ничего похожего! Такие бревнышки не катали. Нет. Нет, сэр! Они были такими же парнями, как я, Бен и Аарон, ребятами не только мужественными, но и башковитыми, они знали, как управляться с машинами. Бег свидетель, так оно и было! Постойте-ка… гм, ну, например, дороги. У нас не было дорог, всяких там печеных яблок и прочего, но я как сказал? «Есть дороги, нет этих поганых дорог, — сказал я, — а я возьму эту лебедку и доставлю ее в любое место». Не фиг делать — надо только трос закрепить к пню. Добираешься, куда тебе надо, и тянешь трос к следующему пню. А лебедка чуть ли не дымится. Вот так-то, сэр, — дымится, — вот это я понимаю. А скотина? Ей каждый день нужен был чуть ли не стог сена. А знаете, чем я своих кормил? Щепками, опилками и дубовыми листьями, ну и еще что под руками было. А теперь — бензин! Дизели! Со скотиной болота не победишь. Что можно нарубить перочинным ножиком? Нужны машины.
Глаза его снова заблестели. Он подскакивал в кресле, словно стараясь что-то схватить своей длинной костлявой рукой. Он поднимает свое тело — разваливающийся конгломерат суставов и конечностей, который, кажется, распадется при малейшем дуновении.
— Грузовики! Тракторы! Краны! Вот вещь! Не слушайте вы этих дятлов, которые только и знают что хвалить старое доброе времечко. Могу вам сказать, не было ничего хорошего в этом старом добром времечке, разве что индейцы жили свободно. Вот и все. А что касается леса, так надо было гнуть спину от зари и до зари, до кровавых мозолей, и, может, за день тебе удавалось повалить дерева три. Три штуки! А теперь любой сопливый пацан свалит их за полчаса. Нет уж, сэр! Эти ваши старые денечки — дерьмо! Что в них было хорошего? А Ивенрайт со своей болтовней об автоматизации… он это специально говорит, чтобы вы не работали. Я-то знаю. Я уже видел. Со мной это уже было. Так будет всегда. Но вам нужны машины, и вы им покажете, в хвост их и в гриву!
Он резко поднялся и, откашливаясь, понесся в противоположный конец комнаты, пытаясь откинуть со лба жесткую прядь, которая лезла в глаза. Рот искривился в гневной и одновременно довольной гримасе, пока его снова не охватила пьяная неистовая ярость.
— Вырвать с корнем! — загромыхал он обратно. — Проще простого! Деревья срубить, кусты сжечь, ягодник сгрести. Черт побери! А если снова растет, выкорчевывай! Не получилось сегодня — делай завтра. Да, да, я говорил Бену. Охо-хо. Труби в трубу. Вырви из нее душу, в бога мать. Вот увидите, я…
Вовремя вскочив, Хэнк поймал его, а Джо перехватил отлетевший костыль. Вив с побледневшим лицом бросилась к Генри:
— Папа, Генри, с тобой все в порядке?
— Он просто перебрал, зайка, — не слишком убедительно сказал Хэнк.
— Генри! Ты себя нормально чувствуешь? Генри медленно поднял голову и повернулся к ней, провалившийся рот начал расползаться в улыбке.
— Все нормально… — Он уставился на Вив своими зелеными глазами. — А почему это вы собирались смыться на охоту без меня?
— О Господи! — вздохнул Хэнк, оставляя старика и возвращаясь на свое место.
— Папа, — проговорила Вив тоном, в котором соединялись облегчение и досада, — тебе надо пойти лечь.
— Сама ложись! Я спрашиваю, когда пойдем охотиться на енотов?
При помощи сложных маневров Джо Бен подводит его к лестнице.
— Никто не собирается идти на охоту, Генри.
— Ха-ха-хаха! Ты что, думаешь, я оглох?! Вы, наверное, думаете, что старый черномазый уже не в силах сползать на охотку?! Ну что ж, поглядим.
— Пойдем, папа. — Вив нежно тянет его за рукав. — Пошли вместе наверх ложиться.
— А что, пойдем, — соглашается он, вдруг резко сменив настроение, и подмигивает Хэнку с таким похотливым видом, а потом так проворно принимается подниматься, что я даю себе слово: если Вив не появится через три, ну, максимум через пять минут, я пойду вызволять ее из логова старого дракона.
Все прислушиваются, как он гремит и ухает наверху.
— Иногда мне кажется, — говорит Хэнк, все еще качая головой, — что у моего любимого старого папочки полетели тормоза.
— Нет, нет. — Джо Бен встает на защиту Генри. — Дело не в этом. Просто, как я тебе уже говорил, он становится местным героем. Его называют Дикий Волосатый Старик Ваконды; дети показывают на него пальцами, женщины на улицах с ним здороваются; и можешь быть уверен: ему все это очень нравится. Нет, Хэнк, он вовсе не разваливается — ну, может, память немножко ослабла, видеть стал хуже, но в остальном — это, скорее, такой спектакль, понимаешь?
— Не знаю, что хуже.
— Ну что ты, Хэнк, ему же тоже несладко приходится.
— Может быть. Ко, черт побери, доктор надел на Генри этот гипс, чтобы хоть как-то посадить его на цепь. Он сказал, что старик не так уж и разбился, но если мы его не утихомирим, дело действительно может обернуться неприятностями. А ему, похоже, это только прибавило оборотов.
— Да это просто одна болтовня. А как ты думаешь, Ли? Ему так нравится все это. Слышишь, как он бушует наверху?
— По-моему, он готовится к изнасилованию, — пессимистично заметил я.
— Нет. Это он только дурачится, — продолжал настаивать Джо. — Играет. Если он к чему и готовится, так это к академической речи на вручение приза лучшему актеру года.
Сверху до нас доносилось, как кандидат в лучшие актеры совершенствовал дикцию, требуя шамкающими челюстями, чтобы Вив не «велтела швоей жадницей и плеклатила уплямиться «. Вив появилась на лестнице, растрепанная и раскрасневшаяся после недавней схватки, и сообщила, что у всех нас есть возможность повысить ставку Генри, который предложил ей два доллара и пинту ликера. Хэнк заявил, что для него и это слишком много, но Джо Бен сказал, что, так как жена бросила его и ушла спать с детьми, он, пожалуй, готов дать два с полтиной. Я сжал в кармане свой кошелек, а она, проходя мимо меня к мешку для стирки с грязными носками Генри, поинтересовалась, нет ли у меня лишних пяти долларов. Я попросил ее подождать до следующей субботы, когда мы получим деньги.
— Я думаю, ты бы мог завтра получить аванс, — замечает она, сочетая в себе несоединимое — соблазнительное кокетство и бессовестную скромность. — Я попробую уговорить мужа.
— Хорошо. Значит, завтра. Где мы встречаемся? Она отворачивается с легким смешком.
— В городе, на пристани. По воскресеньям я собираю устриц на моле. Так что захвати молоток.
— Звучит романтично, — ответил я и бросил взгляд на брата Хэнка, чтобы проверить, не кажется ли ему это слишком романтичным. Но он только что отошел от окна.
— Знаете, что я подумал? — задумчиво произнес он. — Учитывая наш сегодняшний урожай, мы прекрасно стоим. А такая погода долго не продержится. К тому же все мы уже здорово вымотались. Как насчет того, чтобы вывести этих говноедов из-под дома встряхнуться?
— На охоту? — спросил я.
— Да!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210
Глаза его снова заблестели. Он подскакивал в кресле, словно стараясь что-то схватить своей длинной костлявой рукой. Он поднимает свое тело — разваливающийся конгломерат суставов и конечностей, который, кажется, распадется при малейшем дуновении.
— Грузовики! Тракторы! Краны! Вот вещь! Не слушайте вы этих дятлов, которые только и знают что хвалить старое доброе времечко. Могу вам сказать, не было ничего хорошего в этом старом добром времечке, разве что индейцы жили свободно. Вот и все. А что касается леса, так надо было гнуть спину от зари и до зари, до кровавых мозолей, и, может, за день тебе удавалось повалить дерева три. Три штуки! А теперь любой сопливый пацан свалит их за полчаса. Нет уж, сэр! Эти ваши старые денечки — дерьмо! Что в них было хорошего? А Ивенрайт со своей болтовней об автоматизации… он это специально говорит, чтобы вы не работали. Я-то знаю. Я уже видел. Со мной это уже было. Так будет всегда. Но вам нужны машины, и вы им покажете, в хвост их и в гриву!
Он резко поднялся и, откашливаясь, понесся в противоположный конец комнаты, пытаясь откинуть со лба жесткую прядь, которая лезла в глаза. Рот искривился в гневной и одновременно довольной гримасе, пока его снова не охватила пьяная неистовая ярость.
— Вырвать с корнем! — загромыхал он обратно. — Проще простого! Деревья срубить, кусты сжечь, ягодник сгрести. Черт побери! А если снова растет, выкорчевывай! Не получилось сегодня — делай завтра. Да, да, я говорил Бену. Охо-хо. Труби в трубу. Вырви из нее душу, в бога мать. Вот увидите, я…
Вовремя вскочив, Хэнк поймал его, а Джо перехватил отлетевший костыль. Вив с побледневшим лицом бросилась к Генри:
— Папа, Генри, с тобой все в порядке?
— Он просто перебрал, зайка, — не слишком убедительно сказал Хэнк.
— Генри! Ты себя нормально чувствуешь? Генри медленно поднял голову и повернулся к ней, провалившийся рот начал расползаться в улыбке.
— Все нормально… — Он уставился на Вив своими зелеными глазами. — А почему это вы собирались смыться на охоту без меня?
— О Господи! — вздохнул Хэнк, оставляя старика и возвращаясь на свое место.
— Папа, — проговорила Вив тоном, в котором соединялись облегчение и досада, — тебе надо пойти лечь.
— Сама ложись! Я спрашиваю, когда пойдем охотиться на енотов?
При помощи сложных маневров Джо Бен подводит его к лестнице.
— Никто не собирается идти на охоту, Генри.
— Ха-ха-хаха! Ты что, думаешь, я оглох?! Вы, наверное, думаете, что старый черномазый уже не в силах сползать на охотку?! Ну что ж, поглядим.
— Пойдем, папа. — Вив нежно тянет его за рукав. — Пошли вместе наверх ложиться.
— А что, пойдем, — соглашается он, вдруг резко сменив настроение, и подмигивает Хэнку с таким похотливым видом, а потом так проворно принимается подниматься, что я даю себе слово: если Вив не появится через три, ну, максимум через пять минут, я пойду вызволять ее из логова старого дракона.
Все прислушиваются, как он гремит и ухает наверху.
— Иногда мне кажется, — говорит Хэнк, все еще качая головой, — что у моего любимого старого папочки полетели тормоза.
— Нет, нет. — Джо Бен встает на защиту Генри. — Дело не в этом. Просто, как я тебе уже говорил, он становится местным героем. Его называют Дикий Волосатый Старик Ваконды; дети показывают на него пальцами, женщины на улицах с ним здороваются; и можешь быть уверен: ему все это очень нравится. Нет, Хэнк, он вовсе не разваливается — ну, может, память немножко ослабла, видеть стал хуже, но в остальном — это, скорее, такой спектакль, понимаешь?
— Не знаю, что хуже.
— Ну что ты, Хэнк, ему же тоже несладко приходится.
— Может быть. Ко, черт побери, доктор надел на Генри этот гипс, чтобы хоть как-то посадить его на цепь. Он сказал, что старик не так уж и разбился, но если мы его не утихомирим, дело действительно может обернуться неприятностями. А ему, похоже, это только прибавило оборотов.
— Да это просто одна болтовня. А как ты думаешь, Ли? Ему так нравится все это. Слышишь, как он бушует наверху?
— По-моему, он готовится к изнасилованию, — пессимистично заметил я.
— Нет. Это он только дурачится, — продолжал настаивать Джо. — Играет. Если он к чему и готовится, так это к академической речи на вручение приза лучшему актеру года.
Сверху до нас доносилось, как кандидат в лучшие актеры совершенствовал дикцию, требуя шамкающими челюстями, чтобы Вив не «велтела швоей жадницей и плеклатила уплямиться «. Вив появилась на лестнице, растрепанная и раскрасневшаяся после недавней схватки, и сообщила, что у всех нас есть возможность повысить ставку Генри, который предложил ей два доллара и пинту ликера. Хэнк заявил, что для него и это слишком много, но Джо Бен сказал, что, так как жена бросила его и ушла спать с детьми, он, пожалуй, готов дать два с полтиной. Я сжал в кармане свой кошелек, а она, проходя мимо меня к мешку для стирки с грязными носками Генри, поинтересовалась, нет ли у меня лишних пяти долларов. Я попросил ее подождать до следующей субботы, когда мы получим деньги.
— Я думаю, ты бы мог завтра получить аванс, — замечает она, сочетая в себе несоединимое — соблазнительное кокетство и бессовестную скромность. — Я попробую уговорить мужа.
— Хорошо. Значит, завтра. Где мы встречаемся? Она отворачивается с легким смешком.
— В городе, на пристани. По воскресеньям я собираю устриц на моле. Так что захвати молоток.
— Звучит романтично, — ответил я и бросил взгляд на брата Хэнка, чтобы проверить, не кажется ли ему это слишком романтичным. Но он только что отошел от окна.
— Знаете, что я подумал? — задумчиво произнес он. — Учитывая наш сегодняшний урожай, мы прекрасно стоим. А такая погода долго не продержится. К тому же все мы уже здорово вымотались. Как насчет того, чтобы вывести этих говноедов из-под дома встряхнуться?
— На охоту? — спросил я.
— Да!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210