Зуд продолжался,
теперь уже в нескольких местах, доводя его чуть не до крика. Но свое лассо
он больше отпускать не осмеливался. Джонни потерся лицом о жесткую
волосяную веревку. Облегчение было таким, как будто он завоевал мир.
Теперь гиппогриф скользил по ровной спирали восходящего потока,
которая несла его вверх, не требуя ни малейших усилий. К следующему пике
Джонни был уже готов и сам откидывался на спину своего "коня", когда
гиппогриф выгибал шею, пытаясь освободиться от веревки на горле.
Наполовину задохнувшийся, он снова заскользил, и Джонни дал ему
возможность вдохнуть.
Они приземлились на одном из островков. Гиппогриф, дрожа, свесил
голову и распустил крылья. Джонни достал из мешка еще один кусок сот и
бросил его на землю, рядом с мордой гиппогрифа. Пока тот ел, мальчик
гладил его, приговаривая ласковые слова. Когда Джонни слез, гиппогриф взял
соты из его руки. Мальчик погладил его по шее, вдыхая свежий теплый запах
перьев, и громко рассмеялся, когда зверь шумно обнюхал его затылок.
Связав из веревки нечто вроде недоуздка, Джонни снова оседлал
гиппогрифа и направил его к озерку, лежавшему под холодным душем гремящего
водопада. Он позаботился, чтобы зверь не пил слишком много. Когда мальчик
съел пару яблок, гиппогриф подобрал огрызки.
Потом они отправились к одному из дрейфующих островов и Джонни
позволил своему скакуну попастись. Сам он оставался рядом, пальцами
расчесывая мягкие султаны его гривы и изучая копыта на задних и
серповидные когти на передних ногах животного. Он видел, как гладкие перья
на передней части тела становятся короче и тоньше, плавно переходя в
густую шерсть на другой половине. Голову гиппогрифа тоже покрывали
тончайшие перья.
Остров скользил все дальше и дальше от края мира и Джонни следил, как
водопад уменьшается вдали и в конце концов исчезает. Потом мальчик заснул.
Проснулся он от вечерней прохлады. Закатное солнце стояло уже ниже
его острова. Запах перьев еще был в его ладонях. Джонни огляделся в
поисках гиппогрифа и увидел его обнюхивающим рюкзак.
Когда тот заметил его движение, то подскакал с видом нетерпеливого
ожидания. Джонни обнял его могучую мускулистую шею и прижался лицом к
теплым перьям, растерянно ощущая, как на глазах его выступили неожиданные
слезы.
- Добрый старый Пегаш, - сказал он и поднял рюкзак. Он разделил
последний кусок сот с гиппогрифом и задумчиво смотрел на опускающееся
солнце. Облака краснели.
- Посмотрим-ка на них поближе, - сказал Джонни. Он оседлал
гиппогрифа, и они взлетели в золотом воздухе к закатным облакам. Джонни
спрыгнул на самом высоком. Он стоял на нем, пока оно медленно серело, и
глядел в туманные глубины. А когда он повернулся, чтобы взглянуть на свой
мир, то увидел лишь широкий мазок тьмы вдали.
Облако, на котором они стояли, стало серебряным. Джонни посмотрел
вверх и увидел Луну, берег-полумесяц далеко вверху.
Он съел яблоко, а второе дал гиппогрифу. Пока тот жевал, мальчик
смотрел на свой мир далеко позади. Когда Джонни покончил со своим яблоком,
то прежде чем кинуть огрызок гиппогрифу, заботливо вынул из него семечки.
Положив их в карман, он оседлал гиппогрифа и глубоко вздохнул:
- Пошли, Пегаш. Посадим их на Луне.

1 2