Интересно, как их теперь найти?
– Ты же умный человек, – едва заметно улыбнулся Лабони. – Сделай так, чтобы они сами к тебе вернулись.
Недовольный сомнительным комплиментом насчет своего ума, Эдон пожал плечами.
– Ты должен был найти Холлиза. Почему ты не сделал этого?
– Леса в нашей местности большие, дремучие, – неопределенно ответил Лабони.
– А почему ты решил, что он именно здесь, в лесу?
– Ему негде больше быть.
– Тогда ищи получше, черт тебя побери! Неужели трое нормальных парней не могут найти одного дурака? Завтра же отправляйся на поиски вместе с помощниками!
– Не получится. Я использовал все отгулы, пора возвращаться на работу.
– Возьми бюллетень на несколько дней!
– Хорошо. Взять еще людей?
– Нет, не надо. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.
Лабони, наслаждавшийся беспомощностью шефа, словно невзначай обронил:
– Мы видели следы его присутствия в лесу.
– Что? – поднял голову Эдон.
– Он бродит где-то возле ранчо.
– Возле ранчо?
– Кто-нибудь на днях пристрелил собаку?
– Да, Феликс стрелял в какую-то дворнягу.
– Большая белая суха?
– Да.
– И что он потом сделал с трупом?
– Оттащил в лес, что же еще! – воскликнул Эдон, теряя терпение и не совсем понимая, в чем дело.
– Кто-то похоронил ее, – сказал Лабони. – Честь по чести, и даже соорудил каменное надгробие. Свити нашла эту, с позволения сказать, могилу.
– О Боже! – с отвращением ахнул Эдон.
– Поскольку ни один нормальный человек не стал бы этого делать, подозрения падают на Холлиза. Только он мог положить на могилу собаки цветы и… крест, сделанный из веточек.
Лабони порылся в нагрудном кармане и достал оттуда что-то, завернутое в белый носовой платок. Это оказался умело сделанный крестик из обструганных карманным ножом веточек.
– Мы нашли это захоронение совсем недалеко от твоего дома, Эдон, приблизительно в полумиле. Думаю, он наблюдает за тобой.
Эти слова подействовали на Эдона словно удар хлыстом.
– Наблюдает? Зачем?
– Может, боится тебя и хочет знать, что ты делаешь.
– Вот сукин сын! Чертов болван! Вы обыскали это место?
– Не успели, уже стемнело.
– Завтра же найди его, слышишь?! – гневно заорал Эдон, пряча за криком страх.
– Будет сделано.
– Только моя жена ничего не должна видеть или слышать! Она очень пугается, когда слышит выстрелы.
Лабони кивнул. Если в тот момент, когда Холлиз будет найден, рядом окажется Бобби, он сумеет сделать все одним выстрелом. В крайнем случае навинтит глушитель.
– Первым делом завтра утром найди Холлиза. – Эдон грузно зашагал к своему джипу. Лабони молча смотрел, как он уселся за руль, завел двигатель и рывком тронул машину. Обуреваемый сильными эмоциями, Эдон не вполне справлялся с управлением мощным автомобилем.
При свете луны Холлиз перезахоронил собаку в другом, более укромном и дальнем, уголке леса, снова соорудив подобие надгробного камня. Он знал, что этого не следует делать, но не мог удержаться. Его преследовала мысль о том, что ее нужно похоронить, скрыть от посторонних любопытствующих глаз.
Днем Холлиз слышал в лесу мужские голоса. Он замер в своем убежище при их приближении и даже перестал дышать, словно это могло сделать его невидимым. И люди действительно прошли мимо, не заметив ничего подозрительного!
Позднее, выйдя из своего убежища, Холлиз увидел, что они нашли собачью могилу и разрыли ее. Это кощунство привело его в ужас. Смерть не приняла его услугу, не хотела простить его.
Темной ночью Холлиз вышел на опушку леса и, держась в тени, качал наблюдать за домом старого Хансингера.
Во всем доме тускло светилось лишь одно окно. Это была комната самого Хансингера. Холлиз коснулся маленькой медицинской сумочки, висевшей у него на шее. Ее оставил ему Лютер, сказав, что в ней ключ ко всему.
Холлиз знал, что ему не следует подходить так близко к дому, но его неудержимо тянуло туда. По его щекам потекли слезы. Он вытирал их грязным рукавом и продолжал смотреть на окно доктора, не отдавая себе отчета в том, зачем это делает.
Выбранная Джей гостиница, довольно старая, но ухоженная и комфортабельная, при свете луны казалась романтичной. Во дворе, отгороженном от остального мира кованой чугунной оградой, пышно разрослись гибискусы, азалии, магнолии. Но Тернер, почти не обращая внимания на пейзаж, любовался профилем Джей. Мягкий свет фонарей отражался золотом на ее блестящих волосах, длинные ресницы отбрасывали на щеки загадочные тени, призывно-влажные губы напоминали полураскрывшийся розовый бутон.
В этот миг он считал, что Джей прекраснее всех на свете, и уже хотел сказать ей об этом, но вместо этого произнес совсем другое:
– Тебе снова нужно звонить матери?
Джей смущенно улыбнулась.
– Она будет волноваться, если я не позвоню. А ей это сейчас совсем ни к чему.
– Хорошо, тогда я оставлю тебя на некоторое время в одиночестве, мне тоже нужно созвониться с людьми мистера Д.
– И мне нужно позвонить адвокату.
Тернер понимающе кивнул. Днем адвокат Джей не сообщил ей никакой интересной информации и попросил позвонить вечером ему домой. Эта задержка была на руку Тернеру. Ему требовалось время, чтобы перестать мечтать о том, что и как он будет делать с этой женщиной в постели, и придумать наконец, как выманить у нее этот чертов список.
И тут его осенило! Если он будет хорош в постели – а в своих отменных качествах любовника Тернер не сомневался – и сумеет постепенно завоевать ее доверие, Джей сама отдаст ему список, а также всю добытую для нее брокером информацию. И это будет к лучшему, послужит для ее же блага, потому что его люди гораздо быстрее и эффективнее работают в подобных ситуациях.
Значит, он убьет сразу двух зайцев, сочетая полезное с приятным!
Вестибюль гостиницы производил не лучшее впечатление. Выложенный кафельной плиткой пол когда-то был ровным и гладким, как каток. Теперь же он был потрескавшимся и с выбоинами. Мебель тоже оказалась изрядно потрепанной, хотя, вероятно, очень качественной изначально. Хрустальные подвески люстр потускнели от времени, шелковые гобелены на стенах были заметно потерты на стыках.
В небольшой комнате Джей не было ни телевизора, ни телефона. Зато удобная кровать была застелена чистым бельем. Покрывала и шторы из красного атласа придавали комнате богатый и порочный вид.
Присев на край постели, Джей достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер Ноны. Та оказалась в приподнятом настроении, потому что целых пять минут разговаривала с Патриком по телефону.
– Он сказал, что соскучился по моему пирогу с арахисовым маслом! – возбужденно сообщила Нона. – Сказал, что нигде в Бельгии нельзя купить такой пирог! Я сейчас же испеку ему пирог и еще его любимые вафельные трубочки с кремовой начинкой, а потом пошлю в Бельгию экспресс-почтой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Ты же умный человек, – едва заметно улыбнулся Лабони. – Сделай так, чтобы они сами к тебе вернулись.
Недовольный сомнительным комплиментом насчет своего ума, Эдон пожал плечами.
– Ты должен был найти Холлиза. Почему ты не сделал этого?
– Леса в нашей местности большие, дремучие, – неопределенно ответил Лабони.
– А почему ты решил, что он именно здесь, в лесу?
– Ему негде больше быть.
– Тогда ищи получше, черт тебя побери! Неужели трое нормальных парней не могут найти одного дурака? Завтра же отправляйся на поиски вместе с помощниками!
– Не получится. Я использовал все отгулы, пора возвращаться на работу.
– Возьми бюллетень на несколько дней!
– Хорошо. Взять еще людей?
– Нет, не надо. Чем меньше людей знает об этом, тем лучше.
Лабони, наслаждавшийся беспомощностью шефа, словно невзначай обронил:
– Мы видели следы его присутствия в лесу.
– Что? – поднял голову Эдон.
– Он бродит где-то возле ранчо.
– Возле ранчо?
– Кто-нибудь на днях пристрелил собаку?
– Да, Феликс стрелял в какую-то дворнягу.
– Большая белая суха?
– Да.
– И что он потом сделал с трупом?
– Оттащил в лес, что же еще! – воскликнул Эдон, теряя терпение и не совсем понимая, в чем дело.
– Кто-то похоронил ее, – сказал Лабони. – Честь по чести, и даже соорудил каменное надгробие. Свити нашла эту, с позволения сказать, могилу.
– О Боже! – с отвращением ахнул Эдон.
– Поскольку ни один нормальный человек не стал бы этого делать, подозрения падают на Холлиза. Только он мог положить на могилу собаки цветы и… крест, сделанный из веточек.
Лабони порылся в нагрудном кармане и достал оттуда что-то, завернутое в белый носовой платок. Это оказался умело сделанный крестик из обструганных карманным ножом веточек.
– Мы нашли это захоронение совсем недалеко от твоего дома, Эдон, приблизительно в полумиле. Думаю, он наблюдает за тобой.
Эти слова подействовали на Эдона словно удар хлыстом.
– Наблюдает? Зачем?
– Может, боится тебя и хочет знать, что ты делаешь.
– Вот сукин сын! Чертов болван! Вы обыскали это место?
– Не успели, уже стемнело.
– Завтра же найди его, слышишь?! – гневно заорал Эдон, пряча за криком страх.
– Будет сделано.
– Только моя жена ничего не должна видеть или слышать! Она очень пугается, когда слышит выстрелы.
Лабони кивнул. Если в тот момент, когда Холлиз будет найден, рядом окажется Бобби, он сумеет сделать все одним выстрелом. В крайнем случае навинтит глушитель.
– Первым делом завтра утром найди Холлиза. – Эдон грузно зашагал к своему джипу. Лабони молча смотрел, как он уселся за руль, завел двигатель и рывком тронул машину. Обуреваемый сильными эмоциями, Эдон не вполне справлялся с управлением мощным автомобилем.
При свете луны Холлиз перезахоронил собаку в другом, более укромном и дальнем, уголке леса, снова соорудив подобие надгробного камня. Он знал, что этого не следует делать, но не мог удержаться. Его преследовала мысль о том, что ее нужно похоронить, скрыть от посторонних любопытствующих глаз.
Днем Холлиз слышал в лесу мужские голоса. Он замер в своем убежище при их приближении и даже перестал дышать, словно это могло сделать его невидимым. И люди действительно прошли мимо, не заметив ничего подозрительного!
Позднее, выйдя из своего убежища, Холлиз увидел, что они нашли собачью могилу и разрыли ее. Это кощунство привело его в ужас. Смерть не приняла его услугу, не хотела простить его.
Темной ночью Холлиз вышел на опушку леса и, держась в тени, качал наблюдать за домом старого Хансингера.
Во всем доме тускло светилось лишь одно окно. Это была комната самого Хансингера. Холлиз коснулся маленькой медицинской сумочки, висевшей у него на шее. Ее оставил ему Лютер, сказав, что в ней ключ ко всему.
Холлиз знал, что ему не следует подходить так близко к дому, но его неудержимо тянуло туда. По его щекам потекли слезы. Он вытирал их грязным рукавом и продолжал смотреть на окно доктора, не отдавая себе отчета в том, зачем это делает.
Выбранная Джей гостиница, довольно старая, но ухоженная и комфортабельная, при свете луны казалась романтичной. Во дворе, отгороженном от остального мира кованой чугунной оградой, пышно разрослись гибискусы, азалии, магнолии. Но Тернер, почти не обращая внимания на пейзаж, любовался профилем Джей. Мягкий свет фонарей отражался золотом на ее блестящих волосах, длинные ресницы отбрасывали на щеки загадочные тени, призывно-влажные губы напоминали полураскрывшийся розовый бутон.
В этот миг он считал, что Джей прекраснее всех на свете, и уже хотел сказать ей об этом, но вместо этого произнес совсем другое:
– Тебе снова нужно звонить матери?
Джей смущенно улыбнулась.
– Она будет волноваться, если я не позвоню. А ей это сейчас совсем ни к чему.
– Хорошо, тогда я оставлю тебя на некоторое время в одиночестве, мне тоже нужно созвониться с людьми мистера Д.
– И мне нужно позвонить адвокату.
Тернер понимающе кивнул. Днем адвокат Джей не сообщил ей никакой интересной информации и попросил позвонить вечером ему домой. Эта задержка была на руку Тернеру. Ему требовалось время, чтобы перестать мечтать о том, что и как он будет делать с этой женщиной в постели, и придумать наконец, как выманить у нее этот чертов список.
И тут его осенило! Если он будет хорош в постели – а в своих отменных качествах любовника Тернер не сомневался – и сумеет постепенно завоевать ее доверие, Джей сама отдаст ему список, а также всю добытую для нее брокером информацию. И это будет к лучшему, послужит для ее же блага, потому что его люди гораздо быстрее и эффективнее работают в подобных ситуациях.
Значит, он убьет сразу двух зайцев, сочетая полезное с приятным!
Вестибюль гостиницы производил не лучшее впечатление. Выложенный кафельной плиткой пол когда-то был ровным и гладким, как каток. Теперь же он был потрескавшимся и с выбоинами. Мебель тоже оказалась изрядно потрепанной, хотя, вероятно, очень качественной изначально. Хрустальные подвески люстр потускнели от времени, шелковые гобелены на стенах были заметно потерты на стыках.
В небольшой комнате Джей не было ни телевизора, ни телефона. Зато удобная кровать была застелена чистым бельем. Покрывала и шторы из красного атласа придавали комнате богатый и порочный вид.
Присев на край постели, Джей достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер Ноны. Та оказалась в приподнятом настроении, потому что целых пять минут разговаривала с Патриком по телефону.
– Он сказал, что соскучился по моему пирогу с арахисовым маслом! – возбужденно сообщила Нона. – Сказал, что нигде в Бельгии нельзя купить такой пирог! Я сейчас же испеку ему пирог и еще его любимые вафельные трубочки с кремовой начинкой, а потом пошлю в Бельгию экспресс-почтой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69