— Давай выходи! — заорал он, бросившись к скале.
На мгновение серая фигурка призрачно возникла на краю обрыва и пустила в него копье. Райордэн выстрелил, и фигурка скрылась. Копье отскочило от плотной материи его костюма, и он начал карабкаться по узкому карнизу к вершине скалы.
Марсианина нигде не было видно, но еле заметная красноватая дорожка вела в холмистую пустыню.
— Подранил, клянусь богом!
Крига лежал в тени большой скалы и дрожал от изнеможения. За границей тени солнечный свет плясал в слепящем, невыносимом танце. Горячий и жестокий, такой же слепящий и яркий, как металл завоевателей, он словно требовал жертвенной крови.
Крига сделал ошибку, потратив бесценные часы на эту ловушку. Она не сработала, и он должен был знать, что так и будет. А теперь он голоден, жажда диким зверем вгрызается в глотку, а погоня все ближе и ближе.
Они уже почти догнали его. Весь день его травили, он ни разу не смог оторваться больше чем на полчаса пути. Никакого отдыха, сплошная дьявольская гонка по дикой пустыне, а теперь он ждал битвы, скованный чугунным грузом изнеможения.
Рана в боку горела. Она не была глубока, но стоила ему немало крови и лишила тех коротких минут сна, которые, возможно, удалось бы урвать.
На какой-то момент воин Крига исчез. Остался только одинокий, испуганный ребенок, плачущий в тишине пустыни.
— Неужели они не могут оставить меня в покое !
Низкий пыльно-зеленый кустарник зашелестел. Мышь-полевка запищала где-то в лощине. Они уже близко.
Крига устало вскарабкался на вершину скалы и притаился. Он пробрался сюда окольным путем, и они должны пройти мимо.
Со своего места он видел башню — низкие желтоватые развалины, истерзанные ветрами тысячелетий. Времени марсианину хватило только на то, чтобы прошмыгнуть внутрь и схватить лук, пару стрел и топор. Жалкое оружие. Стрелы не пробьют костюм землянина: разве коротким и слабым рукам марсианина растянуть лук достаточно широко? А от топора, даже железного, тоже не много пользы. И это все, чем он располагал, он и его маленькие союзники, жители пустыни, боровшиеся вместе с ним за право жить самим по себе.
Ладно. Он приладил стрелу на тетиву и притаился в неверном зыбком свете солнца, выжидая.
Первой с воем и лаем появилась собака. Крига натянул лук как только мог. Но пусть сначала человек подойдет поближе…
А вот и он, с ружьем в руке бежит, прыгает через обломки скал. Его ищущие, беспокойные глаза светятся зеленоватым огнем. Он готов нанести смертельный удар. Крига медленно повернулся. Собака уже миновала скалу, а землянин был как раз под ним.
Запела стрела. С диким восторгом Крига смотрел, как она вонзается в собаку, как та неуклюже подпрыгивает и бьется, катаясь по земле, воя и пытаясь схватить стрелу, засевшую в ее теле. Словно серая молния, марсианин бросился со скалы вниз, на человека. Если бы только его топор мог пробить этот шлем…
Он ударил охотника, и они оба покатились. С дикой ненавистью марсианин рубил топором, но тот только скользил по гладкой пластмассе, Райордэн взвыл и нанес сокрушительный удар кулаком, Адская боль пронзила тело Криги, и он откатился назад. Райордэн успел выстрелить, но не попал. Крига повернулся и бросился бежать. Припав на колено, человек стал прицеливаться в серую фигурку, карабкавшуюся по соседнему склону. Маленькая песчаная змейка скользнула по его йоге и обвилась вокруг запястья. Ее силенок хватило ровно настолько, чтобы отвести ружье от цели. Пуля просвистела у самого уха Криги, и он скрылся в расщелине.
Шестов чувство марсианина уловило предсмертную агонию змейки. Он почти видел, как человек брезгливо отрывает ее от своей руки, швыряет оземь и безжалостно топчет коваными сапогами. Немного позже послышался глухой гул, эхом отозвавшийся в холмах. Это человек принес взрывчатку и взорвал его башню.
Воин Крига остался без лука и топора. Теперь он совершенно беззащитен. Нет даже пристанища, куда можно отступить, чтобы дать последний бой. А человек даже без своих тварей будет преследовать его, пусть медленнее, но так же неотступно, как раньше.
Крига повалился на груду камней. Сухие рыдания сотрясли все его худое тело, и закатный ветер плакал вместе с ним.
Наконец он поднял голову и взглянул в безграничную красно-желтую даль, где садилось солнце. Где-то неподалеку мягко пропищал тушканчик, рождая тихое эхо в низких источенных ветром скалах, и кустарник зашелестел, перешептываясь с невидимыми соседями на древнем бессловесном языке. Вся планета — пустыня с ее песками, легкий ветерок, струившийся под высокими холодными звездами, свежий широкий простор, исполненный тишины, одиночества и такой чуждой человеку судьбы, вели с Кригой тихий разговор.
Нельзя сказать, что Крига ненавидел своего преследователя, но вся неумолимость Марса была в нем. Он вел бой за эту жизнь, древнюю, примитивную, полную непонятных человеку грез, бой против всего чужого, стремящегося осквернить этот вечный покой. Его жестокость была так же стара и неумолима, как сама жизнь, и каждая выигранная или проигранная битва значила много, даже если бы никто не узнал о ней.
— Ты не один , — шептала пустыня. — Ты сражаешься за весь Марс , и мы с тобой .
Что-то мелькнуло в темноте, маленькое теплое тельце пробежало по его руке — крошечное, покрытое перышками существо вроде мыши, каких много ютится в марсианских песках, радуясь своей ничтожной мимолетной жизни. Но это была частица его мира, и в гласе Марса не было жалости.
Нежность наполнила сердце Криги, и он прошептал на языке, который не был языком:
— Ты сделаешь это для нас ? Сделаешь, братишка ?
Райордэн слишком устал, чтобы спать спокойно. Он долго ворочался, размышляя, не в силах уснуть. Для одинокого человека, затерянного в марсианских холмах, это не самый лучший отдых.
Так, значит, собака тоже погибла. Ну и пусть: «филину» все равно не уйти. И все-таки это происшествие заставило его почувствовать безграничность, седую древность пустыни и свое собственное одиночество.
Со всех сторон доносился шепот. Кустарник потрескивал, что-то подвывало в темноте, ветер дико и мрачно гудел, проносясь над скалами в неверном свете звезд. Казалось, что у всех у них есть свой голос, что весь этот мир глухо ворчит в ночи, угрожая ему. Смутная мысль промелькнула в его голове. Покорит ли когда-нибудь человек этот непонятный мир? Не натолкнулся ли он, наконец, на что-то большее, чем он сам?
Нет, это чепуха. Марс стар, дряхл и бесплоден, он медленно умирает, погруженный в свои сны. Тяжелая поступь человека, гром его голоса, гул ракет, штурмующих небо, будят его, но для новой судьбы, неотделимой от человеческой. Когда Арес поднял свои копья над холмами Сырта note 2, где они были, древние марсианские боги?
1 2 3 4 5