Он не застрянет в Пробке, а я не проиграю в сравнении с грудастыми, регулярно прибегающими к липосакции блондинками.
Испытывая грусть, волнение и радостное нетерпение, я с головой окунулась в поиски нового дома. Хватите меня необдуманных решений. На этот раз я должна все тщательно взвесить.
Моя единственная уступка клану Шлосбергов состояла в намерении сосредоточить поиски на американском Западе – так, чтобы от бесчисленных семейных сборищ меня отделял только один перелет. Я отправилась в библиотеку с целью прочитать путеводители по всем городам, расположенным на пространстве от Тихого океана до границ штата Колорадо. Я выяснила, какова средняя температура января в Спокане, сколько стоит квартира с двумя спальнями во Флагстаффе и сколько кинотеатров в Биллингсе, штат Монтана. Я узнала, что в Альбукерке за год происходит в среднем 563 автоугона и что во всем Айдахо живет не более 450 евреев, то есть почти столько же, сколько в доме для престарелых в Лос-Анджелесе, где обитали мои бабушка и дедушка. (Такая малочисленность еврейской диаспоры заставила меня задуматься – а отыщу ли я там хороший бейгедь? – но я не отвергла этот вариант.)
Я не только заново собрала свой Кабинет, но на этот раз даже призвала на помощь еще кое-кого из друзей. Помощь, однако, была невелика.
– Боулдер – это то, что надо! – заявила одна подруга.
– Боулдер – это черт знает что! – возразила другая.
Одна подруга всецело за Портленд, где когда-то училась, – потом, правда, призналась, что как-то перележала в солярии – до того ей хотелось избавиться от депрессии, которую нагнали на нее дожди, длившиеся шестьдесят семь дней подряд. Подруга из Нью-Йорка просмотрела мой список – сухой климат, холмы, Запад, небольшой город – и предложила… миллионный Индианаполис.
Мой план состоял в том, чтобы сократить «список претендентов» до пяти, а потом совершить поездку. Я поживу в каждом городе дней пять, причем буду делать все то же самое, что местные жители, – загляну в книжные магазины, оценю кофе-латте, побываю в гимнастических залах.
И все же моему плану чего-то недоставало. Раз уж эта поездка должна стать судьбоносной, этому нужно какое-то официальное подтверждение. Я пришла к выводу, что моему предприятию необходимо официальное название. Одна подруга предложила назвать намечающуюся поездку «Шлосберг-тур», что было слишком банально. Другая придумала название «Шлос атакует», но это смахивало на спортивный репортаж. В конце концов, я приняла вариант моей подруги Лиз: «Обана-Сюза!» Я предполагала напечатать это на всех своих футболках, но заинтересованных спонсоров не нашлось.
Когда поиски были завершены и детали поездки разработаны в мельчайших подробностях, осталось сделать последнее: порвать с Алеком.
Решать, когда должен состояться разрыв с человеком, с которым прожила несколько лет, так же неприятно, как записываться на прием к гинекологу для того, чтобы у тебя в очередной раз взяли тест-мазок на диагностирование рака шейки матки: всегда хочется отложить это. Вы рады любому поводу оттянуть разрыв, в ход идут доводы типа «Скоро ведь Новый год» или «У него только что был день рождения». А если уж календарь не предоставляет вам такой возможности, вы прибегаете к рассуждениям вроде «Я не могу сделать это сегодня, мне ведь еще нужно расположить в альбоме фотографии, привезенные нами из Микронезии; если я отложу это на потом, то после того, как мы с ним расстанемся, мне и смотреть на них не захочется, и они так и будут валяться».
Но, в конце концов, вы берете себя в руки и делаете решительный шаг; так и я, наконец, выбрала время, которое сочла подходящим: возвращение с нашего четвертого ежегодного «Тура смерти».
«Туром смерти» называлась однодневная поездка вокруг озера Тахо в Неваде. Ее устраивали раз в году. Предстояло преодолеть на велосипеде 130 миль по пяти горным перевалам, из них 16 000 футов приходилось на крутой подъем. Люди несведущие подумают, что для этого лучше подойдет автомобиль, но для нас с Алеком и еще трех тысяч человек, готовых выложить пятьдесят баксов за день страданий, «Тур смерти» представлялся недурным развлечением: завтрак в 4 утра, в 5. 15 – старт, а затем около полусуток езды на велосипеде. Все зависело оттого, сколько вы тренировались, быстро ли перекусите, идет ли дождь или град, дует ли порывистый ветер, стоит ли изнурительная жара. А вечером мы с Алеком ели рагу из барашка в баскском ресторанчике и говорили о том, как чудесно провели сегодняшний день.
Моя подруга Кейт, всегда пытавшаяся защитить меня от меня самой, считала, что даже один раз совершить «Тур смерти» – никуда не годное занятие, повторять его – безумие, а уж пускаться на такие мучения за день до разрыва с Алеком – и вовсе ни в какие ворота не лезет. «Тебе что, проблем не хватает? Хочешь загнать себя до смерти? – удивилась она. – Ну на кой оно тебе сейчас нужно?»
В ее словах была своя правда, но мне казалось, что время выбрано верно. Отсчет нашей с Алеком совместной жизни можно было вести именно от «Тура смерти» – та поездка состоялась через два месяца после того, как мы с ним познакомились. Если мы завершим наши отношения тем же путешествием, они обретут форму рондо. «К тому же, – сказала я Кейт, – я ведь уже сделала взнос, а к концу тура они всегда подают шикарное мороженое».
Когда время «Тура смерти» настало и мы стартовали, я была раздражена и подавлена. Я знала, что, если не случится чудо, эта поездка – последняя, которую мы совершаем вместе. Чтобы совсем не расклеиться, я изо всех сил жала на педали. У Алека лило из носа, и он целый день высмаркивал на обочину зеленые сопли. Однако, закончив поездку, он выглядел таким бодрым, будто четверть часа побегал трусцой. Я была совершенно здорова, но, как обычно, выглядела так, будто провела полсуток на велосипеде.
После тягостной ночи (для секса мы оба слишком устали, и это было весьма кстати, поскольку одна мысль о том, чтоб «помянуть старые добрые времена», заставляла меня терзаться угрызениями совести) я проснулась с твердым намерением осуществить свой план. Как только мы сели в джип Алека и покинули озеро Тахо, сердце мое учащенно заколотилось. Я убавила громкость радиоприемника, передававшего музыку кантри, и с наигранной бодростью сказала:
– Что ж, пожалуй, мне пора. По всему видно, – пояснила я, – что жениться мы не собираемся, а поскольку мне это необходимо, выбора у меня не остается. Через пару недель, – добавила я, – я собираюсь поехать на Запад и найти там себе новый дом.
Признаюсь, вопреки всему я все же таила надежду, что Алек воскликнет: «Подожди! Куда ты! Ты – лучшая из всех, кого я встречал! Давай поедем вместе в Узбекистан!»……
Но он покачал головой и, не выразив ни удивления, ни сожаления, ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Испытывая грусть, волнение и радостное нетерпение, я с головой окунулась в поиски нового дома. Хватите меня необдуманных решений. На этот раз я должна все тщательно взвесить.
Моя единственная уступка клану Шлосбергов состояла в намерении сосредоточить поиски на американском Западе – так, чтобы от бесчисленных семейных сборищ меня отделял только один перелет. Я отправилась в библиотеку с целью прочитать путеводители по всем городам, расположенным на пространстве от Тихого океана до границ штата Колорадо. Я выяснила, какова средняя температура января в Спокане, сколько стоит квартира с двумя спальнями во Флагстаффе и сколько кинотеатров в Биллингсе, штат Монтана. Я узнала, что в Альбукерке за год происходит в среднем 563 автоугона и что во всем Айдахо живет не более 450 евреев, то есть почти столько же, сколько в доме для престарелых в Лос-Анджелесе, где обитали мои бабушка и дедушка. (Такая малочисленность еврейской диаспоры заставила меня задуматься – а отыщу ли я там хороший бейгедь? – но я не отвергла этот вариант.)
Я не только заново собрала свой Кабинет, но на этот раз даже призвала на помощь еще кое-кого из друзей. Помощь, однако, была невелика.
– Боулдер – это то, что надо! – заявила одна подруга.
– Боулдер – это черт знает что! – возразила другая.
Одна подруга всецело за Портленд, где когда-то училась, – потом, правда, призналась, что как-то перележала в солярии – до того ей хотелось избавиться от депрессии, которую нагнали на нее дожди, длившиеся шестьдесят семь дней подряд. Подруга из Нью-Йорка просмотрела мой список – сухой климат, холмы, Запад, небольшой город – и предложила… миллионный Индианаполис.
Мой план состоял в том, чтобы сократить «список претендентов» до пяти, а потом совершить поездку. Я поживу в каждом городе дней пять, причем буду делать все то же самое, что местные жители, – загляну в книжные магазины, оценю кофе-латте, побываю в гимнастических залах.
И все же моему плану чего-то недоставало. Раз уж эта поездка должна стать судьбоносной, этому нужно какое-то официальное подтверждение. Я пришла к выводу, что моему предприятию необходимо официальное название. Одна подруга предложила назвать намечающуюся поездку «Шлосберг-тур», что было слишком банально. Другая придумала название «Шлос атакует», но это смахивало на спортивный репортаж. В конце концов, я приняла вариант моей подруги Лиз: «Обана-Сюза!» Я предполагала напечатать это на всех своих футболках, но заинтересованных спонсоров не нашлось.
Когда поиски были завершены и детали поездки разработаны в мельчайших подробностях, осталось сделать последнее: порвать с Алеком.
Решать, когда должен состояться разрыв с человеком, с которым прожила несколько лет, так же неприятно, как записываться на прием к гинекологу для того, чтобы у тебя в очередной раз взяли тест-мазок на диагностирование рака шейки матки: всегда хочется отложить это. Вы рады любому поводу оттянуть разрыв, в ход идут доводы типа «Скоро ведь Новый год» или «У него только что был день рождения». А если уж календарь не предоставляет вам такой возможности, вы прибегаете к рассуждениям вроде «Я не могу сделать это сегодня, мне ведь еще нужно расположить в альбоме фотографии, привезенные нами из Микронезии; если я отложу это на потом, то после того, как мы с ним расстанемся, мне и смотреть на них не захочется, и они так и будут валяться».
Но, в конце концов, вы берете себя в руки и делаете решительный шаг; так и я, наконец, выбрала время, которое сочла подходящим: возвращение с нашего четвертого ежегодного «Тура смерти».
«Туром смерти» называлась однодневная поездка вокруг озера Тахо в Неваде. Ее устраивали раз в году. Предстояло преодолеть на велосипеде 130 миль по пяти горным перевалам, из них 16 000 футов приходилось на крутой подъем. Люди несведущие подумают, что для этого лучше подойдет автомобиль, но для нас с Алеком и еще трех тысяч человек, готовых выложить пятьдесят баксов за день страданий, «Тур смерти» представлялся недурным развлечением: завтрак в 4 утра, в 5. 15 – старт, а затем около полусуток езды на велосипеде. Все зависело оттого, сколько вы тренировались, быстро ли перекусите, идет ли дождь или град, дует ли порывистый ветер, стоит ли изнурительная жара. А вечером мы с Алеком ели рагу из барашка в баскском ресторанчике и говорили о том, как чудесно провели сегодняшний день.
Моя подруга Кейт, всегда пытавшаяся защитить меня от меня самой, считала, что даже один раз совершить «Тур смерти» – никуда не годное занятие, повторять его – безумие, а уж пускаться на такие мучения за день до разрыва с Алеком – и вовсе ни в какие ворота не лезет. «Тебе что, проблем не хватает? Хочешь загнать себя до смерти? – удивилась она. – Ну на кой оно тебе сейчас нужно?»
В ее словах была своя правда, но мне казалось, что время выбрано верно. Отсчет нашей с Алеком совместной жизни можно было вести именно от «Тура смерти» – та поездка состоялась через два месяца после того, как мы с ним познакомились. Если мы завершим наши отношения тем же путешествием, они обретут форму рондо. «К тому же, – сказала я Кейт, – я ведь уже сделала взнос, а к концу тура они всегда подают шикарное мороженое».
Когда время «Тура смерти» настало и мы стартовали, я была раздражена и подавлена. Я знала, что, если не случится чудо, эта поездка – последняя, которую мы совершаем вместе. Чтобы совсем не расклеиться, я изо всех сил жала на педали. У Алека лило из носа, и он целый день высмаркивал на обочину зеленые сопли. Однако, закончив поездку, он выглядел таким бодрым, будто четверть часа побегал трусцой. Я была совершенно здорова, но, как обычно, выглядела так, будто провела полсуток на велосипеде.
После тягостной ночи (для секса мы оба слишком устали, и это было весьма кстати, поскольку одна мысль о том, чтоб «помянуть старые добрые времена», заставляла меня терзаться угрызениями совести) я проснулась с твердым намерением осуществить свой план. Как только мы сели в джип Алека и покинули озеро Тахо, сердце мое учащенно заколотилось. Я убавила громкость радиоприемника, передававшего музыку кантри, и с наигранной бодростью сказала:
– Что ж, пожалуй, мне пора. По всему видно, – пояснила я, – что жениться мы не собираемся, а поскольку мне это необходимо, выбора у меня не остается. Через пару недель, – добавила я, – я собираюсь поехать на Запад и найти там себе новый дом.
Признаюсь, вопреки всему я все же таила надежду, что Алек воскликнет: «Подожди! Куда ты! Ты – лучшая из всех, кого я встречал! Давай поедем вместе в Узбекистан!»……
Но он покачал головой и, не выразив ни удивления, ни сожаления, ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62