Канштайн возглавлял с 1937 года управление гестапо Берлина и стал ключевой фигурой всех антинацистских планов путчистов. Ему удалось установить хорошие отношения, бывшие до того натянутыми, с берлинским полицейпрезидентом графом Вольфом фон Хелльдорфом и его заместителем графом Фрицем фон Шуленбургом. Тем самым он обеспечил свои тылы: берлинская полиция не стала бы выступать против заговорщиков. Если бы покушение на Гитлера 20 июля 1944 года удалось, Канштайн возглавил бы полицию безопасности в послегитлеровской Германии.
Определенные контакты с берлинскими заговорщиками поддерживали штурмбанфюрер СС Хартмут Плаас, оберрегирунгсрат авиационного исследовательского центра Геринга, предупредивший их о начавшейся слежке гестапо; штурмбанфюрер СС граф Ханс Виктор фон Сальвиати, возглавлявший отдел конского поголовья, ставший с 1941 года адъютантом генерал-фельдмаршала фон Рундштедта; эсэсовский фюрер Макс Фрауэндорфер, начальник отдела труда в правительстве генерал-губернатора Польши. Всех их объединяло чувство морального возмущения античеловеческой политикой нацистского режима и самоубийственной манией величия. В своем дневнике фон Хассель отмечал:
«Фрауэндорфер высказывал отчаяние тем, чтo ему приходилось ежечасно и ежедневно наблюдать в губернаторстве, и было столь ужасно, что он уже оказывался не в состоянии этого выдерживать».
Определенное и неафишируемое сотрудничество с некоторыми представителями эсэсовского руководства побудило ряд сопротивленцев к попытке привлечь на свою сторону новых членов этого опасного аппарата, который в день путча станет решать вопрос его удачи или неудачи. У Канариса, например, сложилось мнение, что после срыва целого ряда покушений на Гитлера, следовало бы побудить Гиммлера, проведя с ним «необходимую разъяснительную работу», принять участие в мероприятиях против диктатора. Генерал-фельдмаршал фон Бок заявил в связи с этим, что примет участие в путче, если в нем будет участвовать Гиммлер,
Гёрделер обратился за советом к дружески расположенному к нему шведскому банкиру Якобу Валленбергу.
«Знает ли Гиммлер о том, чем вы занимаетесь?» — спросил тот.
«Это мне неизвестно», — ответил Гёрделер.
Узнав, что заговорщики упустили подходящую возможность для осуществления покушения на Гитлера, так как не заручились поддержкой Гиммлера, швед посоветовал Гёрделеру:
«Исключите Гиммлера из своих планов. Думаю, что он станет мешать, когда что-то будет предприниматься против Гитлера».
Осенью 1943 года фон Шуленбург попробовал прозондировать обстановку в главном управлении СС. Он спросил оберштурмбанфюрера СС Ридвега из германского отдела, с кем бы он мог откровенно поговорить о политическом положении. Ридвег назвал ему Хильденбрандта и двух генералов войск СС — обергруппенфюреров СС Хауссера и Штайнера. С бывшим своим однокашником Шуленбург и ранее поддерживал контакты. Во время встречи в одном из берлинских кафе он сказал Штайнеру, что Гитлера необходимо устранить, чтобы не допустить распада рейха. Тот уклонился от прямого ответа, промолвив: «Фронт на Востоке трещит по всем швам, в любой момент на Западе может начаться высадка войск союзников, поэтому смена государственной системы возможна только в том случае, если путч будет поддержан вермахтом, а это сейчас весьма сомнительно».
Мария Луиза Сарре («Пуппи»), сотрудница Ульриха фон Хасселя, заявила тогда же: «Национал-социалистский дух войск СС становится все слабее. Они чувствуют себя единым целым с вермахтом».
Через несколько недель Штайнер и начальник его штаба оберфюрер СС Иоахим Циглер беседовали с Мелиттой Видерман во время их трехдневной встречи о том, каким образом можно устранить Гитлера. Ими даже был разработан следующий план: при передислокации 3-го танкового корпуса Штайнера на Восточный фронт можно было бы выцарапать Гитлера из его «Волчьего логова», публично осудить за совершенные преступления и объявить душевно больным".
Годом позже генералы войск СС объяснили свою позицию представителям сопротивленцев: "Они дали слово генерал-фельдмаршалу Роммелю отойти совместно с ним от Гитлера".
В 1943 году они не были еще готовы к этому, так что миссия Шуленбурга оказалась безуспешной.
Безуспешной была и попытка профессора общественных наук доктора Йенса Петера Йессена привлечь на сторону заговорщиков своего бывшего ученика и друга Отто Олендорфа, ставшего группенфюрером СС и начальником III управления главного управления имперской безопасности. В свое время они дискутировали по вопросам национал-социализма, но начавшаяся война и сползание государства к политическим преступлениям разделили их. Они в чем-то остались национал-социалистами, но отличались от остальных пониманием основного положения: имеет ли право на существование режим, обрекший на смерть миллионы людей, при котором вопрос быть или не быть отечеству поставлен в зависимость от фанатичной воли одного человека.
Олендорф отвечал на этот вопрос утвердительно, ибо многое в третьем рейхе ему не нравилось. Будучи редактором «Сообщений из рейха», он не без оснований считался в определенных национал-социалистских кругах «рупором оппозиции» и вызывал подозрение шефа гестапо Мюллера. Олендорф поддерживал дружеские отношения с банкиром Вильгельмом Альманом, застрелившимся, когда были доказаны его контакты со Штаффенбергом, осуществившим попытку покушения на Гитлера.
Олендорф разрабатывал планы будущей организации национал-социалистской Германии, но без всесилия НСДАП. Он собирал фронтовые письма молодых солдат, содержавших критику положения в стране, и вступал в контакты с их авторами. В послевоенном режиме Германии, по его мнению, должны быть представлены руководители гитлеровской молодежи, фронтовые солдаты и члены очищенной и обновленной НСДАП, которая станет выступать лишь как «храм мудрости» и средоточие политического ума, отказавшись от властно-административных претензий.
Однако, несмотря на подобные размышления, Олендорф представлял себе Германию только как вотчину НСДАП и империю Адольфа Гитлера. Тот, кто в этом сомневался, совершал в его глазах большой грех по отношению к отечеству и «народной общности». Находясь в тюремной камере в Нюрнберге в 1948 году, он выражал недовольство по отношению «к многим лицам, отрицавшим свое прошлое, а присягу, данную фюреру, перекрывавшим ложью и изменой». Его гнев распространялся и на бывшего своего учителя Йессена, якобы совершившего предательство. Когда профессор попал в руки гестапо, Олендорф не пошевелил и пальцем в его защиту. Не забыл он только ту бессонную ночь, когда Йенс Петер Йессен был повешен, а он дал самому себе клятву впредь делиться своим денежным содержанием с его семьею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202