Когда они влезли еще выше, Маусглов повернулся и посмотрел
вниз. Пламя стало разгораться еще ярче, сливаясь в единый костер. Жар
дохнул ему в лицо. Один за одним стали подниматься тепловые потоки.
Наконец Лунная Птица достиг желаемого выступа, удобно устроившись на
нем, он тоже посмотрел вниз. Лишь только он бросил взгляд, огонь
превратился в настоящую огненную бурю. Тепло мощным потоком устремилось в
высь.
- Что происходит? - теперь уже в слух спросил Маусглов.
- Последний взрыв сорвал меня со стены, - ответил Лунная Птица. -
Упав в кратер, я ощутил, что жезл находится совсем рядом.
- А пламя появилось уже тогда?
- Я вызвал пламя. Я хотел отогнать преследователей.
- Как тебе это удалось?
- Я использовал могущество нижнего крайнего сегмента жезла. Он для
вызова магического огня.
- Ты можешь пользоваться скипетром. Я даже не догадывался...
- Только самым нижним сегментом. Драконы знают секреты огня.
- Хорошо, кажется теперь мы в безопасности, но пламя разгорается все
сильнее. Тебе нужно загасить костры - если, конечно, ты сумеешь.
- Нет.
- Почему?
- Мне необходим сильный поток тепла. Чтобы подняться отсюда.
- Я не понимаю.
- Я могу сливаться с тепловыми потоками. В теплом воздухе легче
подняться на верх.
Тени от костров заплясали теперь уже почти рядом с ними. Маусглов
вновь ощутил жаркую волну.
- До края не так уж далеко... - сказал он. - Ты уверен, что сможешь
подняться в тепловом потоке на эту высоту?
- Жизнь непредсказуема, - ответил Лунная Птица. - Крепче держись!
Он расправил мощные крылья и воспарил над кратером.
14
Чем больше я знакомился с окружающим миром, тем глубже тонул в пучине
философских размышлений о вселенной и природе собственного бытия.
Настоящие ответы на вопросы блуждали неизвестно где. Я не мог отыскать их
ни в практике, ни на общем теоретическом уровне. Теперь меня волновало,
является ли сомнение неотъемлемой частью любого мыслящего существа. До сих
пор я мирился с мыслью, что всеми существами правят побуждающие причины, в
которых я не слишком разбираюсь. Их поведение казалось прямо связано с
конкретными обстоятельствами, тогда как я совершенно не усматривал в них
объективных целей. Я зациклился и начал повторяться. Я собирал информацию.
Но совершенно не понимал, что все это означает. У меня не было настоящей
цели - одни лишь призрачные тени - то, что упорно возвращает меня к мысли,
что я должен знать и обладать чем-то большим.
Несмотря на полную растерянность и вечные затруднения перед лицом
бытия, я продолжал повиноваться тем настойчивым велениям, которые
сопровождали меня с момента отбытия из Рондовала. Я видел, как озадачило
Маусглова полученное известие и он отправился выполнять поручение; мне
очень хотелось верить, что Ибал обладает возможностями переправить его в
нужное место сквозь пространство - несмотря на собственное желание. Я
проследил, что Маусглов ушел, и вернулся к тому месту у подножия Балкина,
где совсем недавно практиковался в управлении человеческим телом. Я
попробовал еще раз, теперь с большей осторожностью, результаты оказались
выше всяких похвал. Мне даже удалось напугать кучку подгулявших молодых
учеников.
Затем я долгое время висел, не зная, чем заняться. Может проследить
маршрут, по которому вернулся в город тот странный колдун? Его следы до
сих пор отдавали едва заметным сиянием. Может, следует узнать, кто он
такой? Или мне лучше догнать Поля и Ларика, направившихся на север к
Авинконету? Почти тотчас мой незримый маленький повелитель решил проблему.
Я собрался, поднялся в воздух, уплотнился и стремительно понесся к
северу. Я нагнал их еще в полете и пристроился сзади, разрядившись и
расслабившись. Ничего больше не тревожило меня. Неизвестное понукающее
мной начало наконец угомонилось. Все оставшееся время до конца дня я
чувствовал себя свободно и спокойно, как когда-то в золотые дни бесцельных
блужданий по Рондовалу.
Конечно, подобное блаженство не могло длиться вечно, я понял это,
когда солнце склонилось к закату и день стал медленно угасать, а впереди
замаячил черный мрачный силуэт Авинконета. В этот момент я почувствовал
страх.
Это было странное всепоглощающее чувство - дурное предчувствие, если
хотите - переплетенное с беспочвенной уверенностью, что я могу умереть,
погибнуть, что мое существование обречено именно в этом месте. Такого
раньше со мной никогда не случалось, это стало прозрением, своеобразным
открытием, которое не радовало, а внушало ужас - но даже если
рассматривать его через призму моих знаний о собственной природе, то оно
вполне могло осуществиться. Я сразу ощутил, что жизнь, даже такая
бесцельная как моя, совсем не такая плохая штука. В тот же момент я понял,
что мои предчувствия не случайны. Я почувствовал, что самое мое страстное
желание - это продолжать существовать; пусть глупо и бесцельно, но жить.
Я подобрался поближе к Полю и погрузился в тепло его тела. Я не мог
понять, почему у меня не возникает ни единой мысли о самом полете. Я
приник к нему словно младенец к матери. Так в обнимку мы подлетели к
мрачному замку.
Я остался с ним в момент приземления, затем последовал в келью, где
его заперли. Затем еще некоторое время я неотлучно находился с ним - до
тех пор пока не принесли еду. После ужина я решил, что теперь его вряд ли
кто-нибудь потревожит до самого утра.
Мой страх затих, предчувствия отдалились, их вытеснили рациональные
взгляды на случившееся. Теперь, когда все успокоились и затихли, казалось
не осталось ни одного полуночника, самое подходящее время обследовать
загадочный замок, проверить можно ли отвести угрозу и найти наиболее
оптимальный способ нивелировать ее.
Поэтому я покинул Поля, оставив его в надежных, но малоинтересных
апартаментах.
Я прошвырнулся по разным помещениям и комнатам, погонял крыс и мышей,
тщательно обследовал каждую спальню, отыскивая следы или намеки на черную
магию или угрожающие силы.
Я передвигался очень медленно, чтобы ничто не могло застать меня
врасплох. Ночь была в самом разгаре, во мне появились нотки разочарования:
зловещее предчувствие оказалось ложным. Ничто и никто не покушался на
меня, не грозил, никто вообще не интересовался мной. Казалось, что и
другая горная громада может быть пригодна для человеческого обитания, если
ее слегка конструктивно усовершенствовать и проделать вертикальные тоннели
и шахты, об этом свидетельствовали грубые останки обстановки, и яркая,
нелепая манера их исполнения, которая имела совершенно нефункциональную
природу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
вниз. Пламя стало разгораться еще ярче, сливаясь в единый костер. Жар
дохнул ему в лицо. Один за одним стали подниматься тепловые потоки.
Наконец Лунная Птица достиг желаемого выступа, удобно устроившись на
нем, он тоже посмотрел вниз. Лишь только он бросил взгляд, огонь
превратился в настоящую огненную бурю. Тепло мощным потоком устремилось в
высь.
- Что происходит? - теперь уже в слух спросил Маусглов.
- Последний взрыв сорвал меня со стены, - ответил Лунная Птица. -
Упав в кратер, я ощутил, что жезл находится совсем рядом.
- А пламя появилось уже тогда?
- Я вызвал пламя. Я хотел отогнать преследователей.
- Как тебе это удалось?
- Я использовал могущество нижнего крайнего сегмента жезла. Он для
вызова магического огня.
- Ты можешь пользоваться скипетром. Я даже не догадывался...
- Только самым нижним сегментом. Драконы знают секреты огня.
- Хорошо, кажется теперь мы в безопасности, но пламя разгорается все
сильнее. Тебе нужно загасить костры - если, конечно, ты сумеешь.
- Нет.
- Почему?
- Мне необходим сильный поток тепла. Чтобы подняться отсюда.
- Я не понимаю.
- Я могу сливаться с тепловыми потоками. В теплом воздухе легче
подняться на верх.
Тени от костров заплясали теперь уже почти рядом с ними. Маусглов
вновь ощутил жаркую волну.
- До края не так уж далеко... - сказал он. - Ты уверен, что сможешь
подняться в тепловом потоке на эту высоту?
- Жизнь непредсказуема, - ответил Лунная Птица. - Крепче держись!
Он расправил мощные крылья и воспарил над кратером.
14
Чем больше я знакомился с окружающим миром, тем глубже тонул в пучине
философских размышлений о вселенной и природе собственного бытия.
Настоящие ответы на вопросы блуждали неизвестно где. Я не мог отыскать их
ни в практике, ни на общем теоретическом уровне. Теперь меня волновало,
является ли сомнение неотъемлемой частью любого мыслящего существа. До сих
пор я мирился с мыслью, что всеми существами правят побуждающие причины, в
которых я не слишком разбираюсь. Их поведение казалось прямо связано с
конкретными обстоятельствами, тогда как я совершенно не усматривал в них
объективных целей. Я зациклился и начал повторяться. Я собирал информацию.
Но совершенно не понимал, что все это означает. У меня не было настоящей
цели - одни лишь призрачные тени - то, что упорно возвращает меня к мысли,
что я должен знать и обладать чем-то большим.
Несмотря на полную растерянность и вечные затруднения перед лицом
бытия, я продолжал повиноваться тем настойчивым велениям, которые
сопровождали меня с момента отбытия из Рондовала. Я видел, как озадачило
Маусглова полученное известие и он отправился выполнять поручение; мне
очень хотелось верить, что Ибал обладает возможностями переправить его в
нужное место сквозь пространство - несмотря на собственное желание. Я
проследил, что Маусглов ушел, и вернулся к тому месту у подножия Балкина,
где совсем недавно практиковался в управлении человеческим телом. Я
попробовал еще раз, теперь с большей осторожностью, результаты оказались
выше всяких похвал. Мне даже удалось напугать кучку подгулявших молодых
учеников.
Затем я долгое время висел, не зная, чем заняться. Может проследить
маршрут, по которому вернулся в город тот странный колдун? Его следы до
сих пор отдавали едва заметным сиянием. Может, следует узнать, кто он
такой? Или мне лучше догнать Поля и Ларика, направившихся на север к
Авинконету? Почти тотчас мой незримый маленький повелитель решил проблему.
Я собрался, поднялся в воздух, уплотнился и стремительно понесся к
северу. Я нагнал их еще в полете и пристроился сзади, разрядившись и
расслабившись. Ничего больше не тревожило меня. Неизвестное понукающее
мной начало наконец угомонилось. Все оставшееся время до конца дня я
чувствовал себя свободно и спокойно, как когда-то в золотые дни бесцельных
блужданий по Рондовалу.
Конечно, подобное блаженство не могло длиться вечно, я понял это,
когда солнце склонилось к закату и день стал медленно угасать, а впереди
замаячил черный мрачный силуэт Авинконета. В этот момент я почувствовал
страх.
Это было странное всепоглощающее чувство - дурное предчувствие, если
хотите - переплетенное с беспочвенной уверенностью, что я могу умереть,
погибнуть, что мое существование обречено именно в этом месте. Такого
раньше со мной никогда не случалось, это стало прозрением, своеобразным
открытием, которое не радовало, а внушало ужас - но даже если
рассматривать его через призму моих знаний о собственной природе, то оно
вполне могло осуществиться. Я сразу ощутил, что жизнь, даже такая
бесцельная как моя, совсем не такая плохая штука. В тот же момент я понял,
что мои предчувствия не случайны. Я почувствовал, что самое мое страстное
желание - это продолжать существовать; пусть глупо и бесцельно, но жить.
Я подобрался поближе к Полю и погрузился в тепло его тела. Я не мог
понять, почему у меня не возникает ни единой мысли о самом полете. Я
приник к нему словно младенец к матери. Так в обнимку мы подлетели к
мрачному замку.
Я остался с ним в момент приземления, затем последовал в келью, где
его заперли. Затем еще некоторое время я неотлучно находился с ним - до
тех пор пока не принесли еду. После ужина я решил, что теперь его вряд ли
кто-нибудь потревожит до самого утра.
Мой страх затих, предчувствия отдалились, их вытеснили рациональные
взгляды на случившееся. Теперь, когда все успокоились и затихли, казалось
не осталось ни одного полуночника, самое подходящее время обследовать
загадочный замок, проверить можно ли отвести угрозу и найти наиболее
оптимальный способ нивелировать ее.
Поэтому я покинул Поля, оставив его в надежных, но малоинтересных
апартаментах.
Я прошвырнулся по разным помещениям и комнатам, погонял крыс и мышей,
тщательно обследовал каждую спальню, отыскивая следы или намеки на черную
магию или угрожающие силы.
Я передвигался очень медленно, чтобы ничто не могло застать меня
врасплох. Ночь была в самом разгаре, во мне появились нотки разочарования:
зловещее предчувствие оказалось ложным. Ничто и никто не покушался на
меня, не грозил, никто вообще не интересовался мной. Казалось, что и
другая горная громада может быть пригодна для человеческого обитания, если
ее слегка конструктивно усовершенствовать и проделать вертикальные тоннели
и шахты, об этом свидетельствовали грубые останки обстановки, и яркая,
нелепая манера их исполнения, которая имела совершенно нефункциональную
природу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64