Она покачала головой. — Я знаю только, что здесь мы упускаем шанс — чисто с эгоистической, практической точки зрения мы упускаем шанс получить знание, которое оказалось бы для нас не меньшим скачком вперед, чем молекулярная биология.
Боковым зрением она заметила, как он поморщился, но она понимала, что сейчас он так же, как и она, испытывает облегчение от того, что наконец эта партизанская война между ними пошла в открытую.
— Вы знаете, я сомневаюсь. Я верю вам на слово, что иштарийцы создали уникальные с точки зрения социологии институты. Но насколько их опыт применим к нам?
— Пока не попробуем, не узнаем. Но я говорю о чистой биологии. Скажите, вы можете себе представить жизнь в таком мире, где люди болеют раком? Или любой из тех мерзостей, от которых мы избавились, когда поняли химию клетки? Нашу химию. А мы только начали изучать, только начали биологию внеземной жизни. Это должно произвести эйнштейновскую революцию и в земной биологии, причем самый интересный случай — как раз здесь на Иштар. Может быть, единственный во Вселенной.
— Джилл, но ведь ваши исследования не будут затронуты войной.
— Это если бы ограничиться естественной историей, да ещё на наиболее землеподобной части планеты. А я имею в виду Т-жизнь. Для того чтобы изучать Т-жизнь, нужен свободный, постоянный и безопасный доступ к любым районам Валеннена. Сейчас же Союз стоит перед угрозой его потери. Мой почтенный дядюшка Ларрека там командует, и сейчас он приходил просить помощи для удержания плацдарма. — Она посмотрела на него в упор. — И как вам это понравится, капитан Дежерин? Возможная перестройка всех наших понятий о том, как устроена жизнь, возможное бессмертие человека — в руках старого мозолистоногого служаки-легионера!
— Я не совсем понял, — мягко сказал он. — Я просил бы вас мне объяснить.
Она удивилась. До сих пор у неё было впечатление, что он основательно подготовился. По его вопросам можно было заключить, что он хорошо информирован и что ему не нужны слишком подробные ответы, которые она первое время старалась давать. Откуда такое внезапное невежество?
«Уловка, чтобы снова пробудить во мне энтузиазм и хорошее настроение? А если так, то зачем: просто из добросердечия или?.. Он знает женщин не хуже, чем орбиты. Или во всяком случае не хуже, чем все, кого я до сих пор встречала. И уж точно лучше, чем я знаю мужчин. Хотя это и не так уж много».
Он сидел в свободной позе в звездных сумерках, держа в правой руке бокал, а в левой сигару, сердечный, но немножко таинственный, и какой же он был красавец, Дарвин его побери!
Ее сердце забилось чаще.
«Нет, я не влюбляюсь, нет, ни в коем случае. Хотя из чисто научной объективности я должна заметить, что это нетрудно сделать. По крайней мере завести с ним роман. Который может стать или не стать постоянным. Да нет, что за глупости. Какая из меня жена космолетчика? Или из него поселенец Примаверы? Короткий роман…»
У неё перед глазами пролетела короткая вереница её любовных историй. Нет, не друзья молодости — мальчишки; и они, и она были только частью группы, что называла себя «Декартовы ныряльщики» и в их солидной общине считалась дикарской. На самом-то деле они просто носились вокруг на бешеной скорости, откалывали головоломные трюки, пили и курили меньше, чем орали грубые песни, а грубые песни орали меньше, чем баллады, наполнявшие их грустью, которую она теперь называла немецким словом Weltschmaltz; и оглядываясь назад, она видела, что ребята-«нырялыцики» немножко перед ней робели, как и она перед ними…
Наверно, они её и подготовили к тому, чтобы швырнуть себя, как пушечное ядро, в Кимура Сенцо, когда ей было семнадцать-восемнадцать по земному счету. Он здесь был на два года в научной командировке, и это было потрясающее, захватывающее, страшное, райское, чертовское, бесстыдное, веселое, грустное, нежное-, отчаянное время, которое они украли у богов, и оно бы не было таким, если бы он не был таким, что предупредил её, перед тем как сдаться её штурму, что потом вернется к своей жене на Землю, потому что их маленькая дочка и так уже очень долго оставалась без папы, — а потом как предупреждал, так и сделал. Она ещё пару лет приходила в себя.
Трое после этого были просто так, для забавы, просто хорошие друзья, удовольствие для тела, хотя и не очень надолго — потому что Примавера и в самом деле была старомодным местом, и она не хотела настраивать против себя тех, кто ей нравился.
«Иен — ну, тут я не уверена, и к тому же бедняжка Рода… Джиллиан Ева Конуэн, — сказала она себе голосом Ларреки, — не поднимай хвост! Этот человек — враг, запомни! Может быть, хороший парень, но цель твоей игры совратить его разум».
Против её воли возник образ: мозг, страстно трущийся корой о другой мозг. Она прыснула.
— Простите? — спросил Дежерин.
— Да ничего, — отмахнулась она. — Это я своим мыслям. Шальная промелькнула.
Он испытующе на неё посмотрел.
— Если вы не хотите говорить о науке, я не против того, чтобы поговорить обо мне. Однако мне действительно интересно, что вы имели в виду, когда сказали «Т-жизнь».
— Ах да. Простите. — Она расслабилась (несколько) и отпила коньяка. Он приятно растекся по языку и нёбу. — Это сокращение от «Таммуз-индуцированная жизнь». В отличие от того, что мы называем «орто-иштарийской жизнью», которая зародилась здесь. Вы должны знать — и я уверена, что знаете, но все же повторю, чтобы мы пользовались одной и той же терминологией, — что у Ану есть планета, имеющая или имевшая земной тип, и на ней порядка миллиарда лет назад развилась разумная жизнь. Когда их солнце начало расти, они, очевидно, попытались основать колонию на Иштар.
Дежерин поднял бровь:
— Вы говорите «очевидно»? В моих источниках это считается фактом.
— Это всего лишь теория, — пожала плечами Джилл. — После миллиарда лет что за следы могли остаться? Я вам могу дать что-нибудь почитать о том, что нашли археологи на Таммузе. Увлекательное чтение, хотя и серьезное. — Она снова увлеклась. — Мысля нашими категориями, естественно предположить, что таммузианцы создали межпланетный транспорт и попытались колонизировать Иштар. Не все перебрались, конечно, это было бы невозможно, и кто может знать, какие эпопеи разыгрывались на планете-матери, когда её солнце сжигало её дотла. Мы предполагаем, что они надеялись спасти немногих, которые могли бы возродить расу.
— Давайте посмотрим, правильно ли я понимаю, — вставил Дежерин. Поскольку на Иштар уже существовала жизнь с несовместимой биохимией, они стерилизовали целый район и заселили его жизнью своего типа. Это потребовало слишком больших усилий, либо же пространство выживания оказалось слишком узким. Как бы там ни было, а колонисты вымерли, как и привезенные ими растения и животные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Боковым зрением она заметила, как он поморщился, но она понимала, что сейчас он так же, как и она, испытывает облегчение от того, что наконец эта партизанская война между ними пошла в открытую.
— Вы знаете, я сомневаюсь. Я верю вам на слово, что иштарийцы создали уникальные с точки зрения социологии институты. Но насколько их опыт применим к нам?
— Пока не попробуем, не узнаем. Но я говорю о чистой биологии. Скажите, вы можете себе представить жизнь в таком мире, где люди болеют раком? Или любой из тех мерзостей, от которых мы избавились, когда поняли химию клетки? Нашу химию. А мы только начали изучать, только начали биологию внеземной жизни. Это должно произвести эйнштейновскую революцию и в земной биологии, причем самый интересный случай — как раз здесь на Иштар. Может быть, единственный во Вселенной.
— Джилл, но ведь ваши исследования не будут затронуты войной.
— Это если бы ограничиться естественной историей, да ещё на наиболее землеподобной части планеты. А я имею в виду Т-жизнь. Для того чтобы изучать Т-жизнь, нужен свободный, постоянный и безопасный доступ к любым районам Валеннена. Сейчас же Союз стоит перед угрозой его потери. Мой почтенный дядюшка Ларрека там командует, и сейчас он приходил просить помощи для удержания плацдарма. — Она посмотрела на него в упор. — И как вам это понравится, капитан Дежерин? Возможная перестройка всех наших понятий о том, как устроена жизнь, возможное бессмертие человека — в руках старого мозолистоногого служаки-легионера!
— Я не совсем понял, — мягко сказал он. — Я просил бы вас мне объяснить.
Она удивилась. До сих пор у неё было впечатление, что он основательно подготовился. По его вопросам можно было заключить, что он хорошо информирован и что ему не нужны слишком подробные ответы, которые она первое время старалась давать. Откуда такое внезапное невежество?
«Уловка, чтобы снова пробудить во мне энтузиазм и хорошее настроение? А если так, то зачем: просто из добросердечия или?.. Он знает женщин не хуже, чем орбиты. Или во всяком случае не хуже, чем все, кого я до сих пор встречала. И уж точно лучше, чем я знаю мужчин. Хотя это и не так уж много».
Он сидел в свободной позе в звездных сумерках, держа в правой руке бокал, а в левой сигару, сердечный, но немножко таинственный, и какой же он был красавец, Дарвин его побери!
Ее сердце забилось чаще.
«Нет, я не влюбляюсь, нет, ни в коем случае. Хотя из чисто научной объективности я должна заметить, что это нетрудно сделать. По крайней мере завести с ним роман. Который может стать или не стать постоянным. Да нет, что за глупости. Какая из меня жена космолетчика? Или из него поселенец Примаверы? Короткий роман…»
У неё перед глазами пролетела короткая вереница её любовных историй. Нет, не друзья молодости — мальчишки; и они, и она были только частью группы, что называла себя «Декартовы ныряльщики» и в их солидной общине считалась дикарской. На самом-то деле они просто носились вокруг на бешеной скорости, откалывали головоломные трюки, пили и курили меньше, чем орали грубые песни, а грубые песни орали меньше, чем баллады, наполнявшие их грустью, которую она теперь называла немецким словом Weltschmaltz; и оглядываясь назад, она видела, что ребята-«нырялыцики» немножко перед ней робели, как и она перед ними…
Наверно, они её и подготовили к тому, чтобы швырнуть себя, как пушечное ядро, в Кимура Сенцо, когда ей было семнадцать-восемнадцать по земному счету. Он здесь был на два года в научной командировке, и это было потрясающее, захватывающее, страшное, райское, чертовское, бесстыдное, веселое, грустное, нежное-, отчаянное время, которое они украли у богов, и оно бы не было таким, если бы он не был таким, что предупредил её, перед тем как сдаться её штурму, что потом вернется к своей жене на Землю, потому что их маленькая дочка и так уже очень долго оставалась без папы, — а потом как предупреждал, так и сделал. Она ещё пару лет приходила в себя.
Трое после этого были просто так, для забавы, просто хорошие друзья, удовольствие для тела, хотя и не очень надолго — потому что Примавера и в самом деле была старомодным местом, и она не хотела настраивать против себя тех, кто ей нравился.
«Иен — ну, тут я не уверена, и к тому же бедняжка Рода… Джиллиан Ева Конуэн, — сказала она себе голосом Ларреки, — не поднимай хвост! Этот человек — враг, запомни! Может быть, хороший парень, но цель твоей игры совратить его разум».
Против её воли возник образ: мозг, страстно трущийся корой о другой мозг. Она прыснула.
— Простите? — спросил Дежерин.
— Да ничего, — отмахнулась она. — Это я своим мыслям. Шальная промелькнула.
Он испытующе на неё посмотрел.
— Если вы не хотите говорить о науке, я не против того, чтобы поговорить обо мне. Однако мне действительно интересно, что вы имели в виду, когда сказали «Т-жизнь».
— Ах да. Простите. — Она расслабилась (несколько) и отпила коньяка. Он приятно растекся по языку и нёбу. — Это сокращение от «Таммуз-индуцированная жизнь». В отличие от того, что мы называем «орто-иштарийской жизнью», которая зародилась здесь. Вы должны знать — и я уверена, что знаете, но все же повторю, чтобы мы пользовались одной и той же терминологией, — что у Ану есть планета, имеющая или имевшая земной тип, и на ней порядка миллиарда лет назад развилась разумная жизнь. Когда их солнце начало расти, они, очевидно, попытались основать колонию на Иштар.
Дежерин поднял бровь:
— Вы говорите «очевидно»? В моих источниках это считается фактом.
— Это всего лишь теория, — пожала плечами Джилл. — После миллиарда лет что за следы могли остаться? Я вам могу дать что-нибудь почитать о том, что нашли археологи на Таммузе. Увлекательное чтение, хотя и серьезное. — Она снова увлеклась. — Мысля нашими категориями, естественно предположить, что таммузианцы создали межпланетный транспорт и попытались колонизировать Иштар. Не все перебрались, конечно, это было бы невозможно, и кто может знать, какие эпопеи разыгрывались на планете-матери, когда её солнце сжигало её дотла. Мы предполагаем, что они надеялись спасти немногих, которые могли бы возродить расу.
— Давайте посмотрим, правильно ли я понимаю, — вставил Дежерин. Поскольку на Иштар уже существовала жизнь с несовместимой биохимией, они стерилизовали целый район и заселили его жизнью своего типа. Это потребовало слишком больших усилий, либо же пространство выживания оказалось слишком узким. Как бы там ни было, а колонисты вымерли, как и привезенные ими растения и животные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73