Начались послевоенные будни. Коротков налаживал разведывательную работу в Германии, создавал заново агентурную сеть, устанавливал связи с союзниками. Он провёл много операций, в частности, по обмену пленного германского адмирала Редера на власовских генералов Малышкина и Жиленкова, которых позже судили вместе с Власовым, а затем повесили; по обнаружению и вывозу в СССР предприятий и специалистов ракетостроения; по выявлению скрывавшихся нацистских преступников…
В 1946 году Коротков вернулся в Москву, он был назначен заместителем начальника внешней разведки и одновременно руководителем нелегальной разведки, и оставался на этом посту до 1957 года. За это время Коротков подготовил десятки разведчиков-нелегалов. Он был «крёстным» супругов Михаила и Галины Фёдоровых, Де лас Эрас Африка (см. очерк о ней), Михаила и Анны Филоненко, Конона Молодого, Мориса и Леонтины Коэн (см. очерк), Вилли Фишера — Рудольфа Абеля (см. очерк) и многих других.
В марте 1957 года Александра Короткова назначили представителем КГБ СССР при МГБ ГДР. Это не было понижением — противостояние ФРГ и ГДР стало в это время одним из основных факторов «холодной войны».
В обязанности Короткова входила не только организация агентурной сети на территории ФРГ (главными объектами были ведомство генерального канцлера, МИД, министерство обороны, спецслужбы, политические партии), но и налаживание взаимодействия со спецслужбами ГДР — тактичное и деликатное дело, где нужно было проявить себя настоящим дипломатом. К чести Короткова надо сказать, что он стал не только сотоварищем руководителей ГДРовских спецслужб, но и другом. Он умел найти подход и к министру Мильке, и к руководителю разведки Вольфу, неприязненно относившимся друг к другу.
Коротков лично работал с советским разведчиком Хайнцем Фельфе (см. очерк о нём) и другими, выполнявшими задания на территории ФРГ.
В последние годы работы у Короткова сложились очень напряжённые отношения с председателем КГБ Александром Шелепиным. Постоянные придирки, нагоняи, вызовы «на ковёр» довели Короткова до стресса…
27 июня 1961 года во время очередного вызова в Москву Коротков после доклада руководству отправился на стадион «Динамо» — договорился с начальником ГРУ, старым другом Иваном Серовым сыграть партию в теннис. Во время игры он умер.
На его похороны в полном составе прибыло руководство МВД ГДР. Шелепин на похороны не приехал.
ВИЛЬГЕЛЬМ ЛЕМАН («БРАЙТЕНБАХ») (1884–1942)
Зрители телесериала «Семнадцать мгновений весны» часто спрашивают: «Существовал ли в действительности Штирлиц или другой советский разведчик-нелегал, ставший его прообразом?» Ну что же, на прямой вопрос — прямой ответ: «Нет. Ни одного нелегала, профессионального офицера советской разведки ни в окружении Мюллера или Шелленберга, ни вообще в центральном аппарате гитлеровских спецслужб, к сожалению, не было».
Однако в реальной жизни существовал человек, работавший в этом аппарате и знавший его тайны. Он не был профессиональным советским разведчиком, но являлся надёжным агентом нашей разведки. Его имя — Вильгельм Леман, а псевдоним — «Брайтенбах». О нём и пойдёт речь.
В 1884 году в небольшом городке в окрестностях Лейпцига в семье учителя Лемана родился сын, которого в честь кайзера назвали Вильгельмом. Однако всю жизнь его звали Вилли, и как Вилли Леман он фигурирует в документах советской разведки. В семнадцатилетнем возрасте юноша поступил добровольцем в военно-морской флот и прослужил на нём около десяти лет. Он участвовал во многих дальних походах, был свидетелем Цусимского боя, уволился с должности фельдфебеля-артиллериста и устроился на службу в берлинскую полицию. Там отметили его добросовестность и способности и перевели в контрразведывательный отдел полицей-президиума Берлина. В годы Первой мировой войны и после Вилли Леман проявил себя как умный и толковый контрразведчик, получил повышение, вёл особо важные расследования, был практически в курсе всей работы отдела.
Он характеризовался как человек, не страдающий тщеславием, трезво относящийся к деньгам, не имеющий каких-либо пагубных пристрастий и «порочных связей». В 1928 году, когда один из его друзей оказался в тяжёлом положении, Вилли посоветовал ему предложить свои услуги советскому полпредству. Тот так и сделал. Он стал агентом советской разведки А-70 (впоследствии от серьёзной работы был отстранён, так как чересчур «свободно» обращался с получаемыми деньгами и мог вызвать подозрение).
В 1929 году, когда самому Вилли понадобились деньги, он поступил так же. После вербовки он получил кодовое имя А-201 или «Брайтенбах». Чтобы не возвращаться больше к этому вопросу, заметим, что хотя денежная сторона в мотивах сотрудничества Лемана была весьма существенной, на его решение, как это часто бывает с агентами, повлияло и резко отрицательное отношение к нацистам. Он считал преступной войну против Советского Союза.
Ввиду его служебного положения Центр и берлинская резидентура сразу же позаботились о глубокой конспирации Лемана. Было решено получать от него только ту информацию, которую он может добывать по своей должности, не заставляя его выуживать чужие секреты. Хотя документальной информации в агентурной работе всегда отдаётся предпочтение, в случае с «Брайтенбахом» советские спецслужбы не настаивали на том, чтобы он передавал документы, и удовлетворялись устными сообщениями. И так как «легальные» разведчики как официальные сотрудники советских учреждений могли находиться под наблюдением, связь с ним в основном поддерживали через нелегалов. Для него был изготовлен паспорт, по которому он мог срочно покинуть страну, и отработаны сигналы опасности.
В 1930 году разведывательные возможности «Брайтенбаха» расширились — ему поручили «разработку» советского посольства, следовательно, он оказался в курсе всех акций, намечаемых и проводимых против посольства и его сотрудников, и знал всю агентуру, используемую в них. В конце 1932 года ему также были переданы дела по польскому шпионажу, и не случайно польский резидент Юрек Сосновский (см. очерк о нём) удивлялся осведомлённости о нём советской разведки, когда его допрашивали на Лубянке в 1939–1940 годах.
После прихода Гитлера к власти в 1933 году, в отделе «Брайтенбаха» было создано отделение по борьбе с «коммунистическим шпионажем». 26 апреля 1933 года отдел Лемана влился во вновь созданную государственную тайную полицию (гестапо). Так он стал гестаповцем, а 20 апреля 1934 года, в день рождения Гитлера, Леман был принят в СС и повышен в чине.
В 1934 году агент «Брайтенбах» был передан на связь разведчику-нелегалу Василию Зарубину (см. очерк о нём). Центру требовался всё больший объём информации, выходящей за пределы должностных возможностей агента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221