- Оставь его Сережа! - произнес прокурор. - Ну что, Валера, рискнем?
- Сейчас надо цепляться за все, - ответил Сорокин.
20
Меня посадили на переднее сиденье милицейских "жигулей". Сзади расположился следователь с двумя оперуполномоченными. За нами приготовился следовать "уазик" с группой захвата.
Прокурор не поехал. Он приказал Сорокину сообщать о каждом своем шаге по радиотелефону и укатил на своей "Волге".
Мы тронулись. За все время пути никто не проронил ни слова. Никто не спросил, куда мы едем и какими доводами я располагаю, чтобы ехать в этом направлении. Все были напряжены и серьезны. Если бы они только знали, что никаких доводов у меня нет, а есть только смутные предчувствия, то, наверное бы, "замочили" меня, не выходя из машины.
Я сидел рядом с водителем и показывал дорогу. Он послушно заворачивал туда, куда я тыкал пальцем, и не произносил ни звука. Мы выехали за город и завернули на заброшенную дорогу, которая вела к Красному Яру. Сзади я услышал одобрительный кашель Сорокина. Это меня подбодрило. Путь, котором мы следовали, не был усыпан розами. Нас трясло и подбрасывало, но никто не выказывал недовольства. Я зорко вглядывался вперед и все боялся проехать мимо нужного поворота. Наконец моему взору предстал силуэт полуистлевшего комбайна.
- Заворачивайте направо, - произнес я.
- Направо нет дороги, - ответил водитель. - Там поле, а за ним какие-то бараки.
- Вот они-то нам и нужны, - ответил я, не совсем уверенный в своей правоте.
Когда мы подъехали к этим заброшенным полуразрушенным сооружениям, меня охватила дрожь. Моторы заглохли, фары потухли, наступила тишина.
- Ну где? - нетерпеливо спросил Сорокин.
- Сейчас соберусь.
Я вышел из машины и стал оглядываться по сторонам. Какой же из этих бараков похож на тот, который я видел во сне? Ночь, на мое счастье, была лунной. Я побрел к одному из бараков, но, не дойдя, почувствовал, что это не тот.
- Посветить фарами? - спросил водитель.
- Нет-нет. Сейчас я сориентируюсь.
Опера вышли из машины и хмуро наблюдали за мной. Моя нерешительность им не нравилась.
- По-моему, этот барак, - произнес я, указав на первый попавшийся.
Менты сразу зажгли фонарики и деловито ринулись в него. Они шарили в бараке больше получаса и вышли из него грязными и сердитыми.
- Где хоть искать? На чердаке или на крыше? - проворчал один из них.
- Наборот, в погребах, - ответил я.
- Какие к черту в бараках погреба? - проворчал один из оперов.
- Погреба не здесь! Они вон там! - указал водитель на сараи.
- В общем, так! Давайте шарить везде! - произнес Сорокин.
- Эти бараки тянутся на три километра...
Ребята искали очень добросовестно. Мне дали фонарик, и я тоже активно включился в поиск. Часа через полтора, когда я уже трижды раскаялся в своей дурацкой самонадеянности, фонарь водителя неожиданно уперся в дорогу.
- Мужики, по-моему здесь недавно проезжала машина. Смотрите, какие четкие следы. - Опера окружили единственную песочную плешину среди моря травы и согласились, что след протектора совершенно свежий. Кажется, он вел к бараку, который стоял на другом конце поля.
Когда мы через пять минут подъехали к нему, я мог поклясться, что это был именно тот барак, который я видел во сне. Ни произнеся ни слова, я первый ринулся в него. За мной пошли все остальные.
Мы искали долго и тщательно. Обошли все комнаты, облазили чердак, прошли по крыше, проползли по балкам - никого. И вдруг в ту самую минуту, когда оперативники в чрезвычайном унынии поплелись на выход, Сорокин внезапно споткнулся о какую-то железяку. Он громко выругался, затем для чего-то опустился на корточки и застыл.
- Ребята, все сюда! - прошептал он взволнованно.
Орлы ринулись к нему и застыли в изумлении. Изумится было чему: неподалеко от выхода прямо из земли торчал большой амбарный замок. В ту же минуту пространство вокруг замка было расчищено, и нашим взорам предстала небольшая железная дверца.
- Так-так! - пробормотал Карасев. - Монтажка есть?
Водитель сбегал за монтажкой, и через секунду сорванный замок уже валялся на земле. Железную дверь открыли с чрезвычайной осторожностью, и из темноты пахнуло эфиром. Шесть фонарей осветили затхлые внутренности погреба, который оказался довольно чистым, с текстолитовыми листами на полу и со стенами из ДСП. Погреб уходил куда-то в глубь барака. Сорокин лег на пол, свесил голову и вдруг воскликнул.
- Вижу тело девочки!
Двое оперативников тут же спрыгнули вниз и исчезли из поля зрения.
- Еще связал, сука! Попадись он мне... - изругался один из них после тягостного молчания.
- Ну как она там? - подал голос Сорокин.
Ответа не последовало. Тогда следователь тоже спрыгнул в погреб, неприятно поскрипел текстолитом и затих.
- Ну, чего там? - заволновались остальные и, не получив ответа, начали один за одним прыгать вниз. Все, кто исчезал в подполе, почему-то замолкали. И вскоре наверху остались только я и водитель. Мы переглянулись, и он произнес с досадой:
- Наверное, уже порезал, скотина.
И вдруг внизу раздались возбужденные голоса:
- Бьется, бьется сердце! Точно говорю.
- Да тише вы, мужики! Дайте осмотреть.
- Дышит! Гадом буду, дышит. Она просто усыплена эфиром, вот почему такая бледная.
- Посмотри, нигде не порезана?
- Вроде нет! По щекам, что ли, похлопать?
Тут я не выдержал и тоже спрыгнул вниз. Она лежала на полу тоненькая, хрупкая, точно мотылек, в красной курточке и в трогательной клетчатой юбочке. Она была бледна как мел, без единой кровинки на губах. Сердце мое набухло от слез.
Вокруг неё стояли огромные солдафоны, в грубых сапогах, с автоматами на плечах. Один из них своими здоровенными ручищами хлопал её по щекам. Внезапно девочка пошевелилась, что-то простонала и открыла глаза. Боже мой, это были глаза Галатеи, и они смотрели прямо на меня. Они смотрели на меня и узнавали. Они разгорались изумрудным огнем, а губы расползались во всепонимающей улыбке.
- Как ты себя чувствуешь? - осторожно спросил Сорокин.
Девочка перевела на него взгляд, и её зрачки удивленно расширились. Она недоуменно обвела глазами стоящих перед ней мужиков в комуфляжной форме и воскликнула:
- Ой, где это я?!
21
Ее бережно укрыли курткой и посадили на заднее сиденье "жигулей". Сорокин приказал навесить замок обратно и завалить дверцу погреба ветошью и досками, словом, сделать все, как было. Опера загнали "уазик" в разрушенный сарай и начали обсуждать место для засады. Решили, что один пойдет с рацией к комбайну, двое спрячутся у входа в барак, остальные затаятся внутри. Мы с Сорокиным направились к "жигулям", в которых уже сидела она. Прежде чем открыть дверцу, следователь достал телефон и коротко проинформировал прокурора:
- Девочка найдена. Она в полном порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52