Вы пытаетесь определить размер молотка, потому что вы знаете, что молоток этот существует, и вам кажется, что вы видели его. Не так ли?
– Верно, господин адвокат, я не знаю точно, но… Не давая ему докончить фразу, адвокат перешел к следующему вопросу:
– На площадке, рядом с вашей квартирой, когда-то жила девушка, о которой вам было известно, что она не замужем, но имеет связь с мужчиной. Так?
– Да, верно.
– По вашему мнению, Мария-Тереза Сенье была любовницей господина Рено?
– Да.
– Вы не припоминаете никаких необычных нюансов их отношений?
– Когда я обнаружил, что девушка ждет ребенка, у меня сложилось впечатление, что господин Рено не стал так часто, как раньше, посещать ее.
– Почему вы говорите «не так часто, как раньше»? Откуда вам известно, что они раньше часто виделись?
– Ну нет, я не знал… я…
– Понятно. Вам так казалось. Видите, господин Шоле? Опять то же самое! Вы полагали, что они часто виделись, и поэтому говорите: «Не так часто, как раньше». На самом же деле вам об этом ничего доподлинно не известно. Вы, например, вообразили, что она ждет ребенка от господина Рено. Так?
– Пожалуй.
– Да, вы так думали, хотя ребенок мог быть и от кого-нибудь другого. Возможно даже, господин Рено познакомился с девушкой после того, как она рассталась с отцом ребенка. Ведь такое вполне возможно?
– Ну да, конечно, возможно…
– Но вы-то думали, что это не так. Вы сконструировали всю ситуацию в своем воображении и уверены, что господин Рено был любовником Марии-Терезы Сенье, и ребенок от него.
– Да… И не я один, многие так думали. Вы понимаете?
– Мы-то понимаем все это очень хорошо, господин Шоле. Все влюбленные ведут себя одинаково: прощаются, нежно смотрят друг на друга, улыбаются, посылают воздушные поцелуи…
– Но это-то я своими глазами видел! – разозлился Фернан Шоле.
– Возможно. Но ведь вы точно так же видели, как господин Рено пожал нам руки, видели и определили размер несуществующего молотка, потому что вы всегда все видите в своем воображении!
Публика хохотала так, что председателю и в самом деле пришлось прибегнуть к молотку.
Затем настала очередь женщины, которая ухаживала за ребенком, но тут Маркус потерял терпение и покинул зал. Он уже много раз слышал рассказ этой женщины о том, как она вошла в квартиру и нашла девушку мертвой.
Маркус знал, что адвокаты используют показания этой свидетельницы в качестве своего главного аргумента. Это не убийство и не самоубийство, а несчастный случай. Женщина, которая по своей доброй воле взялась опекать больную, взяла на себя заботу о ребенке: кормила его, вставала к нему ночью, а днем ухаживала за его парализованной матерью. Она изнемогала от усталости и могла даже не заметить, что уходя не закрыла газовый кран.
Маркус ни минуты не сомневался, что адвокаты попытаются выстроить именно такую версию. Образ женщины, которая недосыпала несколько ночей, едва не падала от усталости и в силу этих обстоятельств с трудом отдавала себе отчет в том, что она делает, безусловно, покажется судьям очень убедительным. Таким образом, все сводится к простой случайности, в которой, собственно, никто не виноват, во всяком случае, здесь трудно обнаружить какие-то предумышленные действия.
16
И вот теперь, десять лет спустя, Маркус и Крик, катившие по улице Бержерак, одной из самых престижных улиц в Нейи, вновь вспомнили эту давнюю историю, и прошлое ожило в памяти так отчетливо, будто все это случилось только вчера. Они вспомнили, как заулыбались адвокаты, когда присяжные заседатели вошли в зал суда и заняли свои места, как после объявления приговора: «Невиновен!» – судьи невозмутимо захлопнули свои папки и предложили сигарету Полю Рено.
Несколько дней газеты писали о процессе. Некоторые левые пробовали начать кампанию против Рено, требуя пересмотра приговора, но дело загасло, как потушенная свеча.
И все же, несмотря на оправдательный приговор, этот процесс означал конец политической карьеры Поля Рено, ибо все в городе, в том числе присяжные заседатели и судьи, были твердо убеждены, что убийство совершил он.
Несколько лет никто ничего не слышал о Поле Рено. Маркус знал, что Жаклин, жена Поля, ушла от него, забрав детей, вскоре после этого Поль развелся с ней, а потом снова женился на молодой графине. Года через два его имя появилось в списке управляющих банка.
Маркус знал, что Поль Рено стал одним из крупнейших банкиров Франции и что он пользовался заметным влиянием в Международном банке. Знал он и то, что Поль каким-то образом содействовал успеху трех национальных революций в Африке и что правительства двух стран, где эти революции свершились, находились в зависимости от Рено.
Они проехали вдоль улицы Бержерак и остановились перед домом номер восемнадцать. Оба сразу узнали его – дом точно соответствовал той характеристике, которую дал ему Крик: «Дом, похожий на замок, и сад, огромный, точно парк. Массивные резные ворота, по бокам – две плиты со львами и аллея, покрытая гравием, хрустящим под колесами автомобилей…»
Выходя из машины, Маркус сказал:
– Десять лет назад мы вошли сюда и поклялись, что Поль Рено получит то, что ему причиталось. Мы заверили его, что пусть даже и с десятилетним опозданием, но он получит то, что заслужил.
Инспектор поднялся по ступеням к входу.
– Тогда, после суда, я был в бешенстве от того, что все получилось совсем не так, как я хотел. Откуда мне было знать, что возмездие наступит через двадцать лет…
Появился комиссар Клерон.
– Труп наверху? – обратился к нему инспектор.
– Да, – ответил Клерон. – Мы ждем вас.
Они поднялись по широкой мраморной лестнице и остановились перед дверью, возле которой стоял полицейский.
Маркус назвал свое имя и вместе с Криком прошел в комнаты. Они открыли дверь в ванную комнату и увидели в ванне, в луже крови, нагого Поля Рено.
Оба, потрясенные, застыли на пороге и молча смотрели на неподвижное белое тело.
Поль мало изменился с тех пор, как они видели его последний раз – десять лет назад, в зале суда. Может быть, только стал немного плотнее. На животе обозначилась складка, которой, скорее всего, не было десять лет назад, но лицо было по-прежнему красиво, густые блестящие волосы и хорошо сложенная спортивная фигура были все те же.
Комиссар Клерон вошел в ванную.
– Пули попали сюда, господин Маркус, – он указал на шесть пулевых отверстий на груди и животе убитого. – Очевидно, это произошло в тот момент, когда он залезал в ванну, наверное, собирался принять душ. Три пули мы нашли, остальные, судя по всему, засели в теле.
Комиссар еще что-то говорил, но Маркус его не слышал. У него было какое-то странное ощущение разочарования и обиды от того, что в этом деле не было ничего нового и сенсационного, оно попросту явилось продолжением старого, почти забытого дела, которое следовало передать кому-нибудь другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
– Верно, господин адвокат, я не знаю точно, но… Не давая ему докончить фразу, адвокат перешел к следующему вопросу:
– На площадке, рядом с вашей квартирой, когда-то жила девушка, о которой вам было известно, что она не замужем, но имеет связь с мужчиной. Так?
– Да, верно.
– По вашему мнению, Мария-Тереза Сенье была любовницей господина Рено?
– Да.
– Вы не припоминаете никаких необычных нюансов их отношений?
– Когда я обнаружил, что девушка ждет ребенка, у меня сложилось впечатление, что господин Рено не стал так часто, как раньше, посещать ее.
– Почему вы говорите «не так часто, как раньше»? Откуда вам известно, что они раньше часто виделись?
– Ну нет, я не знал… я…
– Понятно. Вам так казалось. Видите, господин Шоле? Опять то же самое! Вы полагали, что они часто виделись, и поэтому говорите: «Не так часто, как раньше». На самом же деле вам об этом ничего доподлинно не известно. Вы, например, вообразили, что она ждет ребенка от господина Рено. Так?
– Пожалуй.
– Да, вы так думали, хотя ребенок мог быть и от кого-нибудь другого. Возможно даже, господин Рено познакомился с девушкой после того, как она рассталась с отцом ребенка. Ведь такое вполне возможно?
– Ну да, конечно, возможно…
– Но вы-то думали, что это не так. Вы сконструировали всю ситуацию в своем воображении и уверены, что господин Рено был любовником Марии-Терезы Сенье, и ребенок от него.
– Да… И не я один, многие так думали. Вы понимаете?
– Мы-то понимаем все это очень хорошо, господин Шоле. Все влюбленные ведут себя одинаково: прощаются, нежно смотрят друг на друга, улыбаются, посылают воздушные поцелуи…
– Но это-то я своими глазами видел! – разозлился Фернан Шоле.
– Возможно. Но ведь вы точно так же видели, как господин Рено пожал нам руки, видели и определили размер несуществующего молотка, потому что вы всегда все видите в своем воображении!
Публика хохотала так, что председателю и в самом деле пришлось прибегнуть к молотку.
Затем настала очередь женщины, которая ухаживала за ребенком, но тут Маркус потерял терпение и покинул зал. Он уже много раз слышал рассказ этой женщины о том, как она вошла в квартиру и нашла девушку мертвой.
Маркус знал, что адвокаты используют показания этой свидетельницы в качестве своего главного аргумента. Это не убийство и не самоубийство, а несчастный случай. Женщина, которая по своей доброй воле взялась опекать больную, взяла на себя заботу о ребенке: кормила его, вставала к нему ночью, а днем ухаживала за его парализованной матерью. Она изнемогала от усталости и могла даже не заметить, что уходя не закрыла газовый кран.
Маркус ни минуты не сомневался, что адвокаты попытаются выстроить именно такую версию. Образ женщины, которая недосыпала несколько ночей, едва не падала от усталости и в силу этих обстоятельств с трудом отдавала себе отчет в том, что она делает, безусловно, покажется судьям очень убедительным. Таким образом, все сводится к простой случайности, в которой, собственно, никто не виноват, во всяком случае, здесь трудно обнаружить какие-то предумышленные действия.
16
И вот теперь, десять лет спустя, Маркус и Крик, катившие по улице Бержерак, одной из самых престижных улиц в Нейи, вновь вспомнили эту давнюю историю, и прошлое ожило в памяти так отчетливо, будто все это случилось только вчера. Они вспомнили, как заулыбались адвокаты, когда присяжные заседатели вошли в зал суда и заняли свои места, как после объявления приговора: «Невиновен!» – судьи невозмутимо захлопнули свои папки и предложили сигарету Полю Рено.
Несколько дней газеты писали о процессе. Некоторые левые пробовали начать кампанию против Рено, требуя пересмотра приговора, но дело загасло, как потушенная свеча.
И все же, несмотря на оправдательный приговор, этот процесс означал конец политической карьеры Поля Рено, ибо все в городе, в том числе присяжные заседатели и судьи, были твердо убеждены, что убийство совершил он.
Несколько лет никто ничего не слышал о Поле Рено. Маркус знал, что Жаклин, жена Поля, ушла от него, забрав детей, вскоре после этого Поль развелся с ней, а потом снова женился на молодой графине. Года через два его имя появилось в списке управляющих банка.
Маркус знал, что Поль Рено стал одним из крупнейших банкиров Франции и что он пользовался заметным влиянием в Международном банке. Знал он и то, что Поль каким-то образом содействовал успеху трех национальных революций в Африке и что правительства двух стран, где эти революции свершились, находились в зависимости от Рено.
Они проехали вдоль улицы Бержерак и остановились перед домом номер восемнадцать. Оба сразу узнали его – дом точно соответствовал той характеристике, которую дал ему Крик: «Дом, похожий на замок, и сад, огромный, точно парк. Массивные резные ворота, по бокам – две плиты со львами и аллея, покрытая гравием, хрустящим под колесами автомобилей…»
Выходя из машины, Маркус сказал:
– Десять лет назад мы вошли сюда и поклялись, что Поль Рено получит то, что ему причиталось. Мы заверили его, что пусть даже и с десятилетним опозданием, но он получит то, что заслужил.
Инспектор поднялся по ступеням к входу.
– Тогда, после суда, я был в бешенстве от того, что все получилось совсем не так, как я хотел. Откуда мне было знать, что возмездие наступит через двадцать лет…
Появился комиссар Клерон.
– Труп наверху? – обратился к нему инспектор.
– Да, – ответил Клерон. – Мы ждем вас.
Они поднялись по широкой мраморной лестнице и остановились перед дверью, возле которой стоял полицейский.
Маркус назвал свое имя и вместе с Криком прошел в комнаты. Они открыли дверь в ванную комнату и увидели в ванне, в луже крови, нагого Поля Рено.
Оба, потрясенные, застыли на пороге и молча смотрели на неподвижное белое тело.
Поль мало изменился с тех пор, как они видели его последний раз – десять лет назад, в зале суда. Может быть, только стал немного плотнее. На животе обозначилась складка, которой, скорее всего, не было десять лет назад, но лицо было по-прежнему красиво, густые блестящие волосы и хорошо сложенная спортивная фигура были все те же.
Комиссар Клерон вошел в ванную.
– Пули попали сюда, господин Маркус, – он указал на шесть пулевых отверстий на груди и животе убитого. – Очевидно, это произошло в тот момент, когда он залезал в ванну, наверное, собирался принять душ. Три пули мы нашли, остальные, судя по всему, засели в теле.
Комиссар еще что-то говорил, но Маркус его не слышал. У него было какое-то странное ощущение разочарования и обиды от того, что в этом деле не было ничего нового и сенсационного, оно попросту явилось продолжением старого, почти забытого дела, которое следовало передать кому-нибудь другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28