-- Бедный Опрелин! -- посочувствовал я из мужской солидарности.
-- Прям уж! -- сказала Кувыркалкина. -- Насилует меня через день, как хочет, и еще носки его вонючие стирай по воскресеньям.
-- А вы о разводе не думали?
-- Рано еще разводиться, -- деловито ответила Кувыркалкина. -- Прописку московскую он мне дал, детей нет. Значит, по закону надо пять лет под одной крышей жить, иначе ляпнет на суде, что брак был фиктивный с моей стороны, меня и вышлют по детдомовскому адресу, как заяц с петухом -- лису в народной сказке.
-- Заплатите ему за прописку и разъезжайтесь, -посоветовал я.
-- Он много хочет, но получит с гулькин нос, -- ответила Кувыркалкина. -- Кстати, вон он подъехал, легок на помине.
Опрелин -- неприятный, неопрятный и скользкий на вид -забрел в приемную, как сомнамбула или зомби, плюхнулся на стул и состроил озабоченную физиономию. Чаще всего такой пользуются алкоголики, решившие прекратить запой и начать новую жизнь после опохмелки. Озабоченный вид как бы символизирует непоколебимость решения в их мутном сознании и пробуждающуюся сопротивляемость жизни.
-- Какие дела? -- устало спросил он.
-- Выкладывай, что с утра набомбил, -- приказала Кувыркалкина.
Опрелин покосился в мою сторону.
-- Давай, давай.
Он сунул Кувыркалкиной комок мятых бумажек: рублями их уже трудно было назвать, но для таких, как я, и это -- все-таки деньги.
-- Сначала поедешь к гравировщику, от него -- на кладбище с грузом. Потом вот эти конверты развезешь по адресам. В четыре Поглощаеву надо куда-то ехать. Все. Свободен.
Опрелин ушел, как оплеванный, но по-прежнему не в меру озабоченный. Даже интересно, какая чушь терзает его пустую голову.
-- Суровы вы с ним, -- заметил я.
-- Он меня унижает с глазу на глаз, а мне что делать на людях?.. Хотите, дам показания, что в ночь убийства он шлялся неизвестно где? Могу даже на соседку кивнуть.
-- А он скажет то же самое про вас.
-- Скажет, -- согласилась она. -- Та еще скотина, а как нажрется -- хуже скотины.
Наконец я дождался ухода клиента, по манерам держаться -старого ЦеКовского работника. Видно, много украл напоследок.
-- У него двойной заказ, -- шепнула Кувыркалкина, -- на себя и на жену. Жена уже откинулась, а он еще дышит, старый пердун.
-- Для чего они делают из себя мумии?
-- Во-первых, наследников нет, а сберкнижкой глаза не прикроешь. Во-вторых, мы с вами сгинем через тридцать лет в братской могиле, а его мумию в следующей эре какой-нибудь музей купит и в витрину поставит, как в мавзолей. Не такие уж и большие деньги надо отдать, чтоб тебя, как Ленина выставили.
-- Послушайте, Оля, я, конечно, не Шекельграббер в смысле кошелька, но с удовольствием пригласил бы вас на презентацию самого себя в любое удобное для вас время.
-- А пистолет подарите?
-- У меня нет пистолета, я даже рогатку не беру на ответственные задания.
-- Ладно, я вам подарю. Газовый. У меня все равно два.
-- Договорились, жду намека, -- сказал я и пошел в кабинет, думая по дороге: "Что же я такой бабник? Что же ни одной юбки не пропущу? И совесть ведь не успокоишь мыслью, будто для дела все эти знакомства. Знаю, что не для дела, не только..."
-- Ну и работка у нас, врагу не пожелаешь, -приветствовали меня рукопожатием Кашлин. -- До чего же дотошный клиент с деньгами пошел, за каждый рубль чуть ли не душой переживает. И это хочу, и то, но подешевле. А можете вы сделать не прямо, а сикось-накось, лишь бы задаром? А сколько будет стоить задаром? И что из этого получится? И в каком грунте я буду лежать? А почему не в утепленном? А есть дешевле? А почему гроб пуленепробиваемый? Вы в меня стрелять собираетесь посмертно?.. Поклянитесь, что не обманете одинокого пенсионера... Но на чем мне клясться? На Библии мог Шекельграббер, а мне совесть не позволяет. Я мог бы, как честный человек, сказать правду, положив руку на сборник русских народных сказок и былин, хоть на суде, но клиент родным сказкам не верит, только импортным... И требует, требует, требует... Один недавно добивался, чтоб его похоронили согласно всем египетским ритуалам, а над погребением установили двухметровую пирамиду.
-- Ну и что? -- спросил я.
-- А он еще дышит. Но помрет -- сделаем, кирпичи в форме параллелепипеда уже заказаны. Если, конечно, фирма раньше него не загнется.
После таких слов Поглощаев посмотрел на Кашлина, как участковый на рецидивиста, за которым бежал три квартала, и спросил меня:
-- Вы уже начали проверку милиционеров?
-- Это только в американских фильмах за полтора часа ловят злодея и попутно кончают с бандитизмом во всем городе, -ответил я. -- А вы выполнили мою просьбу?
Поглощаев подал мне стопку листов. Я тут же просмотрел все досье, чтобы сразу покончить с неясностями и не копить вопросы впрок. Оказалось, что из штатных работников я уже почти всех знал: кроме Кувыркалкиной, Кашлина и Поглощаева в фирме постоянно и посменно работали лишь три медсестры: Сердечкина, Почесухина и Селезенкина. В основном они наблюдали за порядком в морге, прибирали таковой и покойников перед выносом, ассистировали врачу и несли ночную вахту в конторе. Зато за штатом народу числилось, хоть отбавляй: водитель Опрелин, врач Горчицын, шесть разнорабочих (видимо, могильщики), художник по декоративной росписи саркофагов, изготовители саркофагов и венков, народные умельцы из числа граверов по граниту, мрамору и стали, мастера затейливых чугунных решеток, цветочницы с садоводами и всякие другие. Я даже не подозревал, что человека в последний путь собирают люди стольких профессий. В "Долине царей" был даже отряд плакальщиц, на всякий случай, как объяснил Кашлин.
-- Плакальщиц можно сразу отбросить, -- сказал Поглощаев, -- мы пользовались их услугами только раз по желанию клиента, который сделал заказ еще при жизни, так как после горевать о нем было некому. Кроме водителя и врача, почти все нештатники приезжают только за зарплатой, а задания им сообщает Опрелин или Кувыркалкина по телефону, или я в редких сложных случаях.
-- Вы сказали "почти", -- намекнул я.
-- Ну, грузчики бывают раз в неделю: саркофаги-то наши и вшестером ели упрешь.
-- А они знали о пропаже документов Шекельграббера?
-- Наверное, знали. А может, и нет. В принципе, они и украсть могли. Лично я им ничего о документах не говорил. Да и зачем? Но земля слухами полнится.
-- Шекельграббер мог сам сказать, -- влез Кашлин. -- Он любил с ними после похорон выпить водки, уважал пролетарский характер покойник, тут уж ничего не попишешь.
-- Где можно найти этих ребят?
-- Я указал место их постоянной деятельности в справках, -- удивился моей невнимательности Поглощаев. -- Они работают на том кладбище, где фирма откупила участок и погребает своих клиентов.
Я еще раз пробежал взглядом бумажки. Информация, поданная в досье, была скупа, как Плюшкин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24