой и вновь запорхала, строила новые планы. Потом бац! - опять судьба бьет её.
Когда Миша признался в мнимом убийстве, она вначале была в шоке, потом разозлилась на него и решила развестись. Ах да! Надо же сходить в районный суд и забрать свое заявление о разводе, а то вдруг позвонят и Миша узнает, что она, ни в чем не разобравшись и не пожелав выслушать его, помчалась подавать на развод. Хотя, наверное, у них не принято звонить - раз супруги не пришли, следовательно, помирились. Не будет же судья напоминать: "Вы не забыли, что у вас лежит заявление о разводе?" Тогда черт с ним, с этим заявлением, не поедет она в суд - там такая тягостная атмосфера, да и судья такая противная, что не хочется ещё больше портить себе настроение.
Кто же убил Костю? Надо ведь и с этим разобраться.
Диск закончился. Смыв с лица маску, Лариса быстро прошлась по квартире, плотно закрывая за собой двери комнат.
Дон чувствует себя в доме хозяином, Алешка его избаловал, позволяя валяться где тому вздумается, и в их отсутствие пес может преспокойно улечься на диване или в любом понравившемся месте. По весне он линяет, а в гостиной светло-розовый пушистый ковер. В холле мебель обита светло-бежевым бархатом. Вряд ли обивку украсит, если на ней поваляется огромная овчарка, оставляя повсюду клочья желто-черной шерсти. Так что в распоряжении Дона коридор и кухня. Может зайти в туалет или ванную комнату, но там ему не интересно.
Прежняя квартирка была маленькая, но родная, эта же огромная, но чужая. Нет в ней ни тепла, ни уюта. Дизайн, придуманный не ею, слишком роскошная мебель, к которой страшно прикоснуться и не дай Бог, пролить кофе на светлую обивку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91