Эндрю повесил гирлянду лампочек на елку и из-за спины услышал голос Кесси:
– Ты совсем не купил белых огней?
Он издал протяжный утомленный вздох, понимая, что она не собиралась раздражать его. Вероятно, на свете не существует ни одной вещи, которая бы нравилась им обоим.
– Нет, – ответил он, стараясь сдержать растущее раздражение. – Я купил разноцветные мигающие. Мне нравятся такие и…
– Я только спросила.
– Правильно, – огрызнулся он.
– Твой эгног на кофейном столике.
– Спасибо.
– Тебе помочь? У меня освободились руки. Эндрю повернулся к ней. Ее взгляд был полон надежды.
– Хотя я ценю твое предложение, Кесси, но не рассчитывал, что мы будем делать это вместе.
– Почему? Он задумался.
– Потому что мы не пришли к согласию ни по поводу музыки, ни по поводу огней. Я уверен, что это только маленькая верхушка айсберга, так сказать.
– И ты даже не хочешь попробовать, так? – обвинила она его.
– Не хочу, – согласился Эндрю. – Это не такая уж хорошая идея. – “Не в теперешнем моем расположении духа”, – подумал он. – Позволь мне закончить с огнями, если тебе очень хочется, ты можешь повесить украшения.
– Что ты купил? – Кесси развернулась в поисках места для коробки.
– Шары и мишуру.
– И все?
– Да. Я люблю вещи простые, – ответил Эндрю, повышая голос.
– Потише! – попросила его Кесси. – Ребенок спит. У тебя действительно все просто.
– Кесси, – в его голосе звучала угроза, – кончай.
Она опустилась на диван и взяла в руки бокал. Интересно, он всегда такой неуживчивый? Или это из-за того, что она рядом.
Иногда, особенно когда он держал на руках ребенка, Кесси видела теплоту в его глазах, но чаще всего было просто невозможно ужиться с ним.
– Ты сердишься? – неожиданно спросил он.
– Нет.
Эндрю выразительно пожал плечами и продолжал возиться с елкой.
– Ты такая тихая, что я невольно подумал, что ты размышляешь над моим ужасным вкусом.
– Я наслаждаюсь эгногом… И музыкой, – добавила она, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы дразнить его.
– Музыка овладевает тобой, – заметил он. – Знаешь, Кесси, ты же не сказала, что хочешь видеть два миллиона белых огней на елке…
Кесси поставила свой бокал на столик.
– Знаешь, Эндрю, – парировала она, – ты не спросил меня, что я люблю.
Он взглянул через плечо, нахмурился, резко повернулся к ней лицом, явное раздражение сквозило и в его взгляде, и в позе.
– Ты права, – согласился он. – Я не учел твоего вкуса, потому что привык сам принимать решения. Я считал, что помогаю тебе.
– Хорошо, – ответила она. – Ты помогаешь. Я не думала, что у меня будет время…
– У тебя нет времени что-нибудь делать, – подчеркнул он.
– Мы спорим об украшении елки? Как глупо! Это радостное событие. Меня никогда не заботил цвет лампочек.
– Ты закончила?
Кесси поняла с полуслова. Его терпение было на исходе. Она положила руки на колени и встретила его грозный взгляд.
– Прекрасно. В следующем году ты купишь украшения сама. Я закончил.
– Прекрасно, – эхом ответила она, положив ноги повыше, – упакую подарки для Элизабет.
– Что ты приготовила?
– Почти все подарки – одежда: пара пижамок, свитер. Не могла устоять против рождественского платья. Медвежонок…
– Медвежонок? Я тоже купил медвежонка.
– Почему ты сначала не спросил меня?
– Почему, черт побери, я должен это делать? У каждого ребенка должен быть медвежонок.
– Хорошо! Мы хоть в чем-то согласны друг с другом, – саркастически заметила она.
– Прекрасная основа для брака, – проворчал он себе под нос.
К счастью, ближайшие дни были заполнены встречами с Макларенами: обмен гостинцами, пение рождественских гимнов, обед у Макларенов дома. Джесс и Брайана устроили прием для родных и друзей, как Люк и Мэнди.
Кесси восхищалась легкостью и фантазией, с которыми каждая хозяйка устраивала прием, завидовала им, вспоминая, каких трудов стоило им с Эндрю просто украсить елку.
Ее семья тоже отмечала Рождество, но не так широко, как Макларены. Да и стоит ли сравнивать? Любая семья вносит в праздник что-то свое, присущее только ей. Это не зависит от финансовых возможностей, а только от силы любви.
Когда Эндрю уехал после Нового года, Кесси почувствовала его отсутствие острее, чем прежде. Она так много времени провела с Макларенами, что теперь скучала по шуму и сутолоке. За исключением традиционных воскресных обедов у них, она нигде не бывала, и ее ожидало одиночество бесконечно однообразных зимних дней.
Когда она не была занята с ребенком, ее мысли возвращались к Эндрю и их прощанию.
Она чувствовала, что ему не хочется уезжать. За несколько дней до отъезда он замкнулся в себе, стал особенно раздражительным, менее шумным, чем обычно, и без конца нянчился с Элизабет.
Кесси радовалась каждый раз, когда видела их вместе. Она догадывалась, что муж старается отвлечься от грядущего отъезда.
Эндрю уезжал поздно вечером, когда дочка уже спала. Кесси не знала, что сказать, когда увидела его за сборами. Они пришли к безмолвному пониманию за эти две недели, что он был дома.
Собравшись, Эндрю отнес багаж в джип. Затем вернулся, зашел в детскую и встал возле колыбели, чтобы попрощаться с ребенком.
Кесси оставила их одних. Когда он вышел и они спустились вниз, Эндрю попросил ее хриплым от волнения голосом:
– Держи меня в курсе ее успехов. И побольше фотографируй.
– Хорошо, – согласилась она.
Чтобы он не видел неожиданно навернувшихся слез, Кесси отвернулась.
Но он заметил и, проведя ладонью по ее щекам, чтобы вытереть их следы, сказал:
– Ты сможешь с этим справиться, Кесси.
Борясь с волнением, которое вызвала нежность его голоса, она ответила с наигранной бравадой:
– Знаю, что смогу.
– Мне лучше уехать… – (Его голос действительно дрогнул?) – Береги себя.
Уже на пороге он обернулся и поцеловал ее. В этот раз поцелуй не был для него неожиданностью.
Их взаимное недовольство мгновенно исчезло, и она не колеблясь ответила на поцелуй.
Тепло его губ глубоко взволновало Кесси. Когда бы она об этом ни вспоминала, это чувство возвращалось к ней. Она ответила на его поцелуй естественно, без мысли о Мерфи, под натиском губ мужа и непривычного чувства собственного желания.
Кесси продолжала заботиться о ребенке, что не составляло для нее труда. Гораздо труднее было разобраться в собственных чувствах к Эндрю и понять, как теперь вести себя с ним.
Глава 7
Эндрю шагнул в палату, игнорируя попытку Кесси показать кровать Элизабет. Ребенок неподвижно лежал в кислородном боксе, борясь за каждый вздох. Глаза девочки были закрыты, хотя, похоже, она не спала, крошечная грудь без конца вздымалась, лицо было бледным, прелестные белокурые волосы прилипли к головке.
У Эндрю все внутри сжалось в мрачном предчувствии беды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34