– Вот ты где, гадкий мальчишка. А я везде тебя ищу.
Джейн в ужасе застыла. Шампань! Каким образом? Она же должна быть за тысячи миль отсюда, в Нью-Йорке! Как она сюда попала? Джейн не хотела ее видеть. Одна только мысль о том, что Шампань представилась прекрасная возможность рассмотреть вблизи ее закрытые лопатки и родинки, склонила чашу весов. Джейн обернулась.
Шампань еще никогда не выглядела так прекрасно. Ее светло-золотистые волосы струились на хрупкие плечи. Острые скулы алели чуть заметным румянцем, а соски проступали сквозь складки легкого платья от «Вояж», будто выдвинутая из тюбиков губная помада. Сверкающие зеленые глаза двумя прожекторами прошлись по Джейн с ног до головы. Шампань протянула холодную руку, унизанную массивными кольцами. Ее запястье было настолько тонким, что совпадало с диаметром циферблата часов «Картье». Браслета совсем не было видно.
– Кажется, мы с вами незнакомы, – ледяным голосом произнесла Шампань.
– Нет, мы уже встречались, – смело заявила Джейн. – Я Джейн из журнала «Шик».
Шестиместные губы Шампань раздвинулись от изумления.
– Что ж, должна сказать, ты хорошо отскоблилась, – снисходительно признала она, бесцеремонно разглядывая платье Джейн. – Я его мерила, – мило добавила она. – Но на мне оно смотрелось дешевым и вульгарным.
Шампань помолчала.
– А тебе идет.
Джейн до боли стиснула ножку бокала с шампанским. Как ей хотелось выплеснуть содержимое в это надменное лицо! Но она сказала:
– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке? Со своим режиссером?
– В конце концов мы полетели вместе, – пролаяла Шампань. – Обсуждали будущий фильм в самолете. – Она потянулась к подносу. – Ой! Какая жалость. До чего же я неловкая. Я так сожалею!
Джейн ощутила на груди что-то горячее и липкое. Цыпленок в остром соусе, соскользнув с тарелки, свалился прямо в вырез платья. По девственно чистому кремовому атласу быстро расползлось жирное ярко-оранжевое пятно. Джейн ахнула, чувствуя, как теплая ароматная жижа струится по ложбинке на груди. У нее мелькнула мысль расквитаться с Шампань, оглушив ее бутылкой шампанского. Она не сомневалась, что та умышленно вывалила на нее цыпленка. Прижимая руки к груди, Джейн стала пробираться сквозь толпу к двери, не обращая внимания на крики Марка. Выскочив на улицу, она тотчас же прыгнула в такси, думая только о том, как поскорее добраться до дома и переодеться. Да, она действительно собиралась снять с себя платье, но не при таких обстоятельствах. Вот уж действительно, вечер получился горячим и острым, но сейчас Джейн было очень холодно.
18
В понедельник утром сотрудники «Шика» редко бывали в хорошей форме. Проявляя единодушие с остальной нацией, они едва шаркали ногами, тащась на работу. Однако Джейн потребовалось несколько недель, чтобы понять, что объяснялось это несколько иными причинами.
Разгадка крылась в том, что по понедельникам все приходили в редакцию, сгибаясь под тяжестью походных сумок, и у всех на лбу красовались синяки и ссадины. Постепенно Джейн пришла к выводу, что оцепенелость ее коллег была следствием того, что коллектив «Шика» практически в полном составе проводил выходные в роскошных загородных особняках. По своему опыту в «Маллионзе» она знала, что постоянное натыкание лбом на низкие дверные косяки является неотъемлемым спутником пребывания в загородном доме. Так что, вероятно, вряд ли стоило удивляться, что сотрудники «Шика» были такими тугодумами. Постоянные сотрясения мозга не могли не сказываться на мыслительном процессе.
Джейн поняла, что эта гениальная теория также объясняет, почему первые часы на рабочем месте все чадили как паровозы. Во всех разговорах сквозил страх, что в то время, как ты отдыхал всего-навсего в Чатуорте, твой сосед был в Виндзоре. Преувеличенная небрежность и медлительность в речи, судя по всему, призвана была маскировать безотчетную панику.
Однако, придя на работу в понедельник после вечеринки с участием сильных мира сего, Джейн застала в редакции бурное оживление.
– Вы видели, что отколола Гротти, – просто невероятно, правда? – встретил ее радостный крик Тэш. – Стащила трусики и надела их себе на голову. Жаль, что это были трусики Тотти Фотрингей. Та была просто в бешенстве… Ну а Лулу, та к концу совершенно окосела. Наверное, с начала года она уже нанюхалась этой дряни на стоимость четырех «Роллс-Ройсов»… Бамзо такой шутник! Попытался засунуть язык Виктории в горло. Впрочем, та, похоже, была ничуть не против… А Марк Стэкебл прямо мечта, да? Фантастика! По крайней мере, Шампань так считает. Вы обратили внимание, что они уехали вместе?
У Джейн упало сердце. Ну вот, снова она осталась у разбитого корыта. Впрочем, Марк все равно решил, что она сумасшедшая. И с ней нельзя иметь дело. При первой встрече она щедро поделилась содержимым своего желудка, при следующей вывалила на себя закуску… Джейн начинала подозревать, что над ней тяготеет проклятие.
– А вы видели Джейн? – заговорщически хихикнула Тэш. – Носилась по залу, с головы до ног облившись соусом.
Только увидев, как все вокруг смущенно закашляли и мучительно закатили глаза, Тэш заметила, что Джейн сидит у нее за спиной. Единственным утешением для последней стали мурашки, испуганной толпой пронесшиеся по затылку Тэш.
– Гммпхх!
Вырвавшийся у Уны громкий стон привлек к ней всеобщее внимание. Склонившись над матовым стеклом, художественный редактор изучала свадебные фотографии для отдела светской хроники.
– Получают в наследство такое богатство, но ни у кого, похоже, нет хорошего зеркала, – взвыла Уна, держа один снимок за уголок двумя пальцами с таким видом, как будто это действительно была какая-то мерзость. – Шляпка этой бедняжки выглядит так, словно у нее на голове валялся пудель. Вы только посмотрите, сколько на ней драгоценностей! А еда! Подумать только, свиные котлеты! Как тут не вспомнить о бисере и свиньях.
– Кто женился на ком? – спросила Тиш.
– Пандора Смелли-Люис, – вздохнула Уна. – Вышла замуж за некоего графа Хуана Пас де Барселона де Кохонес де Сото.
– У которого, как всем известно, за душой нет ни гроша, – ухмыльнулась Тэш. – Но бедная Дора так хотела выйти замуж за титул. Вот и говори после этого о мечте жизни.
Тош фыркнула.
Джейн с облегчением отметила, что Виктории до сих пор нет.
– Не уверена, что мы сегодня будем иметь счастье лицезреть нашего шефа, – сказала Тиш, словно прочтя ее мысли. – У Гермионы обострение.
– У Гермионы? – переспросила Джейн. – Это одна из ее дочерей, да?
У нее перед глазами возникла картина безутешной Виктории, коленопреклоненной перед кроватью больного ребенка. Ее нежное сердце растаяло от жалости, к которой примешивалась изрядная доля вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Джейн в ужасе застыла. Шампань! Каким образом? Она же должна быть за тысячи миль отсюда, в Нью-Йорке! Как она сюда попала? Джейн не хотела ее видеть. Одна только мысль о том, что Шампань представилась прекрасная возможность рассмотреть вблизи ее закрытые лопатки и родинки, склонила чашу весов. Джейн обернулась.
Шампань еще никогда не выглядела так прекрасно. Ее светло-золотистые волосы струились на хрупкие плечи. Острые скулы алели чуть заметным румянцем, а соски проступали сквозь складки легкого платья от «Вояж», будто выдвинутая из тюбиков губная помада. Сверкающие зеленые глаза двумя прожекторами прошлись по Джейн с ног до головы. Шампань протянула холодную руку, унизанную массивными кольцами. Ее запястье было настолько тонким, что совпадало с диаметром циферблата часов «Картье». Браслета совсем не было видно.
– Кажется, мы с вами незнакомы, – ледяным голосом произнесла Шампань.
– Нет, мы уже встречались, – смело заявила Джейн. – Я Джейн из журнала «Шик».
Шестиместные губы Шампань раздвинулись от изумления.
– Что ж, должна сказать, ты хорошо отскоблилась, – снисходительно признала она, бесцеремонно разглядывая платье Джейн. – Я его мерила, – мило добавила она. – Но на мне оно смотрелось дешевым и вульгарным.
Шампань помолчала.
– А тебе идет.
Джейн до боли стиснула ножку бокала с шампанским. Как ей хотелось выплеснуть содержимое в это надменное лицо! Но она сказала:
– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке? Со своим режиссером?
– В конце концов мы полетели вместе, – пролаяла Шампань. – Обсуждали будущий фильм в самолете. – Она потянулась к подносу. – Ой! Какая жалость. До чего же я неловкая. Я так сожалею!
Джейн ощутила на груди что-то горячее и липкое. Цыпленок в остром соусе, соскользнув с тарелки, свалился прямо в вырез платья. По девственно чистому кремовому атласу быстро расползлось жирное ярко-оранжевое пятно. Джейн ахнула, чувствуя, как теплая ароматная жижа струится по ложбинке на груди. У нее мелькнула мысль расквитаться с Шампань, оглушив ее бутылкой шампанского. Она не сомневалась, что та умышленно вывалила на нее цыпленка. Прижимая руки к груди, Джейн стала пробираться сквозь толпу к двери, не обращая внимания на крики Марка. Выскочив на улицу, она тотчас же прыгнула в такси, думая только о том, как поскорее добраться до дома и переодеться. Да, она действительно собиралась снять с себя платье, но не при таких обстоятельствах. Вот уж действительно, вечер получился горячим и острым, но сейчас Джейн было очень холодно.
18
В понедельник утром сотрудники «Шика» редко бывали в хорошей форме. Проявляя единодушие с остальной нацией, они едва шаркали ногами, тащась на работу. Однако Джейн потребовалось несколько недель, чтобы понять, что объяснялось это несколько иными причинами.
Разгадка крылась в том, что по понедельникам все приходили в редакцию, сгибаясь под тяжестью походных сумок, и у всех на лбу красовались синяки и ссадины. Постепенно Джейн пришла к выводу, что оцепенелость ее коллег была следствием того, что коллектив «Шика» практически в полном составе проводил выходные в роскошных загородных особняках. По своему опыту в «Маллионзе» она знала, что постоянное натыкание лбом на низкие дверные косяки является неотъемлемым спутником пребывания в загородном доме. Так что, вероятно, вряд ли стоило удивляться, что сотрудники «Шика» были такими тугодумами. Постоянные сотрясения мозга не могли не сказываться на мыслительном процессе.
Джейн поняла, что эта гениальная теория также объясняет, почему первые часы на рабочем месте все чадили как паровозы. Во всех разговорах сквозил страх, что в то время, как ты отдыхал всего-навсего в Чатуорте, твой сосед был в Виндзоре. Преувеличенная небрежность и медлительность в речи, судя по всему, призвана была маскировать безотчетную панику.
Однако, придя на работу в понедельник после вечеринки с участием сильных мира сего, Джейн застала в редакции бурное оживление.
– Вы видели, что отколола Гротти, – просто невероятно, правда? – встретил ее радостный крик Тэш. – Стащила трусики и надела их себе на голову. Жаль, что это были трусики Тотти Фотрингей. Та была просто в бешенстве… Ну а Лулу, та к концу совершенно окосела. Наверное, с начала года она уже нанюхалась этой дряни на стоимость четырех «Роллс-Ройсов»… Бамзо такой шутник! Попытался засунуть язык Виктории в горло. Впрочем, та, похоже, была ничуть не против… А Марк Стэкебл прямо мечта, да? Фантастика! По крайней мере, Шампань так считает. Вы обратили внимание, что они уехали вместе?
У Джейн упало сердце. Ну вот, снова она осталась у разбитого корыта. Впрочем, Марк все равно решил, что она сумасшедшая. И с ней нельзя иметь дело. При первой встрече она щедро поделилась содержимым своего желудка, при следующей вывалила на себя закуску… Джейн начинала подозревать, что над ней тяготеет проклятие.
– А вы видели Джейн? – заговорщически хихикнула Тэш. – Носилась по залу, с головы до ног облившись соусом.
Только увидев, как все вокруг смущенно закашляли и мучительно закатили глаза, Тэш заметила, что Джейн сидит у нее за спиной. Единственным утешением для последней стали мурашки, испуганной толпой пронесшиеся по затылку Тэш.
– Гммпхх!
Вырвавшийся у Уны громкий стон привлек к ней всеобщее внимание. Склонившись над матовым стеклом, художественный редактор изучала свадебные фотографии для отдела светской хроники.
– Получают в наследство такое богатство, но ни у кого, похоже, нет хорошего зеркала, – взвыла Уна, держа один снимок за уголок двумя пальцами с таким видом, как будто это действительно была какая-то мерзость. – Шляпка этой бедняжки выглядит так, словно у нее на голове валялся пудель. Вы только посмотрите, сколько на ней драгоценностей! А еда! Подумать только, свиные котлеты! Как тут не вспомнить о бисере и свиньях.
– Кто женился на ком? – спросила Тиш.
– Пандора Смелли-Люис, – вздохнула Уна. – Вышла замуж за некоего графа Хуана Пас де Барселона де Кохонес де Сото.
– У которого, как всем известно, за душой нет ни гроша, – ухмыльнулась Тэш. – Но бедная Дора так хотела выйти замуж за титул. Вот и говори после этого о мечте жизни.
Тош фыркнула.
Джейн с облегчением отметила, что Виктории до сих пор нет.
– Не уверена, что мы сегодня будем иметь счастье лицезреть нашего шефа, – сказала Тиш, словно прочтя ее мысли. – У Гермионы обострение.
– У Гермионы? – переспросила Джейн. – Это одна из ее дочерей, да?
У нее перед глазами возникла картина безутешной Виктории, коленопреклоненной перед кроватью больного ребенка. Ее нежное сердце растаяло от жалости, к которой примешивалась изрядная доля вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95