Их жертвами стали не только его руководители по Разведупру, но и бывшие товарищи по германской компартии, брошенные в тюрьмы или расстрелянные. Он не мог без отвращения думать об этих репрессиях.
Но если и пошатнулась в нём вера в Сталина, то вера в справедливость самого дела, которому он служил, осталась незыблемой. Он продолжал верить в идеалы коммунизма, верил в то, что Советский Союз — это единственная страна, которая может противостоять фашизму.
Вернувшись за границу, Робинсон прекратил сотрудничать с Коминтерном. Сделано ли это было в силу изменения его убеждений или в порядке выполнения инструкций Центра, запрещавших одновременное участие в разведывательной деятельности и пребывание в национальной компартии, тем более в её руководящих структурах? Сейчас ответить на этот вопрос невозможно. В любом случае работа Робинсона в разведке продолжалась.
Через несколько дней после подписания советско-германского пакта о ненападении, в конце августа 1939 года, он участвовал в совещании, на котором обсуждались возможности добыть секретные статьи польско-английского договора. Неизвестно, чем закончилась эта попытка, но она свидетельствует о том, что его взгляды на сотрудничество с советской разведкой не изменились.
Он стал скрупулёзнее относиться к вопросам конспирации и зачастую скрывал имена своих агентов даже от руководителей разведки. Как-то раз «товарищ Гарри» получил из Москвы запрос: «Вы ни разу не написали нам, от кого получаете материалы. Неясность вокруг этого вопроса нас несколько беспокоит». Он ответил, что его друг делает безвозмездно всё, что может, он знает его в течение двадцати лет и «сообщит его имя только устно».
Но вот грянула Вторая мировая война. Резидентура Робинсона переориентировалась на работу против Германии. Крах Франции в июне 1940 года не оставил сомнений в том, что очередной целью Гитлера станет Советский Союз. Робинсон умело отсекал пропагандистские заявления Гитлера о предстоящем вторжении в Англию от того, что происходило в действительности, и посылал ценнейшую информацию в Центр. Однако, хоть он и стучал двумя кулаками в дверь, за ней его плохо слышали.
«11.11.1940. Четыре пятых моторизованных сил Германии переброшены в Польшу. На прошлой неделе двенадцать поездов инженерных войск проследовали с вокзала Ромилли в Германию… Источник: дирекция железнодорожной немецкой администрации и лётчики».
«5.04.1941. По железным дорогам Франции на восток отправляется большое количество санитарных машин».
«17.04.1941. Ближайшие помощники Гитлера считают, что завоевание Украины — одна из задач готовящейся войны».
«27.04.1941. Семидесятитонные танки заводов Рено перебрасываются в Катовице (Польша). С 21 по 23 апреля на восток отправлено восемьсот лёгких танков».
«7.05.1941. В Польшу отправлено триста пятьдесят французских двенадцатитонных танков завода Гочкис».
«10.06.1941. Знакомый полковник имел беседу с одним из высших немецких офицеров, который заявил, что не позднее, чем через два месяца часть территории СССР будет захвачена немцами.
…По мнению немцев, СССР превосходит их в численности личного состава и техники, но они считают своих солдат лучше подготовленными к войне, а генштаб более квалифицированным».
Когда началась Великая Отечественная война, резидентура Робинсона находилась во Франции. Она была полностью готова к работе в условиях войны. Хорошо законспирированные агенты имели надёжные прикрытия, получали достаточно полную информацию. Резидентура располагала двумя радиопередатчиками, которые поддерживали постоянную связь с Центром. Главной гарантией её благополучного существования являлась независимость от каких-либо других подразделений разведки и возможность прямого выхода на Москву. Одновременно с этим Робинсон лично мог связываться с резидентурой «Дора» в Швейцарии, возглавляемой Шандором Радо (немцы называли её «Красная тройка» или «Драй ротен», по числу действовавших передатчиков).
Кроме резидентуры Робинсона, на территории Франции действовала резидентура Озолса, а после оккупации немцами Бельгии добавилась и ещё одна — Треппера. Они поддерживали связь с Москвой через военного атташе во Франции генерала Суслопарова. Но так как с началом войны он отбыл на родину, обе резидентуры остались без связи.
И здесь Центр совершил две серьёзные ошибки (это мы сейчас можем смело называть их ошибками, а тогда они были вынужденными шагами). Резиденту бельгийской резидентуры К. Ефремову в июне 1941 года было поручено оказать помощь Трепперу и Гуревичу («Кент», резидент в Бельгии) в налаживании связи с Москвой. Это явилось одной из причин будущих тяжёлых провалов, но в то время позволило установить связь с Центром. Однако, несмотря на восстановление связи, в сентябре 1941 года Трепперу приказали установить контакт и с Робинсоном, рассчитывая, что этот контакт ограничится использованием радиопередатчика Робинсона как запасного. Но Треппер переступил через это указание. Одержимый тщеславием, он решил, что Робинсон поступил в его полное распоряжение. Он свёл его с двумя членами своей резидентуры — Кацем и Гроссфогелем. Кроме того, он сообщил о Робинсоне Райхману, оказавшемуся предателем.
Таким образом, все перечисленные резидентуры переплелись в почти не управляемую и слабо законспирированную сеть, которой с трудом руководил Треппер и которая получила у немцев название «Красная капелла».
Робинсон, оказавшийся в сложном положении, продолжал всё же работать самостоятельно.
В июле 1942 года в Париж из Лондона нелегально прибыл бывший префект Шартра Жан Мулен («Рекс»), посланный лично генералом де Голлем. Каким-то образом (детали неизвестны) была установлена связь между Робинсоном и Муленом, который в своей телеграмме в Лондон сообщил об этой встрече, подчеркнув, что «вошёл в контакт с „секретной службой русских“».
Очень важным следствием этой встречи явилось то, что Мулен, а через него секретная служба Свободной Франции вышли на коммунистическое подполье — главную движущую силу французского Сопротивления. После того как Мулен высказал своё желание связаться с коммунистами, Робинсон доложил об этом Трепперу. Тот сообщил это Луи Гроновски, своему связному с руководством ФКП и Жаком Дюкло. Таким образом, связь «Свободной Франции» с коммунистами — «партией расстрелянных», — была установлена.
Тем временем гестапо не дремало. 13 декабря 1941 года в Брюсселе произошли первые аресты. Следующие — в июне 1942 года. Аресты следовали один за другим. Не все выдерживали пытки. Кроме того, немцы перехватили и расшифровали множество радиограмм и других документов. Остававшиеся на свободе участники «Красной капеллы» были обречены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221
Но если и пошатнулась в нём вера в Сталина, то вера в справедливость самого дела, которому он служил, осталась незыблемой. Он продолжал верить в идеалы коммунизма, верил в то, что Советский Союз — это единственная страна, которая может противостоять фашизму.
Вернувшись за границу, Робинсон прекратил сотрудничать с Коминтерном. Сделано ли это было в силу изменения его убеждений или в порядке выполнения инструкций Центра, запрещавших одновременное участие в разведывательной деятельности и пребывание в национальной компартии, тем более в её руководящих структурах? Сейчас ответить на этот вопрос невозможно. В любом случае работа Робинсона в разведке продолжалась.
Через несколько дней после подписания советско-германского пакта о ненападении, в конце августа 1939 года, он участвовал в совещании, на котором обсуждались возможности добыть секретные статьи польско-английского договора. Неизвестно, чем закончилась эта попытка, но она свидетельствует о том, что его взгляды на сотрудничество с советской разведкой не изменились.
Он стал скрупулёзнее относиться к вопросам конспирации и зачастую скрывал имена своих агентов даже от руководителей разведки. Как-то раз «товарищ Гарри» получил из Москвы запрос: «Вы ни разу не написали нам, от кого получаете материалы. Неясность вокруг этого вопроса нас несколько беспокоит». Он ответил, что его друг делает безвозмездно всё, что может, он знает его в течение двадцати лет и «сообщит его имя только устно».
Но вот грянула Вторая мировая война. Резидентура Робинсона переориентировалась на работу против Германии. Крах Франции в июне 1940 года не оставил сомнений в том, что очередной целью Гитлера станет Советский Союз. Робинсон умело отсекал пропагандистские заявления Гитлера о предстоящем вторжении в Англию от того, что происходило в действительности, и посылал ценнейшую информацию в Центр. Однако, хоть он и стучал двумя кулаками в дверь, за ней его плохо слышали.
«11.11.1940. Четыре пятых моторизованных сил Германии переброшены в Польшу. На прошлой неделе двенадцать поездов инженерных войск проследовали с вокзала Ромилли в Германию… Источник: дирекция железнодорожной немецкой администрации и лётчики».
«5.04.1941. По железным дорогам Франции на восток отправляется большое количество санитарных машин».
«17.04.1941. Ближайшие помощники Гитлера считают, что завоевание Украины — одна из задач готовящейся войны».
«27.04.1941. Семидесятитонные танки заводов Рено перебрасываются в Катовице (Польша). С 21 по 23 апреля на восток отправлено восемьсот лёгких танков».
«7.05.1941. В Польшу отправлено триста пятьдесят французских двенадцатитонных танков завода Гочкис».
«10.06.1941. Знакомый полковник имел беседу с одним из высших немецких офицеров, который заявил, что не позднее, чем через два месяца часть территории СССР будет захвачена немцами.
…По мнению немцев, СССР превосходит их в численности личного состава и техники, но они считают своих солдат лучше подготовленными к войне, а генштаб более квалифицированным».
Когда началась Великая Отечественная война, резидентура Робинсона находилась во Франции. Она была полностью готова к работе в условиях войны. Хорошо законспирированные агенты имели надёжные прикрытия, получали достаточно полную информацию. Резидентура располагала двумя радиопередатчиками, которые поддерживали постоянную связь с Центром. Главной гарантией её благополучного существования являлась независимость от каких-либо других подразделений разведки и возможность прямого выхода на Москву. Одновременно с этим Робинсон лично мог связываться с резидентурой «Дора» в Швейцарии, возглавляемой Шандором Радо (немцы называли её «Красная тройка» или «Драй ротен», по числу действовавших передатчиков).
Кроме резидентуры Робинсона, на территории Франции действовала резидентура Озолса, а после оккупации немцами Бельгии добавилась и ещё одна — Треппера. Они поддерживали связь с Москвой через военного атташе во Франции генерала Суслопарова. Но так как с началом войны он отбыл на родину, обе резидентуры остались без связи.
И здесь Центр совершил две серьёзные ошибки (это мы сейчас можем смело называть их ошибками, а тогда они были вынужденными шагами). Резиденту бельгийской резидентуры К. Ефремову в июне 1941 года было поручено оказать помощь Трепперу и Гуревичу («Кент», резидент в Бельгии) в налаживании связи с Москвой. Это явилось одной из причин будущих тяжёлых провалов, но в то время позволило установить связь с Центром. Однако, несмотря на восстановление связи, в сентябре 1941 года Трепперу приказали установить контакт и с Робинсоном, рассчитывая, что этот контакт ограничится использованием радиопередатчика Робинсона как запасного. Но Треппер переступил через это указание. Одержимый тщеславием, он решил, что Робинсон поступил в его полное распоряжение. Он свёл его с двумя членами своей резидентуры — Кацем и Гроссфогелем. Кроме того, он сообщил о Робинсоне Райхману, оказавшемуся предателем.
Таким образом, все перечисленные резидентуры переплелись в почти не управляемую и слабо законспирированную сеть, которой с трудом руководил Треппер и которая получила у немцев название «Красная капелла».
Робинсон, оказавшийся в сложном положении, продолжал всё же работать самостоятельно.
В июле 1942 года в Париж из Лондона нелегально прибыл бывший префект Шартра Жан Мулен («Рекс»), посланный лично генералом де Голлем. Каким-то образом (детали неизвестны) была установлена связь между Робинсоном и Муленом, который в своей телеграмме в Лондон сообщил об этой встрече, подчеркнув, что «вошёл в контакт с „секретной службой русских“».
Очень важным следствием этой встречи явилось то, что Мулен, а через него секретная служба Свободной Франции вышли на коммунистическое подполье — главную движущую силу французского Сопротивления. После того как Мулен высказал своё желание связаться с коммунистами, Робинсон доложил об этом Трепперу. Тот сообщил это Луи Гроновски, своему связному с руководством ФКП и Жаком Дюкло. Таким образом, связь «Свободной Франции» с коммунистами — «партией расстрелянных», — была установлена.
Тем временем гестапо не дремало. 13 декабря 1941 года в Брюсселе произошли первые аресты. Следующие — в июне 1942 года. Аресты следовали один за другим. Не все выдерживали пытки. Кроме того, немцы перехватили и расшифровали множество радиограмм и других документов. Остававшиеся на свободе участники «Красной капеллы» были обречены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221