— Злато, злато, злато! — горланил он. — Все они носят на поясе целый мешок! Быстрей рыцарь! Разрежь мешок, и мы станем богаче, чем короли!
Хольгер поднялся, и прихрамывая, направился к Хуги.
— Лучше не делать этого, — предупредила Алианора, — однако, любимый, как ты решишь, так и будет. В дороге нам не помешает несколько монет. Но только прошу тебя: — позволь мне нести это богатство: пусть проклятие падет на меня, только на меня.
Хольгер молча отодвинул Хуги и склонился над завязанной сумой, сшитой из грубой кожи. Несколько монет выпали из нее, и, ослепительно сверкая, лежали рядом. Огромное богатство…
Но что это за запах? Нет, не терпкий смрад кожи, а совсем другой — чистый и легкий, какой бывает после грозы на рассвете… Озон? Да! Но откуда?
— Боже? — вырвалось у него.
Он подскочил, как ужаленный, бросился к Алианоре, подхватил ее на руки и помчался бегом к лагерю.
— Хуги! Бегом! Быстрей! Прочь отсюда! Ни к чему не прикасайся, если тебе дорога жизнь!
В одну минуту их пожитки оказались собранными, и Папиллон галопом помчал их на запад. Только когда тропа нырнула за высокий утес, Хольгер придержал жеребца. Хуги и Алианора немедленно потребовали объяснений. Он вынужден был на ходу сочинить им историю о внезапном видении ангела, предостерегающего от смертельной опасности.
Его авторитет не позволил им усомниться.
А какими еще словами, черт побери, он мог объяснить им подлинную суть дела? Он и сам был не очень силен в ядерной физике. Помнил только обрывки лекций об экспериментах Лоуренса и Резерфорда. И о лучевой болезни.
Басни о проклятии, наложенном на золото погибшего великана, оказались чистою правдой. При превращении атома углерода в атом кремния должны выделяться радиоактивные изотопы, а в данном случае речь шла о многих тоннах вещества распада.
Глава 13
Теперь дорога шла вниз. Через несколько часов в лесу, по которому они ехали, стали попадаться следы человеческой деятельности: пни от срубленных деревьев, кучи выкорчеванного кустарника и поляны, вытоптанные скотом. Наконец — даже некое подобие дороги, петляющей сквозь чащу. По словам Алианоры, по этой дороге они могли еще до вечера добраться до какого-то городка. Хольгер дремал в седле: ночное приключение вымотало его, а медленная езда и пение птиц так сладко баюкали.
Они миновали брошенный хутор. Все говорило о былой зажиточности хозяев: основательный и просторный дом из тесаных бревен, аккуратные соломенные крыши над амбаром и овчарней. Однако дом был пуст, из трубы не шел дым, а по безжизненному подворью неуклюже скакал ворон. Ворон посмотрел на путников, склонив голову набок, и насмешливо каркнул.
— По следам видно, — сказал Хуги, — что хозяин свое стадо в город угнал или еще куда по дороге. Хотел бы я знать, зачем?
К вечеру они выехали из леса на открытую местность. Вокруг колосились поля пшеницы. Солнце падало за кромку гор, и первые звезды робко теплились на востоке. Было еще достаточно светло, и Хольгер заметил впереди на дороге облако пыли. Он причмокнул, и уставший Папиллон сделал вид, что прибавил ходу. Алианора, гоняющая в небе голубей, опустилась на землю и приняла человеческий облик.
— Нет смысла беспокоить этих людей, — сказала она. — Они куда-то торопятся и явно чем-то встревожены.
Хуги потянул большим носом воздух.
— Гонят скотину за городские стены. Ух, и смердит! Всем на свете — и навозом, и псиной, и потом, да вдобавок чем-то совсем не людским…
Стадо остановилось, и они догнали его. Несколько овец отбилось и забрело в пшеницу. Пастухи и псы, безжалостно топча хлеб, выгоняли их на дорогу. Странно, подумал Хольгер. Не очень похоже на бережливых крестьян.
Папиллон остановился: дорогу путникам преградили всадники с копьями наперевес. Это были коренастые, светлокожие бородачи, одетые в простые полотняные кафтаны, схваченные ремнями. И хотя они производили впечатление флегматичных и миролюбивых людей, что-то в их голосах и движениях говорило о мрачной готовности к драке.
— Кто вы такие? — спросил один из них.
— Сэр Хольгер из Дании со своими друзьями, — объявил Хольгер. — Я прибыл с миром и хотел бы найти в городе еду и ночлег.
— Ольгер? — переспросил другой и почесал затылок. — Вроде я где-то это имя слыхал.
— Я прибыл издалека и проездом в ваших краях. Ты слышал не обо мне.
— Ладно, — сказал первый. — Стадо вот надо гнать. Приветствуем, значит, тебя, господин, в Лурвиле. Боюсь, что ты прибыл в недоброе время, но сэр Ив не откажет в гостеприимстве… Эй, ты там! — закричал он. — Вороти эту телку, а то она добежит до соседнего графства… Меня зовут Рауль, господин. Прости, что остановил тебя.
— Что у вас происходит? — спросила Алианора. — Зачем вы гоните скот за стены?
— Ну да, гоним, — кивнул Рауль. — Днем, значит, пасем его все сообща, а по сумеркам гоним в город. Нынче по ночам все, кто могут, за стены идут. Ни один храбрец, слышь, в одиночку за город ночью не сунется. Оборотень у нас шастает, вот так.
— Да ты что? — охнул Хуги. — Настоящий?
— Ну. В последние годы все у нас пошло наперекосяк. В каждом дворе беда на беде сидит. Нынешней весной, слышь, топор мой возьми да отскочи мне по ноге. А после и отца моего рубанул. Три недели — посевную как раз — пролежали мы с ним пластом, слышь. И в каждой семье такие страсти. Люди говорят, все оттого, что Срединный Мир подымается. Чернокнижье в силу входит. — Рауль перекрестился. — Но этот волк-оборотень самая худшая из всех наших напастей, Христос нас сохрани.
— А может, это обычный волк? — спросила Алианора. — Только более сильный и ловкий?
— Может, и так, — мрачно хмыкнул Рауль. — Однако как понять, чтобы простой волк столько ворот сломал и замков отворил? Да еще чтобы для потехи за один раз дюжину овец резал? А прошлой ночью, объясни мне, кто был? Пьер Большеног с женою Бертой дома, значит, сидели. Это в лесу, отсюда в трех милях. Ночью, значит. Тут он им окно выломал и ворвался. Из люльки дитя схватил — и бежать, Пьер его серпом, да только серп сквозь его ребра — как сквозь воду. Спасибо Берте: не растерялась и хватила его серебряной ложкой, из своего приданого, значит. Тут он и бросил дитя — слава Богу, не искалечил. И в то же окно утек. Вот, значит, какой это волк. Может, конечно, и простой.
— Нет, конечно, — согласилась Алианора.
Рауль плюнул на землю.
— Так что лучше мы поспим за стенами, пока эта нечисть не уберется. Пускай он себе рыщет на голом месте. А может, мы когда и найдем того, кто его шкуру носит, найдем да сожжем. Да-а-а, — протянул он, — для всех он — большое несчастье, и для нашего сэра Ива. Ведь его-то дочь Рембер как раз к путешествию на запад готовится, дабы, обвенчаться в Вене, значит, с третьим сыном макграфа.
— Наш господин, наверное, не сможет принять тебя, как положено, — добавил один из спутников Рауля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48