- Все равно, что ехали-ехали, дедушка, а телега-то - трах! Оказыват-
ся, сгнила давно, нову приходится делать.
- А?
Старик наклонил голову к земле и, словно прислушиваясь к шуму под но-
гами, повторял:
- Не пойму я... А?..
- Телега, мол, изломалась!
Старик, будто стряхивая с рук воду, отошел бормоча:
- Ну, ну... каки нонче телеги. Антихрист родился, хороших телег не
жди.
Вершинин потер ноющую поясницу и огляделся.
Собачонка не переставала визжать.
Один из партизан снял карабин и выстрелил. Собачонка свернулась клуб-
ком, потом вытянулась всем телом, точно просыпаясь и потягиваясь. Издох-
ла.
IV.
Мужик с перевязанной головой опять ускакал, но через несколько минут
бешено выгнал обратно из переулка свою игренюю лошадь.
Тело его влипло в плоскую лошадиную спину, лицо танцовало, тряслись
кулаки и радостно орала глотка:
- Мериканца пымали, братцы-ы!..
Окорок закричал:
- Ого-го-го!..
Трое мужиков с винтовками показались в переулке.
Посреди их шел, слегка прихрамывая, одетый в летнюю фланелевую форму
американский солдат.
Лицо у него было бритое, молодое. Испуганно дрожали его открытые губы
и на правой щеке, у скулы, прыгал мускул.
Длинноногий седой мужик, сопровождавший американца, спросил:
- Кто у вас старшой?
- По какому делу? - отозвался Вершинин.
- Он старшой-то, он, - закричал Окорок. - Никита Егорыч Вершинин. А
ты рассказывай, как пымали-то!
Мужик сплюнул и, похлопывая американского солдата по плечу так, точно
тот сам явился, стал рассказывать со стариковской охотливостью.
- Привел его к тебе, Никита Егорыч. Вознесенской мы волости. Отряд-от
наш за японцем пошел далеко-о.
- А деревень-то каких?
- Селом мы воюем. Пенино село слышал, может?
- Пожгли его, бают.
- Сволочь народ. Как есть все село, паря-батюшка, попалили, вот и уш-
ли в сопки.
Партизаны собрались вокруг, заговорили:
- Одну муку принимам. Понятно.
Седой мужик продолжал:
- Ехали они двое, мериканцы-то. На трашпанке в жестянках молоко вез-
ли. Дурной народ, воевать приехали, а молоко жрут с щиколадом. Одного-то
мы сняли, а этот руки задрал. Ну, и повели. Хотели старости отдать, а
тут ишь - целая компания.
Американец стоял, выпрямившись, по-солдатски, и как с судьи не спус-
кал глаз с Вершинина.
Мужики сгрудились.
На американца запахло табаком и крепким мужицким хлебом.
От плотно сбившихся тел шла мутившая голову теплота и подымалась с
ног до головы сухая, знобящая злость.
Мужики загалдели.
- Чего-то?
- Пристрелить его, стерву.
- Крой его!
- Кончать!..
- И никаких!
Американский солдат слегка сгорбился и боязливо втянул голову в пле-
чи, и от этого движения еще сильнее захлестнула тело злоба.
- Жгут, сволочи!
- Распоряжаются!!
- Будто у себя!..
- Ишь забрались...
- Просили их!..
Кто-то пронзительно завизжал:
- Бе ей!!.
В это время Пентефлий Знобов, работавший раньше на владивостокских
доках, залез на телегу и, точно указывая на потерянное, закричал:
- Обо-ждь!..
И добавил:
- Товарищи!..
Партизаны посмотрели на его лохматые, как лисий хвост, усы, на рас-
тегнувшуюся прореху штанов, и замолчали:
- Убить завсегда можно. Очень просто. Дешевое дело убить. Вон их
сколь на улице-то наваляли. А по-моему, товарищи, - распропагандировать
его - и пустить. Пущай большецкую правду понюхат. А я так полагаю...
Вдруг мужики густо, как пшено из мешка, высыпали, хохот:
- Хо-хо-ха!..
- Хе-е-е!..
- Хо-о!..
- Прореху-то застегни, чорт!
- Валяй, Пентя, запузыривай...
- Втемяшь ему!
- Чать тоже человек!..
- На камне и то выдолбить можно.
- Лупи!..
Крепкотелая Авдотья Сещенкова, подобрав палевые юбки, наклонилась,
толкнула американца плечом:
- Ты вникай, дурень, тебе же добра хочут!
Американский солдат оглядывал волосатые красно-бронзовые лица мужи-
ков, расстегнутую прореху штанов Знобова, слушал непонятный говор и веж-
ливо мял в улыбке бритое лицо.
Мужики возбужденно ходили вокруг него, передвигая его в толпе, как
лист по воде; громко, как глухому, кричали, жали руки.
Американец, часто мигая, как от дыма, поднимал кверху голову, улыбал-
ся и ничего не понимал.
Окорок закричал американцу во весь голос:
- Ты им там разъясни подробно. Не хорошо, мол.
- Зачем нам мешать!
- Против свово брата заставляют итти!
Вершинин степенно сказал:
- Люди все хорошие, должны понять. Такие ж хрестьяне, как и мы, ска-
жем, пашете и все такое. Японец - он што, рис жрет, для него по-другому
говорить надо.
Знобов тяжело затоптался перед американцем и, приглаживая усы, ска-
зал:
- Мы разбоем не занимамся, мы порядок наводим! У вас, поди, этого не
знают за морем-то; далеко; да и опять и душа-то у тебе чужой земли...
Голоса повышались, густели.
Американец беспомощно оглянулся и проговорил:
- I dont understand!
Мужики в-раз смолкли.
Васька Окорок сказал:
- Не вникат! По русски-то не знат, бедность.
Мужики медленно и, словно виновато, отошли от американца.
Вершинин почувствовал смущенье.
- Отправить его в обоз, что тут с ним чертомелиться? - сказал он Зно-
бову.
Знобов не соглашался, упорно твердя:
- Он поймет... тут только надо... он поймет!..
Знобов думал.
Американец, все припадая на ногу, слегка покачиваясь, стоял и чуть
заметно, как ветерок стога сена, ворошила его лицо тоска.
Син-Бин-У лег на землю подле американца; закрыв ладонью глаза, тянул
пронзительную китайскую песню.
- Мука-мученическая, - сказал тоскливо Вершинин.
Васька Окорок нехотя предложил:
- Рази книжку каку?
Найденные книжки были все русские.
- Только на раскурку и годны, - сказал Знобов, кабы с картинками.
Авдотья пошла вперед, к возам, стоявшим у поскотины, долго рылась в
сундуках и, наконец принесла истрепанный с оборванными углами учебник
закона божия для сельских школ.
- Може по закону? - спросила она.
Знобов открыл книжку и сказал недоумевающе:
- Картинки-то божественны. Нам его не перекрещивать. Не попы.
- А ты попробуй, - предложил Васька.
- Как его. Не поймет, поди?
- Может поймет. Валяй!
Знобов подозвал американца:
- Эй, товарищ, иди-ка сюда!
Американец подошел.
Мужики опять собрались, опять задышали хлебом, табаком.
- Ленин! - сказал громко и твердо Знобов как-то нечаянно, словно ос-
тупясь, улыбнулся.
Американец вздрогнул всем телом, блеснул глазами и радостно ответил:
- There's a chap!
Знобов стукнул себя кулаком в грудь, и похлопывая ладонью мужиков по
плечам и спинам, почему-то ломанным языком прокричал:
- Советска республика!
Американец протянул руки к мужикам, щеки у него запрыгали и он воз-
бужденно закричал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18