Его покатые борцовские плечи содрогались от кехающих звуков, а мне было не до смеха. По той причине, что в кресле покатывался… Серов-старший.
Да-да, сам директор знаменитой ковровой фабрики. Властелин дум трудящихся масс. Депутат всех созывов. Отец моего друга Саньки, погибшего по прошлой весне.
Было с чего потерять голову. Происходящее могло бы сойти за кошмарный сон, да в грезах нет места таким нелепым совпадениям.
— Нет, Алеша, не монтаж, — проговорил Серов, отсмеявшись. — Это правда жизни.
— Нам такая правда не нужна, — продолжал каламбурить.
— Нужна, Алексей, — не согласился. — Без нее, доморощенной, наша встреча бы не состоялась.
— Хороша подстава, — смирился с неприятным фактом из своей биографии. — А зачем, Хозяин? Если вы, конечно, он?
— Хозяин-Хозяин, — добродушно отмахнулся, будто от мухи. — А вопрос интересный, Чеченец. Хотя надо начинать с самого начала.
— А я не тороплюсь, — заверил я.
Осклабившись, Серов-старший поправил очки:
— Что в тебе нравится, Алеша, так это удивительное и бесстрашное распи… дяйство.
— Спасибо, — поблагодарил за комплимент.
— Хотя жив-здоров ты пока по другой причине.
— По какой?
И получил ответ, меня полностью удовлетворивший:
— Поблагодари Сашку.
— Да, — только и проговорил.
Хозяин покосился, подкрякнул, как селезень в брачный период, и сказал:
— Ну-с, перейдем к нашим делишкам.
После первой четверти часа беседы я твердо решил, что повешусь на первом удобном суку. От срама. После второй четверти — застрелюсь. От позора. После третьей — а что страшного произошло? Еще неизвестно, кто на белом верблюде пролезет в игольное ушко сложившихся обстоятельств.
Если оставить за скобками мои эмоции и жалкие переживания по поводу зря прожитой жизни, то имелась (по версии Серова) следующая ситуация: Лаптев нарушил главную заповедь — будучи главным казначеем Торгового сообщества «Русь-ковер», попытался вести свою игру, переведя на свой счет из «общака» некие суммы. Более того, возникло подозрение, что он пытается работать на иную организацию. (Тут я вспомнил «Красную стрелу».). Так что пришлось его наказать.
— А почему выбрали меня? — спросил я.
— Так сложилось, — пожал плечами Серов. — Мы тебе просто помогли. А ты помог нам. Да, признаться, малость поторопились.
— Как это?
— Поспешили-поспешили, — и коротко изложил суть: оказывается, Лаптев, хитрая лиса, чувствуя опасность, успел заложить в тайник некую информацию на компьютерном компакт-диске. Как ему удалось всех объе… ать, это другой вопрос. Факт остается фактом: существует дискета, её нужно найти. Во что бы то ни стало.
— И этими поисками должен заниматься я? — проявил я удивительную сметливость.
— Да, Чеченец.
— А почему?
— Хороший вопрос, — усмехнулся Хозяин. — Отвечу: жить хочешь?
— Не знаю.
— Все хотят, — не поверил и развел руками. — Пока ты играл в туфту и фуфло, я мог быть ангелом-хранителем, а теперь моя власть закончилась.
— А железнодорожные бобики ваши?
— Все кругом родное, все кругом мое.
— И вся эта история, когда меня, как говно, на поле…
— Это тебя, милок, пытались предупредить, — усмехнулся. — Но ты тупой, хотя бывают и тупее.
— А с этим поваром Василь Васильевичем?..
— Тут какие-то странные накладки случились, это правда. Какая-то чепуха… Скажу одно, это не мы…
— А можно ещё вопрос?
— Ну?
— А чью власть имеем? Али-бека?
— Не смеши, Чеченец, — поморщился. — Между прочим, живет мечтой отрезать твою голову… Он это умеет делать.
— Да, — подтвердил. — Только неизвестно, кто кому первый…
— Не питай иллюзий, — остановил меня. — Ты хорошо завис над пропастью во ржи: и кино, и Али-бек. Что надо ещё для активных поисков?
— А почему сами не ищите?
— Как не ищем? Ищем, ещё как ищем.
— Я видел, как искали у Грымзова и Литвяк.
— Первый хапуга и дурак… был… А вот вторая… Все из-за нее, пи… ды, — неожиданно ругнулся в сердцах. — Когда Лаптева сделали, тогда сообщила о дискете. Разве можно так жить и работать, товарищи?
— А воры в законе?
— Что?
— Они тоже при вас?
— Всё и все при нас. Мы везде и всюду. Нас нет и мы есть.
— Призраки?
— Но иногда превращаемся в плоть, — довольно похлопал себя по обрюзгшему животу.
— А что за спецзона «А» на фабрике? — не унимался я.
Директор Торгового сообщества «Русь-ковер» шумно вздохнул, потом с мрачной угрюмостью взглянул на меня через толстые стекла очков и ответил довольно странно:
— Когда головастики трепыхаются в своем вонючем болоте, пожалуйста. Но беда в том, что они вырастают… И вот мы имеем то, что имеем…
— Не понял, — признался я.
— Поймешь потом.
— Когда превращусь в жабу, — решился на провокацию. — Как вы?
Наступила мертвящая, как говорят в таких случаях, тишина. Я увидел жировые складки на подбородке хозяина жизни и маленькие икринки глаз, вперившиеся в меня с лютой ненавистью.
— Слушай ты, баклан мусоренный! — прохрипел. — У тебя неделя, а потом пи… дец!.. — рванул за горло бутылку и шваркнул её в экран вконец затраханного телевизора.
Я удивился. Про себя, конечно. Что такое? Где культура речи? Все так было мило и вот: невротический всплеск эмоций.
Пока я переживал, директор фабрики имени Розы Люксембург, вырвал себя из западни кресла, и пропал, точно его и не было.
А я остался, глазея в прореху телевизора, как в око небытия. Никогда не думал, что снаряд может дважды попасть в одну и ту же воронку, ей-ей.
Начинается жизнь, где законы природы не действуют. Работают другие законы — законы смерти.
Я находился в таком душевном раздраи и физической прострации, что плохо помню, как оказался в родном джипе и как укатил из окаянной местности. И только на трассе начал приходить в себя, подобно астронавту, чудом вырвавшегося из черной дыры антимира.
Уф! Где я и что происходит на белом свете, господа? Я подозревал о существовании опасного параллельного мира, но чтобы так вляпаться в его дерьмо.
Еще два часа назад тешился иллюзиями, что я есть стержень земли ветровской. И что же? Сумбур вместо полифонической музыки мыслей, выражусь красиво. Все смешалось в моей голове, как в крестьянском винегрете. Почему такие чувства? Что случилось? Ровным счетом ничего, кроме одного: поставили на «счетчик».
Ну и что? Все мы на счетчике у смерти… А неделя — срок огромный. Неделя! Почему все говорят о ней? И Арсений, чтобы ему пусто было, и Серов, чтобы ему тоже самое…
Черт знает что! Какие глобальные подвижки произойдут через неделю, хотел бы я знать?
Прежде всего надо успокоиться. Полет нормальный. Что мы имеем на данный отрезок времени?
Если все упрощать до крайности, то наличествуют две мощные группировки — военизированная «Красная стрела» и гражданское Торговое сообщество «Русь-ковер», как стыдливо определил свою организацию Серов-старший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
Да-да, сам директор знаменитой ковровой фабрики. Властелин дум трудящихся масс. Депутат всех созывов. Отец моего друга Саньки, погибшего по прошлой весне.
Было с чего потерять голову. Происходящее могло бы сойти за кошмарный сон, да в грезах нет места таким нелепым совпадениям.
— Нет, Алеша, не монтаж, — проговорил Серов, отсмеявшись. — Это правда жизни.
— Нам такая правда не нужна, — продолжал каламбурить.
— Нужна, Алексей, — не согласился. — Без нее, доморощенной, наша встреча бы не состоялась.
— Хороша подстава, — смирился с неприятным фактом из своей биографии. — А зачем, Хозяин? Если вы, конечно, он?
— Хозяин-Хозяин, — добродушно отмахнулся, будто от мухи. — А вопрос интересный, Чеченец. Хотя надо начинать с самого начала.
— А я не тороплюсь, — заверил я.
Осклабившись, Серов-старший поправил очки:
— Что в тебе нравится, Алеша, так это удивительное и бесстрашное распи… дяйство.
— Спасибо, — поблагодарил за комплимент.
— Хотя жив-здоров ты пока по другой причине.
— По какой?
И получил ответ, меня полностью удовлетворивший:
— Поблагодари Сашку.
— Да, — только и проговорил.
Хозяин покосился, подкрякнул, как селезень в брачный период, и сказал:
— Ну-с, перейдем к нашим делишкам.
После первой четверти часа беседы я твердо решил, что повешусь на первом удобном суку. От срама. После второй четверти — застрелюсь. От позора. После третьей — а что страшного произошло? Еще неизвестно, кто на белом верблюде пролезет в игольное ушко сложившихся обстоятельств.
Если оставить за скобками мои эмоции и жалкие переживания по поводу зря прожитой жизни, то имелась (по версии Серова) следующая ситуация: Лаптев нарушил главную заповедь — будучи главным казначеем Торгового сообщества «Русь-ковер», попытался вести свою игру, переведя на свой счет из «общака» некие суммы. Более того, возникло подозрение, что он пытается работать на иную организацию. (Тут я вспомнил «Красную стрелу».). Так что пришлось его наказать.
— А почему выбрали меня? — спросил я.
— Так сложилось, — пожал плечами Серов. — Мы тебе просто помогли. А ты помог нам. Да, признаться, малость поторопились.
— Как это?
— Поспешили-поспешили, — и коротко изложил суть: оказывается, Лаптев, хитрая лиса, чувствуя опасность, успел заложить в тайник некую информацию на компьютерном компакт-диске. Как ему удалось всех объе… ать, это другой вопрос. Факт остается фактом: существует дискета, её нужно найти. Во что бы то ни стало.
— И этими поисками должен заниматься я? — проявил я удивительную сметливость.
— Да, Чеченец.
— А почему?
— Хороший вопрос, — усмехнулся Хозяин. — Отвечу: жить хочешь?
— Не знаю.
— Все хотят, — не поверил и развел руками. — Пока ты играл в туфту и фуфло, я мог быть ангелом-хранителем, а теперь моя власть закончилась.
— А железнодорожные бобики ваши?
— Все кругом родное, все кругом мое.
— И вся эта история, когда меня, как говно, на поле…
— Это тебя, милок, пытались предупредить, — усмехнулся. — Но ты тупой, хотя бывают и тупее.
— А с этим поваром Василь Васильевичем?..
— Тут какие-то странные накладки случились, это правда. Какая-то чепуха… Скажу одно, это не мы…
— А можно ещё вопрос?
— Ну?
— А чью власть имеем? Али-бека?
— Не смеши, Чеченец, — поморщился. — Между прочим, живет мечтой отрезать твою голову… Он это умеет делать.
— Да, — подтвердил. — Только неизвестно, кто кому первый…
— Не питай иллюзий, — остановил меня. — Ты хорошо завис над пропастью во ржи: и кино, и Али-бек. Что надо ещё для активных поисков?
— А почему сами не ищите?
— Как не ищем? Ищем, ещё как ищем.
— Я видел, как искали у Грымзова и Литвяк.
— Первый хапуга и дурак… был… А вот вторая… Все из-за нее, пи… ды, — неожиданно ругнулся в сердцах. — Когда Лаптева сделали, тогда сообщила о дискете. Разве можно так жить и работать, товарищи?
— А воры в законе?
— Что?
— Они тоже при вас?
— Всё и все при нас. Мы везде и всюду. Нас нет и мы есть.
— Призраки?
— Но иногда превращаемся в плоть, — довольно похлопал себя по обрюзгшему животу.
— А что за спецзона «А» на фабрике? — не унимался я.
Директор Торгового сообщества «Русь-ковер» шумно вздохнул, потом с мрачной угрюмостью взглянул на меня через толстые стекла очков и ответил довольно странно:
— Когда головастики трепыхаются в своем вонючем болоте, пожалуйста. Но беда в том, что они вырастают… И вот мы имеем то, что имеем…
— Не понял, — признался я.
— Поймешь потом.
— Когда превращусь в жабу, — решился на провокацию. — Как вы?
Наступила мертвящая, как говорят в таких случаях, тишина. Я увидел жировые складки на подбородке хозяина жизни и маленькие икринки глаз, вперившиеся в меня с лютой ненавистью.
— Слушай ты, баклан мусоренный! — прохрипел. — У тебя неделя, а потом пи… дец!.. — рванул за горло бутылку и шваркнул её в экран вконец затраханного телевизора.
Я удивился. Про себя, конечно. Что такое? Где культура речи? Все так было мило и вот: невротический всплеск эмоций.
Пока я переживал, директор фабрики имени Розы Люксембург, вырвал себя из западни кресла, и пропал, точно его и не было.
А я остался, глазея в прореху телевизора, как в око небытия. Никогда не думал, что снаряд может дважды попасть в одну и ту же воронку, ей-ей.
Начинается жизнь, где законы природы не действуют. Работают другие законы — законы смерти.
Я находился в таком душевном раздраи и физической прострации, что плохо помню, как оказался в родном джипе и как укатил из окаянной местности. И только на трассе начал приходить в себя, подобно астронавту, чудом вырвавшегося из черной дыры антимира.
Уф! Где я и что происходит на белом свете, господа? Я подозревал о существовании опасного параллельного мира, но чтобы так вляпаться в его дерьмо.
Еще два часа назад тешился иллюзиями, что я есть стержень земли ветровской. И что же? Сумбур вместо полифонической музыки мыслей, выражусь красиво. Все смешалось в моей голове, как в крестьянском винегрете. Почему такие чувства? Что случилось? Ровным счетом ничего, кроме одного: поставили на «счетчик».
Ну и что? Все мы на счетчике у смерти… А неделя — срок огромный. Неделя! Почему все говорят о ней? И Арсений, чтобы ему пусто было, и Серов, чтобы ему тоже самое…
Черт знает что! Какие глобальные подвижки произойдут через неделю, хотел бы я знать?
Прежде всего надо успокоиться. Полет нормальный. Что мы имеем на данный отрезок времени?
Если все упрощать до крайности, то наличествуют две мощные группировки — военизированная «Красная стрела» и гражданское Торговое сообщество «Русь-ковер», как стыдливо определил свою организацию Серов-старший.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125