После напряжённого трудового дня, за кружкой доброго старого эля в компании друзей-сослуживцев, которым они не имели никаких оснований не доверять, их языки развязывались. Конечно же, пересказывались разного рода скабрёзные истории, вычитанные из писем (без раскрытия источника), но в разговорах обсуждалась также военная и политическая информация, которую сообщали своим друзьям авторы писем. Зильбер, весёлый, добродушный, был завсегдатаем таких компаний. Обзавёлся он многочисленными друзьями и на стороне. Всё это пополняло те сведения, которые он черпал из сотен и тысяч писем, проходивших непосредственно через него.
Зильбер работал один, не был связан ни с какими другими агентами, а со своим Центром поддерживал одностороннюю связь, не нуждаясь в «помощи» и советах начальства и даже избегая их.
Будучи цензором, то есть, по существу, последней контролирующей инстанцией, он имел возможность свободно отправлять свои разведывательные донесения. Чтобы заручиться подлинными почтовыми штемпелями, он сам себе отправлял местные письма, не подвергавшиеся цензуре, из разных пунктов Лондона. При этом пользовался конвертами с «прозрачным окошком», под которым был написан адрес. Получив такое письмо, он выбрасывал ненужную бумажку со своим адресом и вкладывал донесение с новым адресом, занимавшим своё место в прозрачном окошке. Затем ставил на конверте свою метку, штамп: «Просмотрено военной цензурой» и отправлял письмо по назначению на континент, в одну из нейтральных стран.
Зильбер почти никогда не использовал один и тот же адрес. Он искусно разнообразил свою переписку, справляясь со «Списком подозрительных лиц» самого последнего издания, всегда имевшимся у него под рукой и содержавшим адреса известных английской разведке лиц, поддерживавших связь с немцами. Получив такое письмо, адресат тут же доставлял его немецкому резиденту. А так как письма, даже в условиях военного времени, доходили за считанные дни, то этот способ связи был самым быстрым и надёжным. Правда, существовала опасность наткнуться на «подставу» английской разведки, но, как говорится, Бог миловал. Зильбер умудрился отправлять секретные сообщения и через Нью-Йорк в попадавших к нему пакетах, адресованных видным фирмам. Он вкладывал свои письма с отметкой «прошу переслать», и не было случая, чтобы такая просьба не сработала. Будучи человеком осторожным, он прибегал к такому способу только один раз в отношении каждой фирмы.
Были случаи, когда ему приходилось молча наблюдать, как английская контрразведка подкрадывается к тому или иному немецкому агенту. Он не мог ни предупредить, ни помочь ему. Случалось и обратное: он выявлял английских агентов в Германии, но никогда не вмешивался и не оказывал помощи германской контрразведке, считая, что может этим загубить себя.
Зильбер, работая бок о бок с другими цензорами, не мог делать никаких заметок и выписок из писем, всю добытую из них информацию приходилось держать в голове, и напряжение было огромным. Он никогда не составлял и, тем более, не оставлял донесения в своей квартире, а снимал для этого другие помещения на вымышленное имя. Чтобы замаскировать свои отлучки, говорил, что часто ходит в театры, покупал билеты, отрывал «контроль», «использованные» билеты бросал возле жилья или на работе. Зачастую удавалось унести с работы нужные документы и сфотографировать их. Требовалось много плёнки, и Зильбер покупал её и фотоматериалы в разных концах города.
Однажды некий лавочник в чём-то заподозрил Зильбера и начал за ним самостоятельную слежку. Заметив её, Зильбер пожаловался начальству, и чересчур бдительному лавочнику посоветовали заняться своими делами.
Как-то раз Зильбер вскрыл письмо, оказавшееся самым важным за годы его разведывательной работы. Женщина делилась с подругой своей радостью: её брат, морской офицер, сможет теперь чаще бывать дома, так как получил назначение в близлежащий порт, где занимается секретной работой, имеющей отношение к вооружению старых морских судов. Разведчик понял, что речь идёт о чём-то важном, и в первый же свой выходной отправился в город, где жила легкомысленная отправительница письма. Он выступил перед ней в качестве официального лица, правительственного цензора, и сделал ей серьёзное внушение. Перепуганная и огорчённая девушка умоляла Зильбера не сообщать о случившемся брату и не портить его карьеры. В разговоре с ней он узнал, что речь шла ни больше ни меньше, как о новом средстве борьбы с германскими подводными лодками, так называемых «приманных судах». Ни сам Зильбер, ни главное командование военно-морскими силами Германии никогда раньше не слышали о чём-то подобном. Прощаясь, Зильбер милостиво пообещал девушке простить её и не заводить дела, взяв, в свою очередь, с неё клятвенное обещание ничего не говорить брату о его визите. «Это в ваших же интересах», — добавил он. Девушка и сама понимала это.
На другой же день Зильбер отправил важнейшее донесение. В нём говорилось, что англичане приступили к оборудованию «приманных судов». Это были старые торговые пароходы, на которых устанавливались хорошо замаскированные скорострельные пушки и другое вооружение. Борта укреплялись, а в трюм загружалась пробка и другой материал, который мог поддержать плавучесть судна в случае попадания в него торпеды. (Об использовании этих судов см. очерк «Эдвард С. Миллер»).
Германское командование уже было осведомлено о внезапном исчезновении нескольких субмарин, сообщивших об успешном торпедировании вражеского судна. Теперь эта загадка получила объяснение.
Но даже после того как немцам стало известно о сути «приманных судов», легче от этого не стало. Когда немецкие подводники узнали о том, что любое беззащитное и безоружное с виду судно может мгновенно превратиться в грозный военный корабль, они потеряли присущую им до этого уверенность в действиях. Были зафиксированы случаи, когда команды охватывал смертельный страх, и они не могли выполнить своей задачи.
Зильбер пробыл в Англии до конца войны, так и не будучи разоблачённым, и благополучно вернулся в Германию, где выступил со своими воспоминаниями.
Поскольку речь зашла о делах цензоров-шпионов, хотелось бы напомнить ещё об одном, имеющем прямое отношение к нашей стране. Австро-германский агент Карл Циверт всю свою жизнь прожил в России и сорок лет служил в Киеве тайным цензором почты. Он имел возможность перлюстрировать всю личную корреспонденцию самых высокопоставленных военных и гражданских лиц. Циверт и три его сообщника, Макс Шульц, Эдуард Хардак и Конрад Гузандер, во время Первой мировой войны были разоблачены, арестованы и осуждены.
Часть IV
ДЛЯ РАЗВЕДЧИКОВ НЕТ ПАУЗЫ
РОБЕРТ БРЮС ЛОККАРТ (1887–1970)
Британский разведчик Локкарт хорошо известен по его участию в знаменитом «заговоре послов» (или «заговоре Локкарта») в 1918 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Зильбер работал один, не был связан ни с какими другими агентами, а со своим Центром поддерживал одностороннюю связь, не нуждаясь в «помощи» и советах начальства и даже избегая их.
Будучи цензором, то есть, по существу, последней контролирующей инстанцией, он имел возможность свободно отправлять свои разведывательные донесения. Чтобы заручиться подлинными почтовыми штемпелями, он сам себе отправлял местные письма, не подвергавшиеся цензуре, из разных пунктов Лондона. При этом пользовался конвертами с «прозрачным окошком», под которым был написан адрес. Получив такое письмо, он выбрасывал ненужную бумажку со своим адресом и вкладывал донесение с новым адресом, занимавшим своё место в прозрачном окошке. Затем ставил на конверте свою метку, штамп: «Просмотрено военной цензурой» и отправлял письмо по назначению на континент, в одну из нейтральных стран.
Зильбер почти никогда не использовал один и тот же адрес. Он искусно разнообразил свою переписку, справляясь со «Списком подозрительных лиц» самого последнего издания, всегда имевшимся у него под рукой и содержавшим адреса известных английской разведке лиц, поддерживавших связь с немцами. Получив такое письмо, адресат тут же доставлял его немецкому резиденту. А так как письма, даже в условиях военного времени, доходили за считанные дни, то этот способ связи был самым быстрым и надёжным. Правда, существовала опасность наткнуться на «подставу» английской разведки, но, как говорится, Бог миловал. Зильбер умудрился отправлять секретные сообщения и через Нью-Йорк в попадавших к нему пакетах, адресованных видным фирмам. Он вкладывал свои письма с отметкой «прошу переслать», и не было случая, чтобы такая просьба не сработала. Будучи человеком осторожным, он прибегал к такому способу только один раз в отношении каждой фирмы.
Были случаи, когда ему приходилось молча наблюдать, как английская контрразведка подкрадывается к тому или иному немецкому агенту. Он не мог ни предупредить, ни помочь ему. Случалось и обратное: он выявлял английских агентов в Германии, но никогда не вмешивался и не оказывал помощи германской контрразведке, считая, что может этим загубить себя.
Зильбер, работая бок о бок с другими цензорами, не мог делать никаких заметок и выписок из писем, всю добытую из них информацию приходилось держать в голове, и напряжение было огромным. Он никогда не составлял и, тем более, не оставлял донесения в своей квартире, а снимал для этого другие помещения на вымышленное имя. Чтобы замаскировать свои отлучки, говорил, что часто ходит в театры, покупал билеты, отрывал «контроль», «использованные» билеты бросал возле жилья или на работе. Зачастую удавалось унести с работы нужные документы и сфотографировать их. Требовалось много плёнки, и Зильбер покупал её и фотоматериалы в разных концах города.
Однажды некий лавочник в чём-то заподозрил Зильбера и начал за ним самостоятельную слежку. Заметив её, Зильбер пожаловался начальству, и чересчур бдительному лавочнику посоветовали заняться своими делами.
Как-то раз Зильбер вскрыл письмо, оказавшееся самым важным за годы его разведывательной работы. Женщина делилась с подругой своей радостью: её брат, морской офицер, сможет теперь чаще бывать дома, так как получил назначение в близлежащий порт, где занимается секретной работой, имеющей отношение к вооружению старых морских судов. Разведчик понял, что речь идёт о чём-то важном, и в первый же свой выходной отправился в город, где жила легкомысленная отправительница письма. Он выступил перед ней в качестве официального лица, правительственного цензора, и сделал ей серьёзное внушение. Перепуганная и огорчённая девушка умоляла Зильбера не сообщать о случившемся брату и не портить его карьеры. В разговоре с ней он узнал, что речь шла ни больше ни меньше, как о новом средстве борьбы с германскими подводными лодками, так называемых «приманных судах». Ни сам Зильбер, ни главное командование военно-морскими силами Германии никогда раньше не слышали о чём-то подобном. Прощаясь, Зильбер милостиво пообещал девушке простить её и не заводить дела, взяв, в свою очередь, с неё клятвенное обещание ничего не говорить брату о его визите. «Это в ваших же интересах», — добавил он. Девушка и сама понимала это.
На другой же день Зильбер отправил важнейшее донесение. В нём говорилось, что англичане приступили к оборудованию «приманных судов». Это были старые торговые пароходы, на которых устанавливались хорошо замаскированные скорострельные пушки и другое вооружение. Борта укреплялись, а в трюм загружалась пробка и другой материал, который мог поддержать плавучесть судна в случае попадания в него торпеды. (Об использовании этих судов см. очерк «Эдвард С. Миллер»).
Германское командование уже было осведомлено о внезапном исчезновении нескольких субмарин, сообщивших об успешном торпедировании вражеского судна. Теперь эта загадка получила объяснение.
Но даже после того как немцам стало известно о сути «приманных судов», легче от этого не стало. Когда немецкие подводники узнали о том, что любое беззащитное и безоружное с виду судно может мгновенно превратиться в грозный военный корабль, они потеряли присущую им до этого уверенность в действиях. Были зафиксированы случаи, когда команды охватывал смертельный страх, и они не могли выполнить своей задачи.
Зильбер пробыл в Англии до конца войны, так и не будучи разоблачённым, и благополучно вернулся в Германию, где выступил со своими воспоминаниями.
Поскольку речь зашла о делах цензоров-шпионов, хотелось бы напомнить ещё об одном, имеющем прямое отношение к нашей стране. Австро-германский агент Карл Циверт всю свою жизнь прожил в России и сорок лет служил в Киеве тайным цензором почты. Он имел возможность перлюстрировать всю личную корреспонденцию самых высокопоставленных военных и гражданских лиц. Циверт и три его сообщника, Макс Шульц, Эдуард Хардак и Конрад Гузандер, во время Первой мировой войны были разоблачены, арестованы и осуждены.
Часть IV
ДЛЯ РАЗВЕДЧИКОВ НЕТ ПАУЗЫ
РОБЕРТ БРЮС ЛОККАРТ (1887–1970)
Британский разведчик Локкарт хорошо известен по его участию в знаменитом «заговоре послов» (или «заговоре Локкарта») в 1918 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221