Ей хотелось восстановить их дружбу. А впрочем, черт с ним! Почему это именно она должна делать первый шаг к примирению?
«Потому что, — подсказал ей здравый смысл, — ты больше теряешь».
«Два извинения за два дня?»
«Ох, ты, Боже мой! Не рассуждай, а просто соберись с духом и сделай это!»
Со вздохом смирения Джеки извинилась перед Таем и, оставив его, спустилась вниз по трапу. Она не спеша, пересекла главную палубу, по ходу проверяя канаты отчасти по привычке, а отчасти для того, чтобы потянуть время. Когда она подошла к баку, Эйдриан сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги и положив руки на колени. Джеки стояла и ждала, когда он откроет глаза, но прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем он пошевелился.
В порыве малодушия она, трусливо покосившись на трап, чуть было не ушла.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Эйдриан, и Джеки от неожиданности вздрогнула.
Она обернулась и обнаружила, что он так и сидит с закрытыми глазами.
— Нет, если я тебе не мешаю.
— Не мешаешь. — Эйдриан открыл-таки глаза, но его голос по-прежнему звучал холодно.
— Вообше-то, мы можем поговорить и потом, когда у тебя настроение будет получше.
— Нормальное у меня настроение, — с обидой возразил Эйдриан.
— Прости, но ты, по-моему, все еще продолжаешь на меня дуться.
— Ничего я не дуюсь. Я медитирую. Или, по крайней мере, пытаюсь это делать.
— Ну, хорошо, я тогда оставлю тебя. Поговорим позже. — И Джеки направилась к трапу.
— Джеки, — вздохнул Эйдриан. — Сядь.
— Да нет, я правда…
— Сядь, я тебе сказал! До чего ж ты все-таки упрямая.
— Я не упрямая!
Эйдриан посмотрел на нее через плечо. Она вернулась и села, так же, как и он, скрестив ноги и обхватив руками колени.
— Не нужно обижать меня: я пришла извиниться.
— По правде говоря… — Эйдриан провел ладонью по лицу. Было видно, что он чувствовал себя не менее усталым, чем она. — …просить прощения на сей раз надо мне.
— Неужели? — Удивление Джеки было так велико, что от ее негодования и обиды не осталось и следа. На ее памяти почти не было случая, чтобы кто-нибудь из мужчин просил у нее прощения. Мужчины вообще это делают только под давлением.
— Я не собираюсь извиняться за то, что у нас с тобой было, — это означало бы, что я бессовестно тобой воспользовался, чего не было, или что я сожалею о случившемся, чего тоже нет.
Джеки вспыхнула: промелькнувшие у нее в голове картины прошлой ночи еще не успели утратить своей яркости, заставив ее тело запульсировать, а щеки загореться.
— Я прошу прощения за свою несдержанность, которую допустил позже. Просто… — Эйдриан понизил голос, переходя на доверительный тон: — Со мной никогда ничего подобного не случалось, и боюсь, в этой ситуации мне не удалось сохранить лицо.
— Ты это о чем?
— Еще ни одна женщина не выкидывала меня из своей постели. — Эйдриан покраснел. — Не хочу показаться нескромным, но я клянусь тебе, что… женщины, как правило, напротив, пытались уговорить меня остаться.
Джеки пристально посмотрела на него, не находя ответа. Эйдриан покачал головой и смущенно засмеялся:
— Я уже почти наизусть затвердил речь под названием «Давай останемся друзьями» — так часто мне приходилось ее произносить, — но сам я ни разу ни от кого ничего подобного не слышал. Ты же с момента нашего знакомства прочитала ее мне уже, по крайней мере, три раза. Должен признаться, что слышать это от другого человека совсем не то, что произносить самому.
— То есть, ты хочешь сказать, я оскорбила тебя в лучших чувствах?
Слова Джеки заставили Эйдриана нахмуриться.
— Вернее будет сказать, ты меня озадачила.
— Я не хотела, — заверила его Джеки. — Я очень хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями. И не только из-за круизов. Дело в том, что у меня, кроме Тая, практически нет друзей. Раньше, конечно, были, когда я работала на «Морской звезде», но…
— Они все тебя бросили, когда до них дошли слухи отвоем отце.
Джеки пожала плечами, притворяясь, что это ей сейчас уже безразлично.
— Знаешь, — сказал Эйдриан, — я думал об этом и надеюсь, ты, перед тем как уйти, послала их всех к черту.
— Зачем? Ведь я и на самом деле не была невинной овечкой.
— Я тебе вот что скажу, Джеки. Если будешь вести себя, как побитая собака, то и все остальные будут относиться к тебе соответственно — тебя запинают ногами. Такова человеческая природа. Но если ты, глядя прямо в глаза, всем говоришь: «Да, в моей жизни случались ошибки, и что из того?», то ты, таким образом, вовсе не отвратишь от себя людей — напротив, все будут уважать тебя.
— Одного уважения мне недостаточно. Меня уважают члены моего экипажа.
— Ты, наверное, очень одинока. — Джеки потупилась.
— Поэтому я очень надеюсь, что у нас получится забыть то, что произошло прошлой ночью. Если ты согласен, что это возможно.
— Возможно, но при одном условии. — Эйдриан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза. — Если ты научишься хоть немного радоваться жизни. Ты действительно чересчур серьезно ко всему относишься.
— Я знаю, — кивнула Джеки. — Мне нельзя быть другой.
— Согласен. Ведь рядом с тобой никогда не было человека, на которого ты могла бы рассчитывать, верно?
— Мне удобнее рассчитывать только на себя.
— Это понятно, учитывая обстоятельства твоей жизни.
— Но я хочу научиться.
— Чему? Рассчитывать на других? Джеки невесело рассмеялась:
— Рассчитывать на других — это я вряд ли когда-нибудь смогу, но я очень хотела бы… ну… стать чуть повеселее, научиться радоваться жизни и получать удовольствие. Как ты думаешь… э-э… как ты думаешь, ты сумеешь меня этому научить?
Эйдриан растроганно смотрел на Джеки. Никогда еще он не встречал человека, которому так было бы полезно пожить в свое удовольствие.
— Ох уж и не знаю… — проговорил он с важным видом.
— Я ведь не совсем безнадежная. Я могу научиться всему, если захочу.
— Посмотрим. Иди сюда. — Он похлопал рукой по деревянному настилу рядом с собой. — Сядь поближе.
— Зачем это?
— Что ж ты такая недоверчивая? Сядь же. Вот так. — Эйдриан положил руки на колени и выпрямил спину.
Джеки, перепугавшись не на шутку, оглянулась по сторонам.
— Я не собираюсь медитировать прямо здесь, на палубе.
— Чего ты боишься? Опасаешься, как бы кто-нибудь из команды не подумал чего?
— И из пассажиров. — Эйдриан тяжко вздохнул.
— Почему бы тебе хоть раз не плюнуть на то, что подумают остальные? Я бросаю тебе вызов.
Джеки собралась было что-то возразить, но прикусила язык.
— Если тебе это поможет, я тебя успокою: медитировать мы не будем, потому что, если говорить серьезно, ты и отдаленно не представляешь себе, что такое медитация, до нее тебе еще далеко, годы пройдут, пока ты научишься.
— Давай не будем обижать друг друга. Просто скажи, что мы собираемся делать, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
«Потому что, — подсказал ей здравый смысл, — ты больше теряешь».
«Два извинения за два дня?»
«Ох, ты, Боже мой! Не рассуждай, а просто соберись с духом и сделай это!»
Со вздохом смирения Джеки извинилась перед Таем и, оставив его, спустилась вниз по трапу. Она не спеша, пересекла главную палубу, по ходу проверяя канаты отчасти по привычке, а отчасти для того, чтобы потянуть время. Когда она подошла к баку, Эйдриан сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги и положив руки на колени. Джеки стояла и ждала, когда он откроет глаза, но прошло несколько бесконечно долгих мгновений, прежде чем он пошевелился.
В порыве малодушия она, трусливо покосившись на трап, чуть было не ушла.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Эйдриан, и Джеки от неожиданности вздрогнула.
Она обернулась и обнаружила, что он так и сидит с закрытыми глазами.
— Нет, если я тебе не мешаю.
— Не мешаешь. — Эйдриан открыл-таки глаза, но его голос по-прежнему звучал холодно.
— Вообше-то, мы можем поговорить и потом, когда у тебя настроение будет получше.
— Нормальное у меня настроение, — с обидой возразил Эйдриан.
— Прости, но ты, по-моему, все еще продолжаешь на меня дуться.
— Ничего я не дуюсь. Я медитирую. Или, по крайней мере, пытаюсь это делать.
— Ну, хорошо, я тогда оставлю тебя. Поговорим позже. — И Джеки направилась к трапу.
— Джеки, — вздохнул Эйдриан. — Сядь.
— Да нет, я правда…
— Сядь, я тебе сказал! До чего ж ты все-таки упрямая.
— Я не упрямая!
Эйдриан посмотрел на нее через плечо. Она вернулась и села, так же, как и он, скрестив ноги и обхватив руками колени.
— Не нужно обижать меня: я пришла извиниться.
— По правде говоря… — Эйдриан провел ладонью по лицу. Было видно, что он чувствовал себя не менее усталым, чем она. — …просить прощения на сей раз надо мне.
— Неужели? — Удивление Джеки было так велико, что от ее негодования и обиды не осталось и следа. На ее памяти почти не было случая, чтобы кто-нибудь из мужчин просил у нее прощения. Мужчины вообще это делают только под давлением.
— Я не собираюсь извиняться за то, что у нас с тобой было, — это означало бы, что я бессовестно тобой воспользовался, чего не было, или что я сожалею о случившемся, чего тоже нет.
Джеки вспыхнула: промелькнувшие у нее в голове картины прошлой ночи еще не успели утратить своей яркости, заставив ее тело запульсировать, а щеки загореться.
— Я прошу прощения за свою несдержанность, которую допустил позже. Просто… — Эйдриан понизил голос, переходя на доверительный тон: — Со мной никогда ничего подобного не случалось, и боюсь, в этой ситуации мне не удалось сохранить лицо.
— Ты это о чем?
— Еще ни одна женщина не выкидывала меня из своей постели. — Эйдриан покраснел. — Не хочу показаться нескромным, но я клянусь тебе, что… женщины, как правило, напротив, пытались уговорить меня остаться.
Джеки пристально посмотрела на него, не находя ответа. Эйдриан покачал головой и смущенно засмеялся:
— Я уже почти наизусть затвердил речь под названием «Давай останемся друзьями» — так часто мне приходилось ее произносить, — но сам я ни разу ни от кого ничего подобного не слышал. Ты же с момента нашего знакомства прочитала ее мне уже, по крайней мере, три раза. Должен признаться, что слышать это от другого человека совсем не то, что произносить самому.
— То есть, ты хочешь сказать, я оскорбила тебя в лучших чувствах?
Слова Джеки заставили Эйдриана нахмуриться.
— Вернее будет сказать, ты меня озадачила.
— Я не хотела, — заверила его Джеки. — Я очень хочу, чтобы мы с тобой остались друзьями. И не только из-за круизов. Дело в том, что у меня, кроме Тая, практически нет друзей. Раньше, конечно, были, когда я работала на «Морской звезде», но…
— Они все тебя бросили, когда до них дошли слухи отвоем отце.
Джеки пожала плечами, притворяясь, что это ей сейчас уже безразлично.
— Знаешь, — сказал Эйдриан, — я думал об этом и надеюсь, ты, перед тем как уйти, послала их всех к черту.
— Зачем? Ведь я и на самом деле не была невинной овечкой.
— Я тебе вот что скажу, Джеки. Если будешь вести себя, как побитая собака, то и все остальные будут относиться к тебе соответственно — тебя запинают ногами. Такова человеческая природа. Но если ты, глядя прямо в глаза, всем говоришь: «Да, в моей жизни случались ошибки, и что из того?», то ты, таким образом, вовсе не отвратишь от себя людей — напротив, все будут уважать тебя.
— Одного уважения мне недостаточно. Меня уважают члены моего экипажа.
— Ты, наверное, очень одинока. — Джеки потупилась.
— Поэтому я очень надеюсь, что у нас получится забыть то, что произошло прошлой ночью. Если ты согласен, что это возможно.
— Возможно, но при одном условии. — Эйдриан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза. — Если ты научишься хоть немного радоваться жизни. Ты действительно чересчур серьезно ко всему относишься.
— Я знаю, — кивнула Джеки. — Мне нельзя быть другой.
— Согласен. Ведь рядом с тобой никогда не было человека, на которого ты могла бы рассчитывать, верно?
— Мне удобнее рассчитывать только на себя.
— Это понятно, учитывая обстоятельства твоей жизни.
— Но я хочу научиться.
— Чему? Рассчитывать на других? Джеки невесело рассмеялась:
— Рассчитывать на других — это я вряд ли когда-нибудь смогу, но я очень хотела бы… ну… стать чуть повеселее, научиться радоваться жизни и получать удовольствие. Как ты думаешь… э-э… как ты думаешь, ты сумеешь меня этому научить?
Эйдриан растроганно смотрел на Джеки. Никогда еще он не встречал человека, которому так было бы полезно пожить в свое удовольствие.
— Ох уж и не знаю… — проговорил он с важным видом.
— Я ведь не совсем безнадежная. Я могу научиться всему, если захочу.
— Посмотрим. Иди сюда. — Он похлопал рукой по деревянному настилу рядом с собой. — Сядь поближе.
— Зачем это?
— Что ж ты такая недоверчивая? Сядь же. Вот так. — Эйдриан положил руки на колени и выпрямил спину.
Джеки, перепугавшись не на шутку, оглянулась по сторонам.
— Я не собираюсь медитировать прямо здесь, на палубе.
— Чего ты боишься? Опасаешься, как бы кто-нибудь из команды не подумал чего?
— И из пассажиров. — Эйдриан тяжко вздохнул.
— Почему бы тебе хоть раз не плюнуть на то, что подумают остальные? Я бросаю тебе вызов.
Джеки собралась было что-то возразить, но прикусила язык.
— Если тебе это поможет, я тебя успокою: медитировать мы не будем, потому что, если говорить серьезно, ты и отдаленно не представляешь себе, что такое медитация, до нее тебе еще далеко, годы пройдут, пока ты научишься.
— Давай не будем обижать друг друга. Просто скажи, что мы собираемся делать, и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84