Джек очень походил на дядю своими толстыми губами. Он был сложен, как атлет, и Эмерелд всегда казалось, что в его глазах притаилась угроза.
Ей бы очень хотелось, чтобы Джек занимался своим делом, отдавая приказы. У него была манера приставать к ней словно банный лист, стоило ему оказаться в ее обществе. Но Эмерелд прогнала прочь все мысли о противном кузене, как только ее брат подошел к ней.
— Джонни, я не могу поверить, что мы плывем в Ирландию! — Этим утром, перед самым пробуждением, ей снова приснился тот чудесный сон. Восхитительное чувство предвкушения осталось с ней, а ее радость граничила со счастьем, потому что Эмерелд знала, что очень скоро увидится с ним, ее великолепным ирландским принцем. Эмерелд страстно прошептала его имя: — Шон, Шон.
— Я надеюсь, что не будет очень сильной качки, когда мы выйдем из пролива. Я не хочу опростоволоситься перед отцом. — Голос Джона ворвался в ее мечты.
— Дыши глубже, он подходит.
— О Господи, Эмерелд, сделай что-нибудь, отвлеки его от меня.
Она сжала ему пальцы и обернулась к отцу:
— Какая на вас красивая форма, отец.
— Она дает человеку много власти. Ничто так не волнует, как власть. Запомни это, Джон. Скоро и ты наденешь мундир. Мы сделаем из тебя мужчину, мальчик, не бойся.
Уголком глаза Эмерелд заметила, как задергалось горло Джона. Она быстро наклонилась через поручни, прекрасно зная, каким будет результат. Ветер сорвал ее парик и отправил его путешествовать по гребням волн.
— Ох, — запричитала девушка, — это был мой лучший парик.
Щеки отца покраснели, как петушиный гребень. Он грубо схватил ее за руку, протащил вверх по лестнице, ведущей в кают-компанию, и указал на прибитый к стене ящик:
— Ты знаешь, что там лежит?
Эмерелд покачала головой, не в силах произнести ни слова.
— Плетка-девятихвостка. Еще раз выведешь меня из себя, я выпущу ее погулять!
Дочь облегченно вздохнула, когда Уильям отпустил ее руку. «Это нечестно! Почему все время кто-то должен усмирять его гнев?» И все-таки она чувствовала большое удовлетворение от того, что спасла брата от расправы и в придачу избавилась от уродливого головного убора.
Шеймус заметил паруса корабля Монтегью и спустился на пристань, чтобы убедиться, что там достаточно места, чтобы «Защита» причалила и разгрузилась. Приветствуя партнера по незаконному бизнесу, Шеймус скрыл удивление от адмиралтейской формы Монтегью. «Она ему требуется для того, чтобы придать смелости, когда он везет оружие».
— Я вижу, вы прибыли беспрепятственно.
— Как всегда, — отозвался Монтегью с обычным английским высокомерием. Он завистливо посмотрел на два новых судна. — Это ваши, Шеймус?
— Они принадлежат моим сыновьям. Та шхуна, что повыше, — Джозефа, а черная с серебром — Шона, — с гордостью сказал он.
— Кстати, о сыновьях, я хочу, чтобы вы познакомились с моим. Это Джон, а это моя дочь Эмерелд. Джека вы уже знаете.
Шеймус пожал руку Джону и галантно поклонился Эмерелд. Мало что ускользало от проницательного взгляда О'Тула. Он заметил, что девчонка покраснела при упоминании его сыновей.
— Добро пожаловать в наш дом. Праздник в разгаре. В саду резвится молодежь. Идите туда и веселитесь. — Он снова повернулся к Монтегью: — Ваша команда может разгрузить судно у пирса. Здесь полно парней, если им нужна помощь.
Как обычно, Монтегью не проявил никакого интереса к адресату груза, и, наверное, именно поэтому эти двое могли так долго ладить друг с другом. Уильяма интересовало только золото, которое он получит за груз, что и требовалось О'Тулу. Монтегью оставил Джека наблюдать за разгрузкой и пошел вместе с Шеймусом в дом.
— Я привез не слишком много пуль и пороха к ружьям, но смогу поставить их вам на следующей неделе.
— Хорошо, — кивнул Шеймус. — Доставьте все на Англси, а мы сделаем остальное.
На лице Уильяма проступило облегчение, и Шеймус выругался про себя. Он готов заключить пари, что боеприпасы уже на Англси. Монтегью слишком большой трус, чтобы плыть на корабле, полном взрывчатки, способной отправить его на небеса. У хитрого Уилли слишком много грехов на душе, чтобы хладнокровно встретить Творца.
Когда Кэтлин заметила их, она тепло пожала руку своему отцу и вышла вперед, чтобы поздороваться с Монтегью.
— Добро пожаловать на праздник, Уильям. — Она протянула ему руку, тот поднес ее к губам, не скрывая восхищения ее лицом и фигурой. Кэтлин знала, что англичане находят женщин Фитцжеральд очень привлекательными. Ничего удивительного, что этот совершенно потерял голову, когда пятнадцатилетняя Эмбер расставила свои сети у него на пути.
— Я приехал не один. Привез сына и дочь, чтобы они могли познакомиться с материнской родней.
— А где же Эмбер? — спросила Кэтлин.
— Она передает свои сожаления. Из-за ее хрупкого сложения переезд по морю превращается в пытку, — мягко пояснил Уильям.
«Если она переваривает тебя, то она крепче железа, а что касается пытки, то я подозреваю, что она подвергается ей каждый день своей жизни».
— Пойду поищу ваших детей и удостоверюсь, что им весело. Отец, налейте Уильяму двойного виски. По его трезвому виду ясно, что ему этого хочется.
Эдвард Фитцжеральд и Уильям Монтегью не имели совместных дел многие годы, во всяком случае, ничего такого, о чем было бы известно Уильяму, подумал граф. Он отдал за Монтегью замуж одну из дочерей своего брата, отлично понимая, что маленькая кокетка не смирится с отказом. Эмбер соблазнила английского аристократа, все верно, но только потому, что ничего ему не позволила до тех пор, пока тот не предложил ей выйти за него замуж.
Эдвард налил партнеру своего зятя стакан дымчатого ирландского виски.
— Вы счастливый человек, Монтегью. У вас есть то, чего я лишен, — сын. — Его первая дочь Кэтлин была одной из близнецов, но ее брат родился мертвым. — Дочь — это неизбежно: у всех Фитцжеральдов, живых и уже ушедших, есть хотя бы одна дочь, а у моего сына не было шансов.
— Я знаю, что вы один из двадцати трех детей. Ваш отец, судя по всему, родил и сыновей.
— Немного, да и выжил только я. Один умер в младенчестве, трое других прожили достаточно долго, чтобы на свет появились их дочери, но все они рано ушли.
— Значит, все мужчины Фитцжеральд, матросы на торговых судах, — это третье поколение, — задумчиво заключил Монтегью.
— Именно так, — сказал Эдвард и поднял стакан. — За здоровье наших внуков! Где бы мы были без них?
Уильям Монтегью обозвал себя дураком. Фитцжеральдов было так много, что он никогда не думал о преемственности. Почему ему раньше ни разу не пришло в голову, что старший сын Шеймуса О'Тула — наследник Эдварда Фитцжеральда и, следовательно, следующий граф Килдэрский? Почти готовый план появился у него в голове. Почему бы не устроить помолвку его дочери Эмерелд с Джозефом Фитцжеральдом О'Тулом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Ей бы очень хотелось, чтобы Джек занимался своим делом, отдавая приказы. У него была манера приставать к ней словно банный лист, стоило ему оказаться в ее обществе. Но Эмерелд прогнала прочь все мысли о противном кузене, как только ее брат подошел к ней.
— Джонни, я не могу поверить, что мы плывем в Ирландию! — Этим утром, перед самым пробуждением, ей снова приснился тот чудесный сон. Восхитительное чувство предвкушения осталось с ней, а ее радость граничила со счастьем, потому что Эмерелд знала, что очень скоро увидится с ним, ее великолепным ирландским принцем. Эмерелд страстно прошептала его имя: — Шон, Шон.
— Я надеюсь, что не будет очень сильной качки, когда мы выйдем из пролива. Я не хочу опростоволоситься перед отцом. — Голос Джона ворвался в ее мечты.
— Дыши глубже, он подходит.
— О Господи, Эмерелд, сделай что-нибудь, отвлеки его от меня.
Она сжала ему пальцы и обернулась к отцу:
— Какая на вас красивая форма, отец.
— Она дает человеку много власти. Ничто так не волнует, как власть. Запомни это, Джон. Скоро и ты наденешь мундир. Мы сделаем из тебя мужчину, мальчик, не бойся.
Уголком глаза Эмерелд заметила, как задергалось горло Джона. Она быстро наклонилась через поручни, прекрасно зная, каким будет результат. Ветер сорвал ее парик и отправил его путешествовать по гребням волн.
— Ох, — запричитала девушка, — это был мой лучший парик.
Щеки отца покраснели, как петушиный гребень. Он грубо схватил ее за руку, протащил вверх по лестнице, ведущей в кают-компанию, и указал на прибитый к стене ящик:
— Ты знаешь, что там лежит?
Эмерелд покачала головой, не в силах произнести ни слова.
— Плетка-девятихвостка. Еще раз выведешь меня из себя, я выпущу ее погулять!
Дочь облегченно вздохнула, когда Уильям отпустил ее руку. «Это нечестно! Почему все время кто-то должен усмирять его гнев?» И все-таки она чувствовала большое удовлетворение от того, что спасла брата от расправы и в придачу избавилась от уродливого головного убора.
Шеймус заметил паруса корабля Монтегью и спустился на пристань, чтобы убедиться, что там достаточно места, чтобы «Защита» причалила и разгрузилась. Приветствуя партнера по незаконному бизнесу, Шеймус скрыл удивление от адмиралтейской формы Монтегью. «Она ему требуется для того, чтобы придать смелости, когда он везет оружие».
— Я вижу, вы прибыли беспрепятственно.
— Как всегда, — отозвался Монтегью с обычным английским высокомерием. Он завистливо посмотрел на два новых судна. — Это ваши, Шеймус?
— Они принадлежат моим сыновьям. Та шхуна, что повыше, — Джозефа, а черная с серебром — Шона, — с гордостью сказал он.
— Кстати, о сыновьях, я хочу, чтобы вы познакомились с моим. Это Джон, а это моя дочь Эмерелд. Джека вы уже знаете.
Шеймус пожал руку Джону и галантно поклонился Эмерелд. Мало что ускользало от проницательного взгляда О'Тула. Он заметил, что девчонка покраснела при упоминании его сыновей.
— Добро пожаловать в наш дом. Праздник в разгаре. В саду резвится молодежь. Идите туда и веселитесь. — Он снова повернулся к Монтегью: — Ваша команда может разгрузить судно у пирса. Здесь полно парней, если им нужна помощь.
Как обычно, Монтегью не проявил никакого интереса к адресату груза, и, наверное, именно поэтому эти двое могли так долго ладить друг с другом. Уильяма интересовало только золото, которое он получит за груз, что и требовалось О'Тулу. Монтегью оставил Джека наблюдать за разгрузкой и пошел вместе с Шеймусом в дом.
— Я привез не слишком много пуль и пороха к ружьям, но смогу поставить их вам на следующей неделе.
— Хорошо, — кивнул Шеймус. — Доставьте все на Англси, а мы сделаем остальное.
На лице Уильяма проступило облегчение, и Шеймус выругался про себя. Он готов заключить пари, что боеприпасы уже на Англси. Монтегью слишком большой трус, чтобы плыть на корабле, полном взрывчатки, способной отправить его на небеса. У хитрого Уилли слишком много грехов на душе, чтобы хладнокровно встретить Творца.
Когда Кэтлин заметила их, она тепло пожала руку своему отцу и вышла вперед, чтобы поздороваться с Монтегью.
— Добро пожаловать на праздник, Уильям. — Она протянула ему руку, тот поднес ее к губам, не скрывая восхищения ее лицом и фигурой. Кэтлин знала, что англичане находят женщин Фитцжеральд очень привлекательными. Ничего удивительного, что этот совершенно потерял голову, когда пятнадцатилетняя Эмбер расставила свои сети у него на пути.
— Я приехал не один. Привез сына и дочь, чтобы они могли познакомиться с материнской родней.
— А где же Эмбер? — спросила Кэтлин.
— Она передает свои сожаления. Из-за ее хрупкого сложения переезд по морю превращается в пытку, — мягко пояснил Уильям.
«Если она переваривает тебя, то она крепче железа, а что касается пытки, то я подозреваю, что она подвергается ей каждый день своей жизни».
— Пойду поищу ваших детей и удостоверюсь, что им весело. Отец, налейте Уильяму двойного виски. По его трезвому виду ясно, что ему этого хочется.
Эдвард Фитцжеральд и Уильям Монтегью не имели совместных дел многие годы, во всяком случае, ничего такого, о чем было бы известно Уильяму, подумал граф. Он отдал за Монтегью замуж одну из дочерей своего брата, отлично понимая, что маленькая кокетка не смирится с отказом. Эмбер соблазнила английского аристократа, все верно, но только потому, что ничего ему не позволила до тех пор, пока тот не предложил ей выйти за него замуж.
Эдвард налил партнеру своего зятя стакан дымчатого ирландского виски.
— Вы счастливый человек, Монтегью. У вас есть то, чего я лишен, — сын. — Его первая дочь Кэтлин была одной из близнецов, но ее брат родился мертвым. — Дочь — это неизбежно: у всех Фитцжеральдов, живых и уже ушедших, есть хотя бы одна дочь, а у моего сына не было шансов.
— Я знаю, что вы один из двадцати трех детей. Ваш отец, судя по всему, родил и сыновей.
— Немного, да и выжил только я. Один умер в младенчестве, трое других прожили достаточно долго, чтобы на свет появились их дочери, но все они рано ушли.
— Значит, все мужчины Фитцжеральд, матросы на торговых судах, — это третье поколение, — задумчиво заключил Монтегью.
— Именно так, — сказал Эдвард и поднял стакан. — За здоровье наших внуков! Где бы мы были без них?
Уильям Монтегью обозвал себя дураком. Фитцжеральдов было так много, что он никогда не думал о преемственности. Почему ему раньше ни разу не пришло в голову, что старший сын Шеймуса О'Тула — наследник Эдварда Фитцжеральда и, следовательно, следующий граф Килдэрский? Почти готовый план появился у него в голове. Почему бы не устроить помолвку его дочери Эмерелд с Джозефом Фитцжеральдом О'Тулом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104