Ты должна приготовиться к материнству. И я предупреждаю тебя, Ванесса, – она наклонилась вперед через стол и отвела свои маленькие глазки за толстыми стеклами очков, – тебе необходимо приходить ко мне на прием, если хочешь здорового начала этой новой части твоей жизни. Чистого, свежего начала. Я знаю тебя давно. Я знаю, что у тебя не бывает мигреней, если тебя ничто серьезно не тревожит. И я знаю, что это не просто работа. Ты справляешься с теми стрессами, которые приносит тебе работа без таких продолжительных головных болей, не говоря уже о мигренях. Это все – остатки прошлого, как ты их называешь. Ты ведь не хочешь нести на себе эту стрессовую нагрузку, когда стараешься завести семью, не так ли?
Ванесса покачала головой. Что-то в Джейн заставило ее почувствовать себя ребенком, которому отчаянно нужна мать. Ребенком, которому желанна твердая, но заботливая рука.
– Пожалуйста, Ванесса. Сделай все необходимое, чтобы сбросить груз старых ошибок перед рождением ребенка. Ради ребенка, если не ради себя самой или Брайана.
– Хорошо, – сказала она, хотя не знала, хватит ли у нее сил, чтобы избавиться от этого груза старых ошибок. Все больше времени проходит в разговорах о прошлом. Ее глаза наполнились слезами. Она не может пройти через все это снова. Эта мысль принесла с собой новую сильную головную боль.
– Ванесса?
Она посмотрела на Джейн сквозь туман слез.
– Да?
– Я понимаю, что ты слушаешь, как уходят твои биологические часы, но это подождет, – сказала Джейн. – Это просто должно подождать.
Тем же вечером Ванесса позвонила в кабинет Марианны и узнала только, что ее бывший психоаналитик предприняла месячное путешествие по Англии. Ванесса вынужденно улыбнулась. Марианна обычно говорила об этой поездке абстрактно, да еще с тоской во взгляде. Ну что ж, это не так уж плохо. Но в неподходящее время.
Автоответчик Марианны дал ей имя и номер телефона психоаналитика, который ее замещал. Ванесса записала эту информацию в блокнот для записей, криво, едва разборчиво. Она понимала, что никогда ею не воспользуется.
40
Маклин
Проснувшись, Клэр почувствовала, что ей жарко, и ее охватила слабость и несомненно возбуждение. Она смутно припомнила, что лежала с Рэнди на его тщательно заправленной постели, разговаривая о событиях дня. Они и до этого проделывали это тысячу раз – лежали на его постели, чтобы поговорить после рабочего дня, и поэтому ей и в голову не пришло, что на этот раз это могло быть ошибкой. Было едва ли пять часов, и они все еще были в одежде, в которой ходили на работу. Но, должно быть, они заснули, и теперь комната была темной, а воздух – плотный от желания.
Лицо Рэнди было рядом с ее лицом, губы его легко касались ее щеки. Его рука медленно ласкала ее фланелевую блузку, немного ниже грудей. Сквозь туман полусна Клэр пододвинулась к нему ближе, проводя рукой по его груди. Он поцеловал ее, и она почувствовала призыв своего тела, призыв, рожденный из потери и желания ему угодить. Когда он медленно трудился над пуговицами ее блузки, она приняла решение не только позволить то, что должно было произойти, но и подтолкнуть его к этому.
Она лежала совершенно спокойно, пока он раздевал ее, позволив своему желанию расти при прикосновении нетерпеливых пальцев к ее коже. Когда она лежала обнаженная и омываемая лунным светом в его постели, он сел на нее, все еще одетый сам, проводя руками по возвышениям и впадинам ее тела.
– Я пользуюсь своим преимуществом? – спросил Рэнди.
Она помотала головой из стороны в сторону, не давая себе труда открыть глаза. Потом позвала его к себе и сама расстегнула на нем рубашку и молнию брюк. Он встал, чтобы закончить раздевание, и она смотрела на него, завороженная тем, как вздымался его член, растягивая тугие плавки. Он уже был твердым как сталь, а ведь она даже еще не притронулась к нему.
Он исчез в ванной на несколько минут, а она подняла одеяло и скользнула под простыни. Вернувшись, он вытащил из упаковки презерватив, и она не могла вспомнить единственный раз, когда они с Джоном попробовали заниматься любовью с помощью этого средства. Тогда они были еще подростки, молодые и зеленые, и эта полоска латекса почти что довела Джона до слез от разочарования при его такой темпераментной эрекции. Однако у Рэнди таких проблем не возникало. Луна осветила его целиком, когда он стоял рядом с кроватью, надевая презерватив. Его бедра были плотные, темные и мускулистые, и, когда он опять был в постели, целуя и лаская ее, гладя ее, Клэр уже не могла ни о чем думать, как только, чтобы он проник в нее.
Сначала он погрузился в нее медленно, но быстро вошел в ритм, и она напрасно старалась погрузиться в знакомые ощущения, в ощущения полета и падения и наполненности, которые обычно испытывала в процессе любви. Она едва ли сознавала, как ее рука проскользнула между их телами, и пальцы нашли знакомое положение. Нарастание напряжения, электрический разряд последовали немедленно, когда он терся о тыльную сторону ее пальцев. Свет на потолке начал мигать до того, как она зажмурила глаза, чтобы сосредоточиться на огне, распространяющемся по ее телу.
Рэнди изошел почти сразу после нее, хотя она сначала не была уверена, что он кончил. Он был так спокоен, так сосредоточен. Он лежал без движений на ней, тяжело дыша. Через минуту он перекатился на бок и обнял ее за плечи. Клэр почувствовала, как ее горло сжалось от слез сожаления, которого она не хотела чувствовать.
– Как ты? – спросил Рэнди.
– Нормально. – Она не была уверена в своих чувствах.
– Всего-то, нормально? – спросил он.
– Дай мне время, – сказала она. – Я не знаю, что я чувствую.
– Довольно честно, – сказал он. – Тем не менее мне здорово понравилось. – Он легко поцеловал ее, затем поймал ее руку и поднес к губам. Когда он заговорил снова, его голос звучал вопросительно. – Тебе необходимо было держать руку между нами, когда мы занимались любовью? – спросил он.
– О! – Ей что, изобразить замешательство? – Я всегда так делаю с Джоном. Только таким способом я могу почувствовать оргазм.
– Но… Я ведь владею своим телом. – Он говорил с величайшей осторожностью.
– Это – привычка, – сказала она. – Тебе было неприятно?
Он покачала головой.
– Всего лишь несколько… неестественно. Но если это подходит тебе, я полагаю, подойдет и для меня.
И опять она не могла придумать, что сказать. Ее молчание, похоже, не раздражало его, и она постепенно почувствовала ровный ритм дыхания, его голова приподнималась и опускалась на ее плече.
Было слишком рано, чтобы спать, но она продолжала лежать с широко открытыми глазами, и ее горло сжимал комок грусти. В одно мгновенье она позволила в корне изменить природу их взаимоотношений, и она понимала, что потеряла что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Ванесса покачала головой. Что-то в Джейн заставило ее почувствовать себя ребенком, которому отчаянно нужна мать. Ребенком, которому желанна твердая, но заботливая рука.
– Пожалуйста, Ванесса. Сделай все необходимое, чтобы сбросить груз старых ошибок перед рождением ребенка. Ради ребенка, если не ради себя самой или Брайана.
– Хорошо, – сказала она, хотя не знала, хватит ли у нее сил, чтобы избавиться от этого груза старых ошибок. Все больше времени проходит в разговорах о прошлом. Ее глаза наполнились слезами. Она не может пройти через все это снова. Эта мысль принесла с собой новую сильную головную боль.
– Ванесса?
Она посмотрела на Джейн сквозь туман слез.
– Да?
– Я понимаю, что ты слушаешь, как уходят твои биологические часы, но это подождет, – сказала Джейн. – Это просто должно подождать.
Тем же вечером Ванесса позвонила в кабинет Марианны и узнала только, что ее бывший психоаналитик предприняла месячное путешествие по Англии. Ванесса вынужденно улыбнулась. Марианна обычно говорила об этой поездке абстрактно, да еще с тоской во взгляде. Ну что ж, это не так уж плохо. Но в неподходящее время.
Автоответчик Марианны дал ей имя и номер телефона психоаналитика, который ее замещал. Ванесса записала эту информацию в блокнот для записей, криво, едва разборчиво. Она понимала, что никогда ею не воспользуется.
40
Маклин
Проснувшись, Клэр почувствовала, что ей жарко, и ее охватила слабость и несомненно возбуждение. Она смутно припомнила, что лежала с Рэнди на его тщательно заправленной постели, разговаривая о событиях дня. Они и до этого проделывали это тысячу раз – лежали на его постели, чтобы поговорить после рабочего дня, и поэтому ей и в голову не пришло, что на этот раз это могло быть ошибкой. Было едва ли пять часов, и они все еще были в одежде, в которой ходили на работу. Но, должно быть, они заснули, и теперь комната была темной, а воздух – плотный от желания.
Лицо Рэнди было рядом с ее лицом, губы его легко касались ее щеки. Его рука медленно ласкала ее фланелевую блузку, немного ниже грудей. Сквозь туман полусна Клэр пододвинулась к нему ближе, проводя рукой по его груди. Он поцеловал ее, и она почувствовала призыв своего тела, призыв, рожденный из потери и желания ему угодить. Когда он медленно трудился над пуговицами ее блузки, она приняла решение не только позволить то, что должно было произойти, но и подтолкнуть его к этому.
Она лежала совершенно спокойно, пока он раздевал ее, позволив своему желанию расти при прикосновении нетерпеливых пальцев к ее коже. Когда она лежала обнаженная и омываемая лунным светом в его постели, он сел на нее, все еще одетый сам, проводя руками по возвышениям и впадинам ее тела.
– Я пользуюсь своим преимуществом? – спросил Рэнди.
Она помотала головой из стороны в сторону, не давая себе труда открыть глаза. Потом позвала его к себе и сама расстегнула на нем рубашку и молнию брюк. Он встал, чтобы закончить раздевание, и она смотрела на него, завороженная тем, как вздымался его член, растягивая тугие плавки. Он уже был твердым как сталь, а ведь она даже еще не притронулась к нему.
Он исчез в ванной на несколько минут, а она подняла одеяло и скользнула под простыни. Вернувшись, он вытащил из упаковки презерватив, и она не могла вспомнить единственный раз, когда они с Джоном попробовали заниматься любовью с помощью этого средства. Тогда они были еще подростки, молодые и зеленые, и эта полоска латекса почти что довела Джона до слез от разочарования при его такой темпераментной эрекции. Однако у Рэнди таких проблем не возникало. Луна осветила его целиком, когда он стоял рядом с кроватью, надевая презерватив. Его бедра были плотные, темные и мускулистые, и, когда он опять был в постели, целуя и лаская ее, гладя ее, Клэр уже не могла ни о чем думать, как только, чтобы он проник в нее.
Сначала он погрузился в нее медленно, но быстро вошел в ритм, и она напрасно старалась погрузиться в знакомые ощущения, в ощущения полета и падения и наполненности, которые обычно испытывала в процессе любви. Она едва ли сознавала, как ее рука проскользнула между их телами, и пальцы нашли знакомое положение. Нарастание напряжения, электрический разряд последовали немедленно, когда он терся о тыльную сторону ее пальцев. Свет на потолке начал мигать до того, как она зажмурила глаза, чтобы сосредоточиться на огне, распространяющемся по ее телу.
Рэнди изошел почти сразу после нее, хотя она сначала не была уверена, что он кончил. Он был так спокоен, так сосредоточен. Он лежал без движений на ней, тяжело дыша. Через минуту он перекатился на бок и обнял ее за плечи. Клэр почувствовала, как ее горло сжалось от слез сожаления, которого она не хотела чувствовать.
– Как ты? – спросил Рэнди.
– Нормально. – Она не была уверена в своих чувствах.
– Всего-то, нормально? – спросил он.
– Дай мне время, – сказала она. – Я не знаю, что я чувствую.
– Довольно честно, – сказал он. – Тем не менее мне здорово понравилось. – Он легко поцеловал ее, затем поймал ее руку и поднес к губам. Когда он заговорил снова, его голос звучал вопросительно. – Тебе необходимо было держать руку между нами, когда мы занимались любовью? – спросил он.
– О! – Ей что, изобразить замешательство? – Я всегда так делаю с Джоном. Только таким способом я могу почувствовать оргазм.
– Но… Я ведь владею своим телом. – Он говорил с величайшей осторожностью.
– Это – привычка, – сказала она. – Тебе было неприятно?
Он покачала головой.
– Всего лишь несколько… неестественно. Но если это подходит тебе, я полагаю, подойдет и для меня.
И опять она не могла придумать, что сказать. Ее молчание, похоже, не раздражало его, и она постепенно почувствовала ровный ритм дыхания, его голова приподнималась и опускалась на ее плече.
Было слишком рано, чтобы спать, но она продолжала лежать с широко открытыми глазами, и ее горло сжимал комок грусти. В одно мгновенье она позволила в корне изменить природу их взаимоотношений, и она понимала, что потеряла что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118