— Я ненавижу свою жизнь в Польше, — не раз жаловался фон Шелия Херрнштадту.
«С первого дня нашего знакомства, — докладывал в Центр „Арвид“, — Шелия информирует меня обо всём, что ему кажется важным. Это и политическая информация, и личные интриги, и денежные истории, и его собственные конфликты с женой и прислугой… Документы, которые меня интересуют, он или прочитывает вслух, или разрешает мне читать их самому. Так как он сознаёт, что нарушает этим свои служебные обязанности, то обычно говорит: „Возьмите в руки газету для предосторожности. Если кто войдёт, прикройте ею телеграммы“».
«Арвид» обратил внимание на то, что Шелия, при всём кажущемся легкомыслии, неглупый и грамотный дипломат, хороший аналитик, умеет вызвать людей на откровенность.
По рекомендации Центра «Арвид» вербовку Шелии построил на меркантильном интересе. Тот, хотя и не высказав особого энтузиазма, согласился на сотрудничество. Забегая вперёд отметим, что информация фон Шелия (его псевдонимом стал «Ариец») была настолько ценной, что в феврале 1938 года на его счёт в швейцарском банке Разведупром Красной армии было переведено шесть с половиной тысяч долларов, одна из самых крупных сумм, выплаченных до начала Второй мировой войны.
Новые обязанности заставили фон Шелия пересмотреть своё поведение. Он стал осторожнее в выражениях, добросовестнее относиться к работе. В 1933 году во время поездки в отпуск в Берлин стал членом НСДАП. Это способствовало его повышению — он получил чин действительного советника МИДа.
И, наконец, Ильза Штёбе — звёздный успех вербовщика «Арвида». Её вербовка не представляла никакой трудности: она была товарищем Херрнштадта по партии и его единомышленником.
Таким образом, к 1934 году в германском посольстве в Варшаве сложилась целая резидентура. Её главой вначале был Херрнштадт, затем после его отъезда в Москву её возглавила Ильза Штёбе. У неё на связи, не считая Кегеля и Шелии, было шесть агентов. Но это произошло уже после нападения Германии на Польшу.
Накануне войны, в августе 1939 года, заслуги фон Шелия наконец были отмечены начальством. Его перевели в информационный отдел МИДа Германии. «Арвид» предупредил «Арийца», что связь с ним будет поддерживать «Альта».
Но Ильза не смогла сразу устроиться на работу в Берлине. Какое-то время ей пришлось жить в Бреслау. В сентябре 1939 года сотрудник Разведуправления Н. Зайцев получил задание отыскать Ильзу и установить с ней связь. Он выехал из Берлина в Бреслау. Сначала разыскал мать Ильзы. Та назвала адрес дочери. Трудность заключалась в том, что не было установлено пароля для встречи, и нужно было назвать несколько паролей, чтобы убедить Ильзу признать нашего разведчика.
Но Ильза поверила ему сразу же, как только он назвал пароль встречи с нашим человеком в Польше. Зайцев и Штёбе прошлись по пустынным окраинам Бреслау. Она рассказала, что скоро получит разрешение на жительство в Берлине и переедет туда. Разведчики договорились о способах связи и, условившись о новых встречах, расстались.
В начале марта 1940 года Ильза Штёбе при помощи фон Шелии получила место в пресс-службе МИДа и поселилась в Берлине. Теперь их встречам ничто не мешало. Однако сам Шелия чуть было не впал в немилость. Его подвела болтливость. Кто-то донёс начальству о его «недостойном для германского дипломата» сочувствии полякам. От него потребовали объяснений по «польскому вопросу». Чтобы «искупить вину», он принялся вместе с бывшим послом фон Мольтке составлять «Белую книгу» о причинах германо-польской войны. Естественно, она была составлена в духе «идей» и высказываний нацистских главарей. Когда Риббентроп ознакомился с ней, то не только простил фон Шелия, но даже намекнул на возможность его назначения на высокую должность в Будапеште.
Но для Ильзы Штёбе отъезд фон Шелия означал бы утрату очень серьёзного источника информации, и она отговорила его от этой затеи. К тому же вскоре он был назначен на новую должность в аппарате МИДа.
Надёжным помощником Ильзы Штёбе был Герхард Кегель. Благодаря своему положению, он мог получать важную информацию. Ещё в марте 1939 года сотрудник Риббентропа Клейст заявил, что «в ходе дальнейшего осуществления германских планов война против Советского Союза остаётся последней и решающей задачей германской политики». Позже германский военный атташе в Польше Хишер рассказал Кегелю о приёме у Гитлера и его указаниях касательно тайной подготовки внезапного нападения на Польшу. У Кегеля было много бесед и с послом фон Мольтке.
Но вскоре после переезда в Берлин Ильзе пришлось расстаться и с ним. Герхард Кегель, работавший в отделе торговой политики МИДа, получил новое, важное назначение. Вначале его включили в состав германской торговой делегации, выехавшей в конце 1939 года в СССР, а по прибытии в Москву оставили на работе в посольстве.
От него советские спецслужбы получали ценную информацию о том, что происходило в посольстве. От него поступали сообщения о настроениях и разговорах посла фон Шуленбурга, военного атташе генерала Кестринга и советника Хильгера. Все они выступали против войны с Советским Союзом, полагая, что она гибельна для Германии.
Кегель сообщил, что 30 апреля 1941 года Шуленбург после поездки в Берлин и беседы с Гитлером объявил своим ближайшим друзьям: «Жребий брошен, война — дело решённое!»
Шуленбург, Кестринг и Хильгер подготовили на имя фюрера меморандум, в котором подчёркивали: война против Советского Союза выиграна быть не может и, более того, способна привести Германию к гибели. Шуленбург лично отвёз этот меморандум в Берлин, но Гитлер не соизволил даже принять его.
А вскоре в Москву заявились два гостя. Один из них, Вальтер Шелленберг, — под видом представителя германской химической промышленности. Начальник внешней разведки гитлеровской Германии изучал советский военный и экономический потенциал, готовность СССР к войне.
Вторым гостем был полковник Кребс, замещавший с середины марта до начала мая 1941 года генерала Кёстринга. Это был тот самый Кребс, который накануне падения Берлина, уже в звании генерала и последнего начальника германского Генерального штаба, явится к генералу Чуйкову с просьбой о мирных переговорах. После того как Чуйков заявит ему, что речь может идти лишь о полной капитуляции, Кребс вернётся в свой бункер и застрелится.
Пока же он присутствовал на первомайском параде Красной армии и воочию мог убедиться в её силе, но не поверил этому, о чём поделился с Кегелем, а последний с сотрудником Разведуправления К. Б. Леонтьевым, которого он знал как Павла Ивановича Петрова.
Накануне войны Кегель был свидетелем срочного отъезда на родину семей сотрудников посольства и других немцев, находившихся в СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221