Клич – 13

OCR Busya
«Лу Синь «Повести и рассказы» серия «Библиотека всемирной литературы»»: Художественная литература; Москва; 1971
Аннотация
Предлагаемый сборник произведений имеет целью познакомить читателя с наиболее значительными произведениями великого китайского писателя Лу Синя – основоположника современной китайской литературы.
Лу Синь
Блеск
Было уже за полдень, когда Чэнь Ши-чэнь вернулся домой. А ведь ушел он очень рано, чтобы просмотреть списки выдержавших уездные экзамены.
Иероглифов «Чэнь» там было немало, и они прыгали перед его глазами, словно торопясь опередить друг друга. Но среди иероглифов, которые следовали за этой фамилией, не оказалось тех двух, что обозначали имя Ши-чэнь.
Снова и снова просматривал он двенадцать листов с черными кругами. В каждый круг было очень мелко вписано по пятьдесят фамилий. Все, приходившие взглянуть на списки, давно разошлись, и только он один, так и не отыскав своего имени, продолжал стоять перед стеной, загораживающей вход в экзаменационное здание.
Холодный ветер шевелил короткие с проседью волосы Чэня, по солнце, хотя уже наступила зима, еще припекало. Голова у Чэня закружилась, лицо приобрело землистый оттенок, а в припухших и красных от усталости глазах появился какой-то странный блеск. Он не различал уже ни стены, ни списков. Перед ним плыли лишь бесконечные черные круги…
«Вот он – победитель па экзамене на первую ученую степень, едет в столицу провинции, где сдает следующий экзамен, дальше – выше, победа следует за победой… Влиятельные лица всячески стараются залучить его к себе в зятья, окружающие преклоняются перед ним, как перед гением, и глубоко раскаиваются в том, что прежде, по глупости, им пренебрегали…
Вот он выгоняет людишек, снимающих комнатушки в его развалившемся доме. Нет! Чего там выгоняет, они сами уступают ему… Дом большой, совсем как новый. Перед воротами на шесте – флаг, па стене – парадная табличка с надписью… Если стремиться к бескорыстной славе, то следует занять должность в столице, а нет, тогда лучше устроиться где-нибудь подальше…»
Но тут все воздвигавшееся им изо дня в день блестящее будущее развалилось, точно сахарная башня от удара волны прибоя, – осталась лишь кучка обломков.
Он машинально повернулся и, ничего не видя, совершенно разбитый поплелся домой.
Едва он переступил порог, как семеро учеников принялись хором громко твердить урок. Чэнь вздрогнул, будто у него над ухом прозвенел гонг. Головы мальчишек с торчащими косичками замелькали перед ним, расплылись по комнате и принялись танцевать вместе с черными кругами. Чэнь присел, а ученики, которых привели па вечерние занятия, исподтишка за ним наблюдали. Тогда, немного помедлив, он с тоскою сказал:
– Ступайте!
Дети кое-как сложили свои книги и. сунув свертки под мышку, выскользнули, будто струйки дыма. А перед Чэнем все еще танцевали мальчишечьи головы и черные круги, они то сливались так, что их уже нельзя было различить, то выстраивались причудливыми рядами и, постепенно уменьшаясь, обволакивались каким-то туманом.
– Ну вот! И на этот раз все кончено! – Эти слова так отчетливо прозвучали над ухом, что Чэнь даже подскочил от испуга. Он обернулся, но никого не обнаружил. Снова ему послышался удар гонга, но теперь он уже сам прошептал:
– Ну вот! И на этот раз все кончено!
Резким движением вскинув руку, он принялся считать, загибая пальцы… одиннадцать, двенадцать… считая с нынешним годом – шестнадцать раз. Но в конце концов так и не нашлось экзаменатора, который разбирался бы в сочинениях. Слепые они, все равно что глаза без зрачков. II жалкие! Чэнь невольно хихикнул. Но тут же возмутился и, рывком вытащив из свертка переписанное набело сочинение с экзаменационным билетом, пошел к выходу. Однако у самых дверей в лицо ему ударил яркий дневной свет, и он вдруг подумал, что все станут над ним смеяться, даже куры. В висках у него бешено застучало, и он, весь съежившись, вернулся в комнату.
Чэнь снова сел, глаза его лихорадочно блестели. Перед ним, словно в тумане, мелькали какие-то предметы, – то были обломки его развалившегося, как сахарная башня, будущего. И эти обломки загораживали перед ним все пути.
В других семьях давно уже погасили очаги, перемыли чашки и палочки, а Чэнь даже не подумал приготовить себе ужин. Живший здесь мелкий люд по опыту прежних лет знал, что с окончанием ежегодных экзаменов, после того как вывесят списки, в глазах у Чэня появляется особый блеск, и тогда лучше поменьше судачить о чужих делах и пораньше запереть двери.
Сначала смолкли голоса, затем погасли огни. Осталась только лупа, которая медленно всходила на холодном ночном небе. Чэнь отпер двери и вышел.
На темно-синем, точно море, своде, появились легкие облака, такие же расплывчатые, как след па воде, когда в ней полощут меловую кисть. Луна, облившая Чэня волнами холодных лучей, казалась только что отполированным металлическим зеркалом, она пронизала все его тело загадочным светом и отбросила на него свою тень.
Чэнь походил по двору. Все кругом уже стихло, и в глазах у него прояснилось. Но тут покой его был нарушен. У самого уха отчетливо прозвучал торопливый шепот:
– Нагнись вправо, нагнись влево…
Встревоженный, он прислушался, склонив голову.
– Нагнись вправо! – повторил тот же голос, уже громче.
Тут он вспомнил летние ночи, которые проводил с бабушкой в этом дворе, полном прохлады. В те времена дом еще не пришел в упадок. Он, тогда десятилетний мальчик, укладывался на плетеный из бамбука диван, а бабушка садилась рядом, рассказывала ему интересные сказки и предания. Как-то она поведала ему о том, что слышала еще от своей бабушки.
Предки рода Чэнь, говорила та, были очень богаты, и именно из этой комнаты пошло начало их рода.
Деды и прадеды закопали несметное количество серебра, и какому-нибудь удачливому потомку, может быть, посчастливится его отыскать. Но пока такой еще не появился. Место, где закопан клад, было обозначено в следующей загадке:
Вперед, назад, вперед, назад.
Нагнись вправо, нагнись влево.
Черпай злато, серебро
Какой угодно мерою.
Над этой-то загадкой и ломал себе голову Чэнь. Но, увы, каждый раз, когда ему казалось, что он нашел разгадку, обнаруживалась ошибка.
Однажды Чэнь с полной уверенностью определил, что клад зарыт под тем домом, который снимала семья Тан, но не осмелился начать там раскопки. А некоторое время спустя решил, что снова ошибся.
Следы раскопок в доме, где жил он сам, говорили о припадках раздражения, случавшихся с ним после провалов на экзаменах. Раскаиваясь, он сам потом стыдился на них смотреть.
Вот и сегодня металлический блеск искушал Чэня и что-то нежно ему внушал: не то поторопиться, не то подождать, пока случайно не найдутся точные приметы.
1 2