Но изнасилованием это не было. Это было обоюдным выходом чувств, принесшим обоим, в особенности Аманде, доселе неслыханное и неизвестное удовольствие. И когда они в гардеробной Шарлотты переодевались к ужину в Белгравии, куда их пригласили друзья, они поминутно бросались друг к другу в объятия и целовались. И Шарлотта шептала ей: я знала, что ты сторонница женской любви, моя маленькая Сафо! Я знала это всегда, как только увидела тебя в первый раз.
Вероятно, это так и было.
Очень скоро Аманде стало ясно, что и ей весьма нравится то, чем они занимались с Шарлоттой. При воспоминании о губах этой женщины у нее подкашивались ноги, перед глазами у нее возникали ее бедра, маленькие груди, ее ласковые нежные руки. Но когда она подвергла анализу все то, что ей удалось за это время узнать о Шарлотте Суитхэм, Аманда поняла и другое: никаких долгосрочных планов, которые были бы связаны с этой дружбой, она строить не имела права. Шарлотта была и оставалась для нее лишь ступенькой в тот сверкающий бриллиантами мир, о котором мечтала Аманда и полноправным членом которого она собиралась однажды стать. Это был мир стабильный, надежный, и эту стабильность и надежность не могла обеспечить ей связь с Шарлоттой.
И в сентябре, когда она познакомилась с Эмери Престоном-Уайльдом, встреча эта произошла на одном из званых обедов, – Аманда сразу же приняла его предложение выйти за него замуж. Он вполне соответствовал тому портрету, который Аманда мысленно уже давным-давно нарисовала себе: он имел титул, был вдовцом, само собой разумеется, весьма обеспеченным вдовцом.
Несколько дней спустя, она, набравшись храбрости, объявила Шарлотте, что собралась выходить замуж.
– Нет, ты не можешь этого сделать, – прошептала побелевшая от бешенства Шарлотта. – Я не позволю тебе этого. Он был женат на моей кузине Филиппе, которая умерла. Он старше тебя на двадцать лет. И что самое худшее – он мужчина. Ты что, Мэнди, не понимаешь! – Мужчина!
– Я понимаю.
– Да нет, не понимаешь. Ты ведь действительно не можешь понять, что все это для тебя значит. Или может быть ты до сих пор не можешь понять, кто ты такая? Дьявол тебя возьми! Я тебе устрою замужество!
И прокричав эти слова в лицо девушке, она снова набросилась на нее и снова буквально изнасиловала ее – в течение нескольких минут Аманда вновь обратилась в клубок обнаженных нервов. Но когда страсть прошла, иссякла, для Аманды ничего не изменилось. Этот эпизод стал лишь подтверждением тому, насколько осторожной и последовательной должна она быть на пути осуществления ее планов.
– Эмери, милый, а это не будет выглядеть ужасно, если нам с тобой сбежать и обвенчаться тайно?
Лорд Суоннинг посмотрел на свою невесту с мягким укором и не без удивления.
– Ужасно? Нет, я думаю, нет. Но к чему это? Многие девушки мечтают о том, чтобы их свадьба была большим событием. А что, твоя, мать не собирается приехать?
– Моя мать не настолько здорова, чтобы пуститься в столь далекое путешествие. – Аманда ни слова не сказала ему о том бедственном финансовом положении, в котором оказалась ее мать. – Мой отец умер всего пять месяцев назад. А без моей мамы мне не хотелось бы устраивать здесь большое свадебное торжество.
– Да, да, конечно, моя дорогая. – Эмери немедленно принялся проявлять всякого рода сочувствие и взаимопонимание. – Как глупо с моей стороны не учитывать всех этих обстоятельств. Дорогая, для меня главное в жизни не свадьба с тобой, а ты сама. Так что, давай сбежим, если тебе так хочется…
19
Суоннинг-Парк и Лондон, 1936–1939 гг.
Через неделю после возвращения молодой четы Престон-Уайльдов из их свадебного путешествия, которому предшествовала свадьба инкогнито, Шарлотта отправилась в Сассекс на встречу с Амандой.
– Ну, и как это было? – хамоватым тоном потребовала она объяснений от своей неверной любовницы. – Как же прошла ваша брачная ночь? Отвечай, девка! Ну что, заставил он почувствовать то, что давала почувствовать я?
В действительности так и не заставил, но у Аманды не было намерений заявлять Шарлотте об этом.
– Шарлотта, нам необходимо придти к согласию. – Теперь это говорила уже не просто американская девчонка по имени Аманда или Мэнди, а леди Суоннинг, подошла ее очередь диктовать условия дружбы. – Пойми, я теперь замужем за Эмери и не желаю никаких скандалов вокруг его имени или моего. И если ты попытаешься затеять скандал, я сделаю так, что это обернется против тебя и вывалю на твою голову такой ушат грязи, что даже твоя принадлежность к Мендоза не спасет тебя от позора. Тебе ясно?
Темные глаза Шарлотты смотрели на нее, в них была смесь желания, боли, злобы и мольбы. Она открыла рот, чтобы заговорить, но слов не было, и в следующий момент она предпочла просто отвернуться. Плечи ее слегка вздрагивали, но если она и рыдала, то без слез.
– Ладно, – тихо сказала Аманда. – Успокойся. Я думаю, ты найдешь в себе силы посмотреть правде в глаза, как выразился бы Эмери.
Они стояли в одном из стеклянных домиков, что рядом с коттеджем садовника. Обе отправились туда под предлогом насладиться видом королевских лилий. И цветы эти, несмотря на их поистине королевское величие, и в подметки не годились тому величию, которое излучала Аманда. Маленькая американочка стала Их Светлостью. И подобно великой Саре Бернар в точности исполняла свою роль, вникая в каждый нюанс поведения сценического образа.
Элегантно-небрежным движением руки Аманда обнажила запястье и взглянула на маленькие изящные золотые часики. С болью Шарлотта увидела, что это были те самые часики, которые она подарила Аманде тогда, в тот самый летний день, на память об их первом настоящем свидании в доме на Гордон-сквер.
– До ленча еще сорок минут, – объявила Аманда, теперь голос ее звучал значительно мягче, в нем были нотки обещания. – Мы должны вернуться в дом. И если ты поклянешься мне никогда больше не называть меня Мэнди, то я разрешу тебе подняться в мою комнату. – Сказав это, Аманда чуть раскрыла губы и провела по ним языком. – Времени, чтобы продемонстрировать мое белье первой брачной ночи хватит, – прошептала она.
Суоннинг-Парк предъявлял не очень большие требования к его новой смотрительнице. За почти четыре столетия, которые простоял этот дом, ритуалы в нем происходившие, казалось, въелись в древний камень. Они поддерживались великолепно вышколенным персоналом, большинство из слуг впитало их с молоком матери, так как родились в этих стенах. Аманде не приходилось сильно утруждать себя.
И Эмери данное обстоятельство не внушало покоя. Он женился на этой молодой американке потому, что находил ее очаровательной, могущей украсить его жизнь, в буквальном смысле этого слова, декоративной. Кроме того, ему не раз приходилось слышать о способности представительниц этой нации к воспроизведению потомства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Вероятно, это так и было.
Очень скоро Аманде стало ясно, что и ей весьма нравится то, чем они занимались с Шарлоттой. При воспоминании о губах этой женщины у нее подкашивались ноги, перед глазами у нее возникали ее бедра, маленькие груди, ее ласковые нежные руки. Но когда она подвергла анализу все то, что ей удалось за это время узнать о Шарлотте Суитхэм, Аманда поняла и другое: никаких долгосрочных планов, которые были бы связаны с этой дружбой, она строить не имела права. Шарлотта была и оставалась для нее лишь ступенькой в тот сверкающий бриллиантами мир, о котором мечтала Аманда и полноправным членом которого она собиралась однажды стать. Это был мир стабильный, надежный, и эту стабильность и надежность не могла обеспечить ей связь с Шарлоттой.
И в сентябре, когда она познакомилась с Эмери Престоном-Уайльдом, встреча эта произошла на одном из званых обедов, – Аманда сразу же приняла его предложение выйти за него замуж. Он вполне соответствовал тому портрету, который Аманда мысленно уже давным-давно нарисовала себе: он имел титул, был вдовцом, само собой разумеется, весьма обеспеченным вдовцом.
Несколько дней спустя, она, набравшись храбрости, объявила Шарлотте, что собралась выходить замуж.
– Нет, ты не можешь этого сделать, – прошептала побелевшая от бешенства Шарлотта. – Я не позволю тебе этого. Он был женат на моей кузине Филиппе, которая умерла. Он старше тебя на двадцать лет. И что самое худшее – он мужчина. Ты что, Мэнди, не понимаешь! – Мужчина!
– Я понимаю.
– Да нет, не понимаешь. Ты ведь действительно не можешь понять, что все это для тебя значит. Или может быть ты до сих пор не можешь понять, кто ты такая? Дьявол тебя возьми! Я тебе устрою замужество!
И прокричав эти слова в лицо девушке, она снова набросилась на нее и снова буквально изнасиловала ее – в течение нескольких минут Аманда вновь обратилась в клубок обнаженных нервов. Но когда страсть прошла, иссякла, для Аманды ничего не изменилось. Этот эпизод стал лишь подтверждением тому, насколько осторожной и последовательной должна она быть на пути осуществления ее планов.
– Эмери, милый, а это не будет выглядеть ужасно, если нам с тобой сбежать и обвенчаться тайно?
Лорд Суоннинг посмотрел на свою невесту с мягким укором и не без удивления.
– Ужасно? Нет, я думаю, нет. Но к чему это? Многие девушки мечтают о том, чтобы их свадьба была большим событием. А что, твоя, мать не собирается приехать?
– Моя мать не настолько здорова, чтобы пуститься в столь далекое путешествие. – Аманда ни слова не сказала ему о том бедственном финансовом положении, в котором оказалась ее мать. – Мой отец умер всего пять месяцев назад. А без моей мамы мне не хотелось бы устраивать здесь большое свадебное торжество.
– Да, да, конечно, моя дорогая. – Эмери немедленно принялся проявлять всякого рода сочувствие и взаимопонимание. – Как глупо с моей стороны не учитывать всех этих обстоятельств. Дорогая, для меня главное в жизни не свадьба с тобой, а ты сама. Так что, давай сбежим, если тебе так хочется…
19
Суоннинг-Парк и Лондон, 1936–1939 гг.
Через неделю после возвращения молодой четы Престон-Уайльдов из их свадебного путешествия, которому предшествовала свадьба инкогнито, Шарлотта отправилась в Сассекс на встречу с Амандой.
– Ну, и как это было? – хамоватым тоном потребовала она объяснений от своей неверной любовницы. – Как же прошла ваша брачная ночь? Отвечай, девка! Ну что, заставил он почувствовать то, что давала почувствовать я?
В действительности так и не заставил, но у Аманды не было намерений заявлять Шарлотте об этом.
– Шарлотта, нам необходимо придти к согласию. – Теперь это говорила уже не просто американская девчонка по имени Аманда или Мэнди, а леди Суоннинг, подошла ее очередь диктовать условия дружбы. – Пойми, я теперь замужем за Эмери и не желаю никаких скандалов вокруг его имени или моего. И если ты попытаешься затеять скандал, я сделаю так, что это обернется против тебя и вывалю на твою голову такой ушат грязи, что даже твоя принадлежность к Мендоза не спасет тебя от позора. Тебе ясно?
Темные глаза Шарлотты смотрели на нее, в них была смесь желания, боли, злобы и мольбы. Она открыла рот, чтобы заговорить, но слов не было, и в следующий момент она предпочла просто отвернуться. Плечи ее слегка вздрагивали, но если она и рыдала, то без слез.
– Ладно, – тихо сказала Аманда. – Успокойся. Я думаю, ты найдешь в себе силы посмотреть правде в глаза, как выразился бы Эмери.
Они стояли в одном из стеклянных домиков, что рядом с коттеджем садовника. Обе отправились туда под предлогом насладиться видом королевских лилий. И цветы эти, несмотря на их поистине королевское величие, и в подметки не годились тому величию, которое излучала Аманда. Маленькая американочка стала Их Светлостью. И подобно великой Саре Бернар в точности исполняла свою роль, вникая в каждый нюанс поведения сценического образа.
Элегантно-небрежным движением руки Аманда обнажила запястье и взглянула на маленькие изящные золотые часики. С болью Шарлотта увидела, что это были те самые часики, которые она подарила Аманде тогда, в тот самый летний день, на память об их первом настоящем свидании в доме на Гордон-сквер.
– До ленча еще сорок минут, – объявила Аманда, теперь голос ее звучал значительно мягче, в нем были нотки обещания. – Мы должны вернуться в дом. И если ты поклянешься мне никогда больше не называть меня Мэнди, то я разрешу тебе подняться в мою комнату. – Сказав это, Аманда чуть раскрыла губы и провела по ним языком. – Времени, чтобы продемонстрировать мое белье первой брачной ночи хватит, – прошептала она.
Суоннинг-Парк предъявлял не очень большие требования к его новой смотрительнице. За почти четыре столетия, которые простоял этот дом, ритуалы в нем происходившие, казалось, въелись в древний камень. Они поддерживались великолепно вышколенным персоналом, большинство из слуг впитало их с молоком матери, так как родились в этих стенах. Аманде не приходилось сильно утруждать себя.
И Эмери данное обстоятельство не внушало покоя. Он женился на этой молодой американке потому, что находил ее очаровательной, могущей украсить его жизнь, в буквальном смысле этого слова, декоративной. Кроме того, ему не раз приходилось слышать о способности представительниц этой нации к воспроизведению потомства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146