Пришлось от лыжных прогулок отказаться.
Так же старательно Мухтар охранял Марину и её друзей. Когда она уходила вместе с Серёжей Гавриловым и подружкой Таней кататься с горы, Мухтар отправлялся вместе с ними. Возвращались они домой всегда довольные и весёлые. А когда однажды я поинтересовалась, как ведёт себя Мухтар, хором ответили: «Нормально!» А Таня добавила:
– Не беспокойтесь, Вера Васильевна, он сидит и следит за порядком.
– Как за порядком? – удивилась я.
Оказалось, что, когда они приходили кататься, Мухтар всех посторонних ребят разгонял, потом усаживался на горе и, пока Таня, Серёжа и Марина катались на салазках, никого не подпускал близко. Прошла зима.
Весной всё чаще и чаще стали проходить мимо нас посторонние люди. Начались неприятности: то Мухтар кого-то укусил, то просто напугал. Надо было что-то предпринимать: ведь летом к реке здесь будет проходить народу ещё больше.
Мы пробовали собаку привязывать, но Мухтар не переставая выл и даже устроил голодную «забастовку». Мы ставили ему еду, а он упорно к ней не притрагивался. Я просто не знала, что делать.
– А ты отпусти его, он поест, и опять привяжем, – посоветовал Шура.
Пришлось Мухтара отвязать. Он действительно с большим аппетитом поел, но привязать себя больше не дал: не подходил или убегал за забор.
Пробовали мы заделывать в заборе дыры, но их было слишком много, да и Мухтар быстро делал новые, выскакивал в переулок и наводил там свой «порядок». Надо было что-то предпринимать…
Выручил нас сосед Фёдор Васильевич.
Он жил напротив нас, часто к нам заходил и, если мы почему-либо не могли приехать, кормил Мухтара. Мухтар хорошо его знал и любил.
– Пусть живёт у меня, – предложил Фёдор Васильевич. – Забор у нас новый, только поставленный, а то правда, как бы собачники не выловили.
Подумали мы с мужем, подумали и решили отдать; хоть и жалко нам расставаться с собакой и привыкли к ней, а у Фёдора Васильевича Мухтару будет действительно безопасней.
Чтобы Мухтар не скучал, Фёдор Васильевич его взял не сразу. Постепенно приучал его к своему дому, а когда собака привыкла, оставил у себя.
И вот Мухтар живёт у нового хозяина. Там у него хорошая новая конура, там его хорошо кормят и, главное, любят. Любят все: и сам Фёдор Васильевич, и его жена, и маленький внучек Андрюша.
Мухтар тоже любит своих новых хозяев. Он тщательно оберегает их покой, караулит их сад, но по-прежнему не забывает нас и, когда его выпускают, всегда заходит в гости. А короткими зимними днями Мухтар, как и раньше, встречает своих друзей и провожает их до дома нашим тёмным переулком.
Грач
Вот уже третьи сутки моросил въедливый, холодный дождь. Резкий ветер давно сорвал с деревьев последние листья, и теперь они лежали бурые, поблёкшие, словно приклеенные дождём к земле. Кругом было как-то особенно уныло – так бывает совсем поздней осенью, когда давно миновали красивые золотые дни и ещё не наступила зима.
Сидеть дома уже надоело. Я надела плащ, резиновые сапоги и решила посмотреть, что делается вокруг в это холодное, неприветное время. Сначала пошла на пруд – он находился почти рядом с нашей дачей. Совсем недавно полный жизни, он сейчас казался таким же унылым и пустынным, как всё кругом.
За прудом шёл овраг. Мне нравилось это место. Весной здесь бурлила полая вода, летом, в густой зелени кустарника, гнездились птицы; сюда я приходила послушать и пение соловья. Теперь овраг будто ощетинился голыми ветками кустарника. Спускаться вниз не хотелось. Оставшись наверху, я переводила взгляд по знакомым местам и вдруг на дне оврага заметила грача. Грач тоже увидел меня; он сидел на старом поваленном дереве и, весь вытянувшись, насторожённо глядел в мою сторону, готовый вот-вот взлететь. Интересно, почему же он здесь? Почему не улетел со своими собратьями? Я хотела подойти ближе, но при первом же моём шаге грач, тяжело волоча крыло, неуклюже перешёл на другой конец ствола. Так вот в чём дело! Значит, чья-то злая рука подбила ему крыло, и он не смог улететь…
Мне стало жаль птицу. Я любила этих первых гонцов весны. Бывало, ещё снег кругом, а увидишь грача – значит, следом весна спешит. А теперь этот вестник тёплых дней обречён на гибель. Надо чем-то ему помочь. Но чем? Сначала я хотела грача поймать и продержать зиму в доме. Однако стоило мне чуть приблизиться, как он поспешно спрыгнул со ствола и исчез где-то в мокрых зарослях кустарника. Искать его было бесполезно. Тогда я решила на стволе дерева устроить ему кормушку. Сходить домой и принести еду было делом нескольких минут. Я разложила по стволу куски хлеба, кашу, кусочки варёного мяса и ушла. Пусть выбирает, что понравится.
На другой день, опять набрав разной еды, я поспешила к оврагу. К моему удивлению, оставленное накануне угощение лежало нетронутым, а грача нигде не было видно. Я спустилась в овраг, прошла кустами, но не нашла его и там. Очевидно, птица погибла или, напуганная мною, покинула эти места.
Прошло недели две. За это время выпал снег и зима вступила в свои календарные права. Наша семья уже перебралась в город, и лишь мне по-прежнему приходилось ездить на дачу. У нас поселилась кем-то брошенная собака, и её нужно было кормить.
Приезжая и глядя на побелевшее от снега поле, я как-то невольно вспомнила подбитого грача. Думалось, что бедняга погиб.
Но вот однажды, садясь в автобус, я вдруг увидела грача. Сначала думала, что ошиблась, но нет, на заснеженном поле чётко выделялась его тощая чёрная фигурка.
Я хотела выйти, но автобус уже тронулся, и всё же на повороте мне удалось заметить, как грач поскакал к придорожной канаве. Значит, он каким-то образом перебрался ближе к шоссе и, бродя вдоль дороги, добывал случайное пропитание.
Поле, где обитал теперь грач, находилось почти рядом с нашей дачей. Я была очень рада, что он выбрал именно это место, и подумала, что, пожалуй, будет совсем не трудно его здесь подкармливать. Однако на деле всё оказалось сложнее. Нелегко было предугадать, в каком месте станет искать пищу раненая птица. Бывало, положишь корм в канаву – он прыгает по обочине; положишь на обочину – он ищет в поле, а то просто еду снегом занесёт. Потом заметила, что грач ищет всегда еду в том месте, где лежит кучка мусора или кем-то оброненная бумага. Тут я и догадалась, чем можно приманить птицу: выгребла из печки золу, высыпала на снег, сверху положила куски хлеба и отошла в сторону. Грач сразу это место приметил. Мигом прискакал и с такой жадностью начал клевать мягкие куски хлеба, что я поняла, как он за это время изголодался.
Первое время он меня опасался, но скоро признал и перестал бояться. А потом так привык к моим приношениям, что стоило мне показаться с миской в руках, как он тут же являлся, торопливо клевал то, что я приносила, и, наевшись досыта, уходил в кусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Так же старательно Мухтар охранял Марину и её друзей. Когда она уходила вместе с Серёжей Гавриловым и подружкой Таней кататься с горы, Мухтар отправлялся вместе с ними. Возвращались они домой всегда довольные и весёлые. А когда однажды я поинтересовалась, как ведёт себя Мухтар, хором ответили: «Нормально!» А Таня добавила:
– Не беспокойтесь, Вера Васильевна, он сидит и следит за порядком.
– Как за порядком? – удивилась я.
Оказалось, что, когда они приходили кататься, Мухтар всех посторонних ребят разгонял, потом усаживался на горе и, пока Таня, Серёжа и Марина катались на салазках, никого не подпускал близко. Прошла зима.
Весной всё чаще и чаще стали проходить мимо нас посторонние люди. Начались неприятности: то Мухтар кого-то укусил, то просто напугал. Надо было что-то предпринимать: ведь летом к реке здесь будет проходить народу ещё больше.
Мы пробовали собаку привязывать, но Мухтар не переставая выл и даже устроил голодную «забастовку». Мы ставили ему еду, а он упорно к ней не притрагивался. Я просто не знала, что делать.
– А ты отпусти его, он поест, и опять привяжем, – посоветовал Шура.
Пришлось Мухтара отвязать. Он действительно с большим аппетитом поел, но привязать себя больше не дал: не подходил или убегал за забор.
Пробовали мы заделывать в заборе дыры, но их было слишком много, да и Мухтар быстро делал новые, выскакивал в переулок и наводил там свой «порядок». Надо было что-то предпринимать…
Выручил нас сосед Фёдор Васильевич.
Он жил напротив нас, часто к нам заходил и, если мы почему-либо не могли приехать, кормил Мухтара. Мухтар хорошо его знал и любил.
– Пусть живёт у меня, – предложил Фёдор Васильевич. – Забор у нас новый, только поставленный, а то правда, как бы собачники не выловили.
Подумали мы с мужем, подумали и решили отдать; хоть и жалко нам расставаться с собакой и привыкли к ней, а у Фёдора Васильевича Мухтару будет действительно безопасней.
Чтобы Мухтар не скучал, Фёдор Васильевич его взял не сразу. Постепенно приучал его к своему дому, а когда собака привыкла, оставил у себя.
И вот Мухтар живёт у нового хозяина. Там у него хорошая новая конура, там его хорошо кормят и, главное, любят. Любят все: и сам Фёдор Васильевич, и его жена, и маленький внучек Андрюша.
Мухтар тоже любит своих новых хозяев. Он тщательно оберегает их покой, караулит их сад, но по-прежнему не забывает нас и, когда его выпускают, всегда заходит в гости. А короткими зимними днями Мухтар, как и раньше, встречает своих друзей и провожает их до дома нашим тёмным переулком.
Грач
Вот уже третьи сутки моросил въедливый, холодный дождь. Резкий ветер давно сорвал с деревьев последние листья, и теперь они лежали бурые, поблёкшие, словно приклеенные дождём к земле. Кругом было как-то особенно уныло – так бывает совсем поздней осенью, когда давно миновали красивые золотые дни и ещё не наступила зима.
Сидеть дома уже надоело. Я надела плащ, резиновые сапоги и решила посмотреть, что делается вокруг в это холодное, неприветное время. Сначала пошла на пруд – он находился почти рядом с нашей дачей. Совсем недавно полный жизни, он сейчас казался таким же унылым и пустынным, как всё кругом.
За прудом шёл овраг. Мне нравилось это место. Весной здесь бурлила полая вода, летом, в густой зелени кустарника, гнездились птицы; сюда я приходила послушать и пение соловья. Теперь овраг будто ощетинился голыми ветками кустарника. Спускаться вниз не хотелось. Оставшись наверху, я переводила взгляд по знакомым местам и вдруг на дне оврага заметила грача. Грач тоже увидел меня; он сидел на старом поваленном дереве и, весь вытянувшись, насторожённо глядел в мою сторону, готовый вот-вот взлететь. Интересно, почему же он здесь? Почему не улетел со своими собратьями? Я хотела подойти ближе, но при первом же моём шаге грач, тяжело волоча крыло, неуклюже перешёл на другой конец ствола. Так вот в чём дело! Значит, чья-то злая рука подбила ему крыло, и он не смог улететь…
Мне стало жаль птицу. Я любила этих первых гонцов весны. Бывало, ещё снег кругом, а увидишь грача – значит, следом весна спешит. А теперь этот вестник тёплых дней обречён на гибель. Надо чем-то ему помочь. Но чем? Сначала я хотела грача поймать и продержать зиму в доме. Однако стоило мне чуть приблизиться, как он поспешно спрыгнул со ствола и исчез где-то в мокрых зарослях кустарника. Искать его было бесполезно. Тогда я решила на стволе дерева устроить ему кормушку. Сходить домой и принести еду было делом нескольких минут. Я разложила по стволу куски хлеба, кашу, кусочки варёного мяса и ушла. Пусть выбирает, что понравится.
На другой день, опять набрав разной еды, я поспешила к оврагу. К моему удивлению, оставленное накануне угощение лежало нетронутым, а грача нигде не было видно. Я спустилась в овраг, прошла кустами, но не нашла его и там. Очевидно, птица погибла или, напуганная мною, покинула эти места.
Прошло недели две. За это время выпал снег и зима вступила в свои календарные права. Наша семья уже перебралась в город, и лишь мне по-прежнему приходилось ездить на дачу. У нас поселилась кем-то брошенная собака, и её нужно было кормить.
Приезжая и глядя на побелевшее от снега поле, я как-то невольно вспомнила подбитого грача. Думалось, что бедняга погиб.
Но вот однажды, садясь в автобус, я вдруг увидела грача. Сначала думала, что ошиблась, но нет, на заснеженном поле чётко выделялась его тощая чёрная фигурка.
Я хотела выйти, но автобус уже тронулся, и всё же на повороте мне удалось заметить, как грач поскакал к придорожной канаве. Значит, он каким-то образом перебрался ближе к шоссе и, бродя вдоль дороги, добывал случайное пропитание.
Поле, где обитал теперь грач, находилось почти рядом с нашей дачей. Я была очень рада, что он выбрал именно это место, и подумала, что, пожалуй, будет совсем не трудно его здесь подкармливать. Однако на деле всё оказалось сложнее. Нелегко было предугадать, в каком месте станет искать пищу раненая птица. Бывало, положишь корм в канаву – он прыгает по обочине; положишь на обочину – он ищет в поле, а то просто еду снегом занесёт. Потом заметила, что грач ищет всегда еду в том месте, где лежит кучка мусора или кем-то оброненная бумага. Тут я и догадалась, чем можно приманить птицу: выгребла из печки золу, высыпала на снег, сверху положила куски хлеба и отошла в сторону. Грач сразу это место приметил. Мигом прискакал и с такой жадностью начал клевать мягкие куски хлеба, что я поняла, как он за это время изголодался.
Первое время он меня опасался, но скоро признал и перестал бояться. А потом так привык к моим приношениям, что стоило мне показаться с миской в руках, как он тут же являлся, торопливо клевал то, что я приносила, и, наевшись досыта, уходил в кусты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43