А в лесу стук, гром, свист,
черепа лес освещают. Страшно стало Марьюшке. Глядь, собака бежит:
- Ав, ав, Марьюшка, не бойся, родная, иди! Будет еще страшнее, не ог-
лядывайся.
Сказала и была такова. Пошла Марьюшка, а лес стал еще темнее. За ноги
ее цепляет, за рукава хватает... Идет Марьюшка, идет и назад не оглянет-
ся.
Долго ли, коротко ли шла - башмаки железные износила, посох железный
поломала, колпак железный порвала. Вышла на полянку, а на полянке избуш-
ка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях лошадиные черепа; каждый
череп огнем горит.
Говорит Марьюшка:
- Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом!
Повернулась избушка к лесу задом, а к Марьюшке передом. Зашла Марьюш-
ка в избушку и видит: сидит баба-яга - костяная нога, ноги из угла в
угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один
клык торчит.
Увидела баба-яга Марьюшку, зашумела:
- Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Красная девушка, дело пытаешь аль
от дела пытаешь?
- Ищу, бабушка, Финиста - ясна сокола.
- Трудно, красавица, тебе будет его отыскать, да я помогу. Вот тебе
серебряное донце, золотое веретенце. Бери в руки, само прясть будет, по-
тянется нитка не простая, а золотая.
- Спасибо тебе, бабушка.
- Ладно, спасибо после скажешь, а теперь слушай, что тебе накажу: бу-
дут золотое веретенце покупать - не продавай, а просись Финиста - ясна
сокола повидать.
Поблагодарила Марьюшка бабу-ягу и пошла, а лес зашумел, загудел; под-
нялся свист, совы закружились, мыши из нор повылезли - да все на Марьюш-
ку. И видит Марьюшка - бежит навстречу серый волк.
- Не горюй, - говорит он, - а садись на меня и не оглядывайся.
Села Марьюшка на серого волка, и только ее и видели. Впереди степи
широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные, горы в облака
упираются. А Марьюшка скачет и скачет. И вот перед Марьюшкой хрустальный
терем. Крыльцо резное, оконца узорчатые, а в оконце царица глядит.
- Ну, - говорит волк, - слезай, Марьюшка, иди и нанимайся в прислуги.
Слезла Марьюшка, узелок взяла, поблагодарила волка и пошла к хрус-
тальному дворцу. Поклонилась Марьюшка царице и говорит:
- Не знаю, как вас звать, как величать, а не нужна ли вам будет ра-
ботница?
Отвечает царица:
- Давно я ищу работницу, но такую, которая могла бы прясть, ткать,
вышивать.
- Все это я могу делать.
- Тогда проходи и садись за работу.
И стала Марьюшка работницей. День работает, а наступит ночь - возьмет
Марьюшка серебряное блюдечко и золотое яичко и скажет:
- Катись, катись, золотое яичко, по серебряному блюдечку, покажи мне
моего милого.
Покатится яичко по серебряному блюдечку, и предстанет Финист - ясный
сокол. Смотрит на него Марьюшка и слезами заливается:
- Финист мой, Финист - ясный сокол, зачем ты меня оставил одну,
горькую, о тебе плакать!
Подслушала царица ее слова и говорит:
- Продай ты мне, Марьюшка, серебряное блюдечко и золотое яичко.
- Нет, - говорит Марьюшка, - они непродажные. Могу я тебе их отдать,
если позволишь на Финиста - ясна сокола поглядеть.
Подумала царица, подумала.
- Ладно, говорит, так и быть. Ночью как он уснет, я тебе его покажу.
Наступила ночь, и идет Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу.
Видит она - спит ее сердечный друг сном непробудным. Смотрит Марьюшка -
не насмотрится, целует в уста сахарные, прижимает к груди белой, - спит,
не пробудится сердечный друг.
Наступило утро, а Марьюшка не добудилась милого...
Целый день работала Марьюшка, а вечером взяла серебряные пяльцы да
золотую иголочку. Сидит вышивает, сама приговаривает:
- Вышивайся, вышивайся, узор, для Финиста - ясна сокола. Было бы чем
ему по утрам вытираться.
Подслушала царица и говорит:
- Продай, Марьюшка, серебряные пяльцы, золотую иголочку.
- Я не продам, - говорит Марьюшка, - а так отдам, разреши только с
Финистом - ясным соколом свидеться.
Подумала та, подумала.
- Ладно, говорит, так и быть, приходи ночью.
Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту - ясну соколу, а
тот спит сном непробудным.
- Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист - ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка - не до-
будилась.
Наступает день.
Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое ве-
ретенце. А царица увидала:
- Продай да продай!
- Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом -
ясным соколом хоть часок побыть.
- Ладно, - говорит та.
А сама думает: "Все равно не разбудит".
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту - ясну соколу, а
тот спит сном непробудным.
- Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается.
Будила, будила - никак не может добудиться, а рассвет близко.
Заплакала Марьюшка:
- Любезный ты мой Финист - ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюш-
ку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста - ясна сокола и обожг-
ла. Очнулся Финист - ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее,
поцеловал:
- Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков износила, трое посохов же-
лезных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем
же теперь на родину.
Стали они домой собираться, а царица увидела и приказала в трубы тру-
бить, об измене своего мужа оповестить.
Собрались князья да купцы, стали совет держать, как Финиста - ясна
сокола наказать.
Тогда Финист - ясный сокол говорит:
- Которая, по-вашему, настоящая жена: та ли, что крепко любит, или
та, что продает да обманывает?
Согласились все, что жена Финиста - ясна сокола - Марьюшка.
И стали они жить-поживать да добра наживать. Поехали в свое госу-
дарство, пир собрали, в трубы затрубили, в пушки запалили, и был пир та-
кой, что и теперь помнят.



1 2