Люди со всей округи приезжали смотреть на его карусель. Вот с чем я росла. По крайней мере, летом. Во время учебного года я жила в Вирджинии, в Фолс Черч – с Ванессой и Мелли – это моя мать – и с отцом. Но я едва ли помню эти девять или десять месяцев года. Все, что мне запомнилось – это Пенсильвания, ферма и карусель.
Кровь на фарфоре.
Она потерла глаза рукой, как будто пытаясь стереть этот образ, и почувствовала облегчение, когда он быстро растаял.
– Звучит как-то уж очень идиллически, – сказал Рэнди. – Кэри – это мой сын – ему десять лет, и я не могу представить, чтобы он довольствовался развлечениями на заднем дворе. Я не уверен, что ему хватило бы одной карусели. Если только отчасти. – Казалось, Рэнди погрузился в раздумья на мгновение.
– У вас есть семья, – сказала Клэр удивленно. По какой-то непонятной причине она воображала, что он не женат, и была рада, что после такого трудного разговора у него есть к кому пойти домой.
– Я – разведен, – сказал Рэнди, быстро разрушив ее фантазии. – Уже почти год. Мой сын живет с моей бывшей женой, но я изредка с ним вижусь.
– Ну, я рада, что у вас находится время для него.
– Да. – Рэнди поспешил переменить тему разговора.
Он смахнул крошки со своих серых шерстяных слаксов, а потом выпрямился, облокотившись спиной о край спинки скамейки. – И вы часто катались на карусели?
– Да. – Клэр улыбнулась. – Все мое детство было длинной, удивительной поездкой на карусели.
Его улыбка слишком медленно появилась у него на лице, подумала она, несколько уязвленная.
– Ну, – сказал он, – если дело обстоит так, тогда вам очень повезло. Я рад за вас, и даже завидую. Но все равно, я вам не верю. Слова «счастливый» и «детство» совершенно из разных предложений.
Она покачала головой, смотря на него.
– Я думаю, все зависит от того, что считать главным, – сказала она. – Конечно, в жизни ребенка бывают и плохие времена, и если ограничиться только этими воспоминаниями, вся картина исказится. А как обстоит дело с вашим собственным сыном? Вы можете сказать, не покривив душой, что у него несчастное детство?
– О, да. Я могу сказать это совершенно определенно, и это меня очень мучает. А как у вашей дочери?
– У нее детство – счастливое, – сказала она, хотя у нее внутри все сжалось при воспоминаниях о ссорах, которые происходили последние несколько лет, прежде чем Сьюзен уехала учиться. Хотя это нормально. Совершенно нормально в подростковом возрасте.
– Вы называете свою мать «Мелли»?
– Да. Она говорила, что чувствует себя слишком старой, когда ее называют «мамой».
Он еще раз как-то подозрительно улыбнулся, когда снова выпрямился на сиденье и стал убирать их пустые стаканчики в корзину.
– Послушайте, – сказал он, – не хотите ли вы посмотреть «Волшебника из Дассанта»?
– Мы бы с удовольствием, – ответила она, а потом быстро поняла, что он, возможно, и не собирался приглашать Джона. Она покраснела от этого предположения, но не успела и слова произнести, как Рэнди снова заговорил.
– Прекрасно. Для вас оставят два билета в кассе на воскресный вечерний спектакль, подойдет? На субботу все билеты уже распроданы.
– Отлично, в воскресенье.
– И непременно приходите за кулисы. Мне бы хотелось познакомиться… с Джоном, не так ли?
– Да. Джон. – Она посмотрела на часы. Без пятнадцати два! Они собирались встретиться с Томом Гарднером в два часа. Теперь ей это не удастся. Она могла бы позвонить Джону из театра, но это только усугубит положение. Лучше уж просто приехать в фонд с опозданием. Она могла бы поклясться, что не пробыла в театре и часа.
– Мне нужно идти, – сказала она. – Я опаздываю на встречу.
Она медленно встала, приготовившись к головокружению. Оно не замедлило появиться, но на этот раз было недолгим, и она легко с ним справилась, ухватившись за спинку скамейки.
Рэнди проводил ее по проходу в фойе, где складная афиша заманивала ее прийти на пьесу. Она рывком открыла переднюю дверь и вышла на улицу.
Рэнди поймал ее за руку.
– Спасибо, Клэр, – сказал он. – За то, что поговорили со мной. – Он не отпускал ее руку, и их тела терлись друг о друга через тяжелые шерстяные плащи. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы пообедать вместе когда-нибудь?
Вопрос удивил ее, и ей хотелось сказать «да», но она не могла. Ей не следовало бы этого делать. Как же она сможет забыть Марго, если продолжит дружбу с Рэнди?
Рэнди понял ее колебания совсем по-другому.
– Чисто платонически, – сказал он. – Я стал отшельником после развода. Моя жизнь состоит из работы и полного уединения, и нескольких кратких моментов в любимом театре, когда я могу вообразить себя кем-то другим. – Он посмотрел на шпиль, возвышающийся в сером небе. – Я живу такой жизнью более года. Так здорово поговорить с вами. Просто побеседовать. Вы – очень приятный человек. Добрый и смелый. – Он улыбнулся. – Я ищу только дружбы. Я знаю, вы – замужем. И, вероятно, очень заняты, я понимаю.
– Мне бы тоже хотелось, – сказала она, слова вырвались против ее воли. Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки. Пробормотав прощанье, быстро отвернулась и пошла к своей машине. Еще не хватало, чтобы он видел бурю эмоций на ее лице. Во всяком случае не раньше, чем у нее будет возможность тщательно взвесить все самой, возможность понять, почему тот покой и уверенность, которые она чувствовала с Рэнди Донованом, одновременно вызывали ощущение некой опасности.
12
Джереми, Пенсильвания
1959 год
Утра в большой спальне на верхнем этаже сельского дома были ослепительно светлыми и наполнены запахом кофе. Солнце лилось через открытые окна, омывая стены с обоями в желтый цветочек и согревая дубовые полы. Две маленькие девочки дремали в своих постелях, спрятавшись под пышными стегаными одеялами, сшитыми их бабушкой из лоскутков, которые она собирала всю жизнь. Семилетняя Клэр обычно первая открывала глаза, потягивалась, стараясь достать руками до блестящей коричневой плетеной спинки кровати, пока вдыхала запах кофе и солнечного света. Ее пятилетняя сестра Ванесса редко просыпалась прежде, чем Клэр будила ее, зовя по имени, но даже и тогда она заворачивалась в одеяло, как в кокон, откладывая пробуждение.
Тем июльским утром Клэр проснулась позже обычного. Она разбудила Ванессу, которая сердилась и куксилась, как обычно, до тех пор, пока не умоет лицо и не почистит зубы. Клэр помогла младшей сестренке одеться, хотя к тому времени Ванесса уже прекрасно справлялась с этим сама, и настояла на том, чтобы она сама застегнула маленькие круглые пуговицы на кофточке. Было еще рано, когда они с шумом спустились по широкой лестнице и прибежали в кухню.
– Какие у меня красивые дочки! – Мелли встала со своего места за столом, и, как она делала каждое утро, схватила обеих девочек в свои объятия, осыпая их звонкими поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Кровь на фарфоре.
Она потерла глаза рукой, как будто пытаясь стереть этот образ, и почувствовала облегчение, когда он быстро растаял.
– Звучит как-то уж очень идиллически, – сказал Рэнди. – Кэри – это мой сын – ему десять лет, и я не могу представить, чтобы он довольствовался развлечениями на заднем дворе. Я не уверен, что ему хватило бы одной карусели. Если только отчасти. – Казалось, Рэнди погрузился в раздумья на мгновение.
– У вас есть семья, – сказала Клэр удивленно. По какой-то непонятной причине она воображала, что он не женат, и была рада, что после такого трудного разговора у него есть к кому пойти домой.
– Я – разведен, – сказал Рэнди, быстро разрушив ее фантазии. – Уже почти год. Мой сын живет с моей бывшей женой, но я изредка с ним вижусь.
– Ну, я рада, что у вас находится время для него.
– Да. – Рэнди поспешил переменить тему разговора.
Он смахнул крошки со своих серых шерстяных слаксов, а потом выпрямился, облокотившись спиной о край спинки скамейки. – И вы часто катались на карусели?
– Да. – Клэр улыбнулась. – Все мое детство было длинной, удивительной поездкой на карусели.
Его улыбка слишком медленно появилась у него на лице, подумала она, несколько уязвленная.
– Ну, – сказал он, – если дело обстоит так, тогда вам очень повезло. Я рад за вас, и даже завидую. Но все равно, я вам не верю. Слова «счастливый» и «детство» совершенно из разных предложений.
Она покачала головой, смотря на него.
– Я думаю, все зависит от того, что считать главным, – сказала она. – Конечно, в жизни ребенка бывают и плохие времена, и если ограничиться только этими воспоминаниями, вся картина исказится. А как обстоит дело с вашим собственным сыном? Вы можете сказать, не покривив душой, что у него несчастное детство?
– О, да. Я могу сказать это совершенно определенно, и это меня очень мучает. А как у вашей дочери?
– У нее детство – счастливое, – сказала она, хотя у нее внутри все сжалось при воспоминаниях о ссорах, которые происходили последние несколько лет, прежде чем Сьюзен уехала учиться. Хотя это нормально. Совершенно нормально в подростковом возрасте.
– Вы называете свою мать «Мелли»?
– Да. Она говорила, что чувствует себя слишком старой, когда ее называют «мамой».
Он еще раз как-то подозрительно улыбнулся, когда снова выпрямился на сиденье и стал убирать их пустые стаканчики в корзину.
– Послушайте, – сказал он, – не хотите ли вы посмотреть «Волшебника из Дассанта»?
– Мы бы с удовольствием, – ответила она, а потом быстро поняла, что он, возможно, и не собирался приглашать Джона. Она покраснела от этого предположения, но не успела и слова произнести, как Рэнди снова заговорил.
– Прекрасно. Для вас оставят два билета в кассе на воскресный вечерний спектакль, подойдет? На субботу все билеты уже распроданы.
– Отлично, в воскресенье.
– И непременно приходите за кулисы. Мне бы хотелось познакомиться… с Джоном, не так ли?
– Да. Джон. – Она посмотрела на часы. Без пятнадцати два! Они собирались встретиться с Томом Гарднером в два часа. Теперь ей это не удастся. Она могла бы позвонить Джону из театра, но это только усугубит положение. Лучше уж просто приехать в фонд с опозданием. Она могла бы поклясться, что не пробыла в театре и часа.
– Мне нужно идти, – сказала она. – Я опаздываю на встречу.
Она медленно встала, приготовившись к головокружению. Оно не замедлило появиться, но на этот раз было недолгим, и она легко с ним справилась, ухватившись за спинку скамейки.
Рэнди проводил ее по проходу в фойе, где складная афиша заманивала ее прийти на пьесу. Она рывком открыла переднюю дверь и вышла на улицу.
Рэнди поймал ее за руку.
– Спасибо, Клэр, – сказал он. – За то, что поговорили со мной. – Он не отпускал ее руку, и их тела терлись друг о друга через тяжелые шерстяные плащи. – Как вы отнесетесь к тому, чтобы пообедать вместе когда-нибудь?
Вопрос удивил ее, и ей хотелось сказать «да», но она не могла. Ей не следовало бы этого делать. Как же она сможет забыть Марго, если продолжит дружбу с Рэнди?
Рэнди понял ее колебания совсем по-другому.
– Чисто платонически, – сказал он. – Я стал отшельником после развода. Моя жизнь состоит из работы и полного уединения, и нескольких кратких моментов в любимом театре, когда я могу вообразить себя кем-то другим. – Он посмотрел на шпиль, возвышающийся в сером небе. – Я живу такой жизнью более года. Так здорово поговорить с вами. Просто побеседовать. Вы – очень приятный человек. Добрый и смелый. – Он улыбнулся. – Я ищу только дружбы. Я знаю, вы – замужем. И, вероятно, очень заняты, я понимаю.
– Мне бы тоже хотелось, – сказала она, слова вырвались против ее воли. Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его щеки. Пробормотав прощанье, быстро отвернулась и пошла к своей машине. Еще не хватало, чтобы он видел бурю эмоций на ее лице. Во всяком случае не раньше, чем у нее будет возможность тщательно взвесить все самой, возможность понять, почему тот покой и уверенность, которые она чувствовала с Рэнди Донованом, одновременно вызывали ощущение некой опасности.
12
Джереми, Пенсильвания
1959 год
Утра в большой спальне на верхнем этаже сельского дома были ослепительно светлыми и наполнены запахом кофе. Солнце лилось через открытые окна, омывая стены с обоями в желтый цветочек и согревая дубовые полы. Две маленькие девочки дремали в своих постелях, спрятавшись под пышными стегаными одеялами, сшитыми их бабушкой из лоскутков, которые она собирала всю жизнь. Семилетняя Клэр обычно первая открывала глаза, потягивалась, стараясь достать руками до блестящей коричневой плетеной спинки кровати, пока вдыхала запах кофе и солнечного света. Ее пятилетняя сестра Ванесса редко просыпалась прежде, чем Клэр будила ее, зовя по имени, но даже и тогда она заворачивалась в одеяло, как в кокон, откладывая пробуждение.
Тем июльским утром Клэр проснулась позже обычного. Она разбудила Ванессу, которая сердилась и куксилась, как обычно, до тех пор, пока не умоет лицо и не почистит зубы. Клэр помогла младшей сестренке одеться, хотя к тому времени Ванесса уже прекрасно справлялась с этим сама, и настояла на том, чтобы она сама застегнула маленькие круглые пуговицы на кофточке. Было еще рано, когда они с шумом спустились по широкой лестнице и прибежали в кухню.
– Какие у меня красивые дочки! – Мелли встала со своего места за столом, и, как она делала каждое утро, схватила обеих девочек в свои объятия, осыпая их звонкими поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118