В то же время Гиммлер был вынужден разрешить командованию войск СС, начиная с бригадефюрера, носить и соответствующее звание, принятое в вермахте.
В целях поднятия уровня мировоззренческого сознания солдат войск СС были отданы строжайшие распоряжения по выработке у личного состава «твердого и фанатичного национал-социалистского мировоззрения и приверженности идеям фюрера рейха Адольфа Гитлера». Гиммлер в связи с этим объявил: «Оценку способности каждого фюрера СС командовать подразделением или частью я буду впредь оценивать не только по уровню боевой подготовки, но главным образом по результатам воспитательной работы, когда каждый офицер, унтер-фицер и солдат станет бойцом, не страшащимся никаких кризисных явлений».
На это распоряжение фактически не обратил внимание ни один генерал СС, чему очень удивлялся Готтлоб Бергер. В некоторых дивизиях занятия по мировоззренческой подготовке вообще не проводились. Те же офицеры, которые пытались это делать, выслушивали сплошные насмешки. Организатор таких занятий в 13-й дивизии СС жаловался в 1944 году: «Некоторые господа из штаба дивизии затронули мою честь как фюрера СС и офицера, поскольку они отрицательно отнеслись к моей работе». 2 октября 1943 года тайный информатор сообщил в главное управление СС: «Просто отвратительно слышать высказывания, что эсэсовский дух — не что иное, как дерьмо».
Чем чаще Гиммлер знакомился о сообщениями такого рода, тем больше у него возникало подозрений, что он окружен неблагодарными генералами, находящимися практически в другом лагере, а именно в вермахте. С ужасом рейхсфюрер наблюдал, как они отпадали один за другим от «черного ордена».
Бергер отметил, что командир 5-го корпуса горных егерей обергруппенфюрер СС Флепс «стал вести себя странно», не допуская на штабные совещания национал-социалистского пропагандиста Андреаса Шмидта. Своими провермахтовскими высказываниями обергруппенфюрер СС Хёфле настолько обозлил Гиммлера, что он перестал обращаться к «старому бойцу», участнику ноябрьского путча 1923 года, на «ты» и пригрозил строгим наказанием. В своем письме ему он написал:
«Господин Хёфле! Этим письмом я предупреждаю вас в последний раз, прежде чем отстраню от должности. Вы не только непослушный подчиненный сами, но, как оказывается, и приказы, отдаваемые вами, не выполняются. У меня сложилось впечатление, что вы превратились в воск в руках офицеров своего штаба. Будьте любезны сообщить мне письменно кратко и четко — без извинений и объяснений, — готовы ли вы слушаться меня и выполнять отдаваемые мною приказы или же будете продолжать внимать нашептываниям своего штаба и повиноваться распоряжениям командования вермахта».
Взрыв негодования рейхсфюрера СС Хёфле перенес вполне спокойно, как и обергруппенфюрер СС Биттрих, командир 2-го танкового корпуса, которого Гиммлер хотел снять за критические высказывания после начала высадки войск союзников во Франции. Биттрих просто-напросто отказался сдать свою должность, сославшись на главнокомандующего войсками западного фронта генерал-фельдмаршала Моделя.
Еще больше Гиммлер был раздражен тем, что бывший его фаворит, обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Феликс Штайнер присоединился к группе его критиков.
«Вы — самый непослушный из моих генералов!» — воскликнул как-то Гиммлер, узнав из некоторых источников, что Штайнер назвал его «расхлябанным романтиком».
До Гиммлера и ранее доходили слухи, что Штайнер поддерживает тесные отношения с эсэсовскими фюрерами, высмеивавшими похожую на паука фигуру своего шефа. Гиммлер был шокирован его открытой критикой стратегии Гитлера во время западной кампании в 1940 году, которую он высказал в казино в присутствии многих эсэсовских фюреров, когда Штайнер был еще командиром полка СС «Германия». Рейхсфюрер СС послал тогда к нему Хауссера, чтобы уговорить прекратить разговоры на эту тему.
Гиммлера покоробили и критические высказывания близкого к Штайнеру начальника оперативного отдела дивизии «Викинг» штурмбанфюрера СС Райхеля, пользовавшегося авторитетом среди офицерского состава. В августе 1942 года Гиммлер заявил Штайнеру:
«Считаю недопустимым, чтобы Райхель впредь открывал свой грязный рот для произнесения критических высказываний не только в адрес руководства, но и меня, и даже самого фюрера».
Большое недовольство вызывал у Гиммлера и начальник артиллерии Штайнера штандартенфюрер СС Гилле, который по-солдатски отбрасывал в сторону все, касавшееся идеологии и вопросов мировоззрения. А на политического представителя в дивизии, оберштурмбанфюрера Фика, он даже накричал: «В нашем аристократическом 5-м артиллерийском полку ношение коричневых рубашек осуждается. Мне придется прислать вам наряд солдат, чтобы помочь переодеться!»
Гиммлер попытался переубедить Штайнера. Он угрожал, льстил, просил, апеллировал к чувству благодарности, посылал к нему своих представителей. Он поделился с близким ему Бергером мыслью, что «относится лояльно к тщеславию солдат, в особенности генералов, которое их даже в определенной степени красит». Гиммлер говорил: «Ему, Штайнеру, должно быть ясно, что именно в СС он стал обергруппенфюрером СС и генералом, командующим войсками СС в возрасте 47 лет. Сомневаюсь, чтобы в армии он смог вообще получить генерала. Поэтому он должен быть благоразумным и вести себя как революционный генерал, получивший звание обергруппенфюрера».
Увещевания сменились угрозами: «Как рейхсфюрер СС я хочу, чтобы он, Штайнер, запретил раз и навсегда тот непристойный тон, в котором обо мне отзываются некоторые офицеры дивизии „Викинг“ в разговорах в казино и других местах. Такого я больше не потерплю».
Однако все эти средства воздействия успеха не имели, в связи с чем Бергер констатировал: «Обергруппенфюрер Штайнер воспитанию не поддается. Он делает все, что хочет, и не терпит возражений».
Когда Гиммлер узнал, что Штайнер приветствует своих солдат и офицеров криком «Хайль!» вместо положенного «Хайль Гитлер!» и критикует эсэсовскую политику отношения к русским людям как к «недочеловекам», он дал задание Бергеру выяснить, не утратил ли Штайнер верность рейхсфюреру СС. Бергер его успокоил, заявив, что «верность стала в войсках СС довольно растяжимым понятием».
Гиммлеру и Бергеру было неизвестно, что в июне 1943 года Феликс Штайнер встретил в берлинском кафе своего старого друга графа фон Шуленбурга, бывшего в свое время вицеполицейпрезидентом Берлина и когда-то слывшего ярым сторонником национал-социализма. С Фрицем Дитлофом фон Шуленбургом Штайнер служил вместе в 1-м Кёнигсбергском пехотном полку. И тот поделился со старым другом опасными мыслями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202
В целях поднятия уровня мировоззренческого сознания солдат войск СС были отданы строжайшие распоряжения по выработке у личного состава «твердого и фанатичного национал-социалистского мировоззрения и приверженности идеям фюрера рейха Адольфа Гитлера». Гиммлер в связи с этим объявил: «Оценку способности каждого фюрера СС командовать подразделением или частью я буду впредь оценивать не только по уровню боевой подготовки, но главным образом по результатам воспитательной работы, когда каждый офицер, унтер-фицер и солдат станет бойцом, не страшащимся никаких кризисных явлений».
На это распоряжение фактически не обратил внимание ни один генерал СС, чему очень удивлялся Готтлоб Бергер. В некоторых дивизиях занятия по мировоззренческой подготовке вообще не проводились. Те же офицеры, которые пытались это делать, выслушивали сплошные насмешки. Организатор таких занятий в 13-й дивизии СС жаловался в 1944 году: «Некоторые господа из штаба дивизии затронули мою честь как фюрера СС и офицера, поскольку они отрицательно отнеслись к моей работе». 2 октября 1943 года тайный информатор сообщил в главное управление СС: «Просто отвратительно слышать высказывания, что эсэсовский дух — не что иное, как дерьмо».
Чем чаще Гиммлер знакомился о сообщениями такого рода, тем больше у него возникало подозрений, что он окружен неблагодарными генералами, находящимися практически в другом лагере, а именно в вермахте. С ужасом рейхсфюрер наблюдал, как они отпадали один за другим от «черного ордена».
Бергер отметил, что командир 5-го корпуса горных егерей обергруппенфюрер СС Флепс «стал вести себя странно», не допуская на штабные совещания национал-социалистского пропагандиста Андреаса Шмидта. Своими провермахтовскими высказываниями обергруппенфюрер СС Хёфле настолько обозлил Гиммлера, что он перестал обращаться к «старому бойцу», участнику ноябрьского путча 1923 года, на «ты» и пригрозил строгим наказанием. В своем письме ему он написал:
«Господин Хёфле! Этим письмом я предупреждаю вас в последний раз, прежде чем отстраню от должности. Вы не только непослушный подчиненный сами, но, как оказывается, и приказы, отдаваемые вами, не выполняются. У меня сложилось впечатление, что вы превратились в воск в руках офицеров своего штаба. Будьте любезны сообщить мне письменно кратко и четко — без извинений и объяснений, — готовы ли вы слушаться меня и выполнять отдаваемые мною приказы или же будете продолжать внимать нашептываниям своего штаба и повиноваться распоряжениям командования вермахта».
Взрыв негодования рейхсфюрера СС Хёфле перенес вполне спокойно, как и обергруппенфюрер СС Биттрих, командир 2-го танкового корпуса, которого Гиммлер хотел снять за критические высказывания после начала высадки войск союзников во Франции. Биттрих просто-напросто отказался сдать свою должность, сославшись на главнокомандующего войсками западного фронта генерал-фельдмаршала Моделя.
Еще больше Гиммлер был раздражен тем, что бывший его фаворит, обергруппенфюрер СС и генерал войск СС Феликс Штайнер присоединился к группе его критиков.
«Вы — самый непослушный из моих генералов!» — воскликнул как-то Гиммлер, узнав из некоторых источников, что Штайнер назвал его «расхлябанным романтиком».
До Гиммлера и ранее доходили слухи, что Штайнер поддерживает тесные отношения с эсэсовскими фюрерами, высмеивавшими похожую на паука фигуру своего шефа. Гиммлер был шокирован его открытой критикой стратегии Гитлера во время западной кампании в 1940 году, которую он высказал в казино в присутствии многих эсэсовских фюреров, когда Штайнер был еще командиром полка СС «Германия». Рейхсфюрер СС послал тогда к нему Хауссера, чтобы уговорить прекратить разговоры на эту тему.
Гиммлера покоробили и критические высказывания близкого к Штайнеру начальника оперативного отдела дивизии «Викинг» штурмбанфюрера СС Райхеля, пользовавшегося авторитетом среди офицерского состава. В августе 1942 года Гиммлер заявил Штайнеру:
«Считаю недопустимым, чтобы Райхель впредь открывал свой грязный рот для произнесения критических высказываний не только в адрес руководства, но и меня, и даже самого фюрера».
Большое недовольство вызывал у Гиммлера и начальник артиллерии Штайнера штандартенфюрер СС Гилле, который по-солдатски отбрасывал в сторону все, касавшееся идеологии и вопросов мировоззрения. А на политического представителя в дивизии, оберштурмбанфюрера Фика, он даже накричал: «В нашем аристократическом 5-м артиллерийском полку ношение коричневых рубашек осуждается. Мне придется прислать вам наряд солдат, чтобы помочь переодеться!»
Гиммлер попытался переубедить Штайнера. Он угрожал, льстил, просил, апеллировал к чувству благодарности, посылал к нему своих представителей. Он поделился с близким ему Бергером мыслью, что «относится лояльно к тщеславию солдат, в особенности генералов, которое их даже в определенной степени красит». Гиммлер говорил: «Ему, Штайнеру, должно быть ясно, что именно в СС он стал обергруппенфюрером СС и генералом, командующим войсками СС в возрасте 47 лет. Сомневаюсь, чтобы в армии он смог вообще получить генерала. Поэтому он должен быть благоразумным и вести себя как революционный генерал, получивший звание обергруппенфюрера».
Увещевания сменились угрозами: «Как рейхсфюрер СС я хочу, чтобы он, Штайнер, запретил раз и навсегда тот непристойный тон, в котором обо мне отзываются некоторые офицеры дивизии „Викинг“ в разговорах в казино и других местах. Такого я больше не потерплю».
Однако все эти средства воздействия успеха не имели, в связи с чем Бергер констатировал: «Обергруппенфюрер Штайнер воспитанию не поддается. Он делает все, что хочет, и не терпит возражений».
Когда Гиммлер узнал, что Штайнер приветствует своих солдат и офицеров криком «Хайль!» вместо положенного «Хайль Гитлер!» и критикует эсэсовскую политику отношения к русским людям как к «недочеловекам», он дал задание Бергеру выяснить, не утратил ли Штайнер верность рейхсфюреру СС. Бергер его успокоил, заявив, что «верность стала в войсках СС довольно растяжимым понятием».
Гиммлеру и Бергеру было неизвестно, что в июне 1943 года Феликс Штайнер встретил в берлинском кафе своего старого друга графа фон Шуленбурга, бывшего в свое время вицеполицейпрезидентом Берлина и когда-то слывшего ярым сторонником национал-социализма. С Фрицем Дитлофом фон Шуленбургом Штайнер служил вместе в 1-м Кёнигсбергском пехотном полку. И тот поделился со старым другом опасными мыслями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202