— Я собирался презентовать его, э-э-э, одной даме, но, видишь ли, мы поссорились, и я оставил его в своей коллекции. А почему, мой мальчик, ты спрашиваешь?
Алек ответил уклончиво, но приберег сведения в памяти.
Голос мастера, дающего пояснения к проекту, вдруг зазвучал приглушенно — что-то вдалеке привлекло его внимание.
Алек, нахмурившись, проследил за его взглядом. И сразу ощутил, как похолодело внутри, глаза сузились. Вдоль изогнутой полумесяцем дороги, которая окаймляла сад перед павильоном, ехала черная, отделанная серебром прогулочная коляска, увлекаемая шестью черными же лошадьми с белыми плюмажами на головах. Коляску сопровождал эскорт казаков в полном обмундировании.
Курков.
Итак, передышка закончилась. Враг появился на сцене. Появился с обычной помпой. И как раз вовремя — завтра состоится бал у графини Ливен. Сердце Алека заколотилось.
Бекки.
Надо возвращаться. Предупредить ее. Убедиться, что она надежно спрятана. Алек еще не знал, как будет смотреть ей в глаза, но это сейчас не так важно, главное — ее безопасность.
Он даже не стал придумывать оправдания для друзей, просто коротко попрощался, пробормотал извинения и пошел прочь, не обращая внимания на многочисленные скульптуры вокруг.
— Алек! — позвал его Форт.
— Найт, ты куда? — крикнул Раш. Алек не отвечал, он даже не оглянулся.
Прыгнув в наемный фаэтон, он стегнул пару гнедых кобыл, и через мгновение по булыжной мостовой весело зацокали лошадиные копыта. Алек понимал, что его поспешное бегство выглядит очень странно, но позже найдется время для извинений. У него и без этого достаточно неприятностей: что-то скажет Бекки, когда он войдет в дверь?
Бекки не сказала ничего.
До того, как все это произошло, она собиралась провести время обычным образом. Убрать в кухне. Приготовить соус для пудинга. Довязать пинетки для младенца. Но после скандала не сделала ничего.
Как только Алек ушел, Бекки поднялась в их спальню. Расстроенная и обиженная, она села в кресло и задумалась, искренне удивляясь случившемуся.
Прислушиваясь к шуму на улице и ожидая возвращения Алека, Бекки все время старалась унять свои страхи и уговаривала себя дождаться его объяснений.
Наконец она услышала, что по улице грохочут колеса, и через несколько минут в комнату вошел Алек.
Бекки сидела в кресле, скрестив ноги и положив руки на подлокотники. Ее холодный взгляд устремился к его лицу. Алек, немного бледный, вошел, не поднимая на нее глаз, снял фрак.
— Я вернулся.
— Вижу.
Заслышав ее бесстрастный голос, Алек оглянулся, присел на кровать и положил фрак рядом. Держась на почтительном расстоянии, он привалился к столбику балдахина в нескольких футах от Бекки, сложил на груди руки и принялся рассматривать ковер. Бекки чувствовала, с каким напряжением он пытается отыскать какую-нибудь нейтральную тему. Сама она не прерывала молчания, а с некоторым удовольствием наблюдала, как он корчится в муках.
Глаза Алека прятались за пологом темных ресниц, но Бекки видела: его осторожный взгляд полон надежды на примирение, однако упрямо стиснутые челюсти говорили, что еще не готов давать объяснения.
«Ну, это мы еще посмотрим».
— В город приехал Курков, — осторожно сообщил он. — Тебе снова придется быть очень внимательной и не выходить из дома.
— Прекрасно.
Алек облизнул губы и опустил голову, белокурые пряди упали ему на глаза.
— Что ты слышала?
— Недостаточно, чтобы понять, в чем дело.
Алек поднялся на ноги, отошел к окну. Невидящими глазами стал смотреть на залитую солнцем улицу.
— Бекки, то, что было между мной и Евой, — оконченная глава моей жизни. Я не желаю к ней ни возвращаться, ни обсуждать ее.
— Алек, почему ты не расскажешь мне, в чем дело? Расскажи, и забудем об этом.
Он посмотрел на нее, сузив глаза от смятения.
— Если бы ты только послушалась меня и осталась на месте, как я просил, всего этого можно было бы избежать.
— Значит, это я виновата? — воскликнула Бекки и вскочила на ноги. — Ты сказал, что пришли твои друзья. Но когда я проходила мимо гостиной, то услышала, что ты вместо этого разговариваешь с женщиной. Что я должна была подумать?
— Так вот почему ты все поставила на карту? — Сложив руки на груди, он присел на подоконник. — Из-за дурацкой женской ревности?
У Бекки отвисла челюсть.
— Ты невозможен! — Она сделала шаг к Алеку. — Прекрати все выворачивать наизнанку, как будто это я сделала что-то дурное, только бы не рассказывать мне, что действительно произошло!
— Ева дурная женщина. И я временами был дурным человеком, но сейчас все это кончено. Я не собираюсь пресмыкаться, и ты должна принять мои извинения, если хочешь, чтобы мы были вместе.
Бекки пораженно смотрела на Алека, потом покачала головой и вышла из комнаты.
Да, невеселое положение.
Каким-то чудом ему повезло. Бекки слышала недостаточно, чтобы сложить кусочки головоломки и выяснить всю эту грязную историю. Теперь Алек оказался перед необходимостью рассказывать все сам. А этого сделать он не мог. Ему было стыдно. И он боялся потерять Бекки, если она узнает правду. Пусть он игрок, но сейчас рисковать не будет. Слишком ценно для него то, что они нашли вдвоем.
К несчастью, в течение следующих двух дней он обнаружил, что если не заговорит, не выложит все до конца, то также рискует потерять ее. Он даже не был уверен, что их помолвка еще остается в силе, и, честно говоря, боялся спросить.
С каждым часом, пока Алек размышлял, что теперь делать, и пока его растерянные мысли носились все по тому же замкнутому кругу — «да… нет… расскажи ей… держи рот на замке», — он чувствовал, как ускользает между пальцев возникшая между ними душевная близость.
В последние часы перед балом у графини Ливен они жили под одной крышей как чужие люди. Это было ужасно. Если все пойдет по плану, то скоро, может быть, через несколько дней, он передаст ей дорогой ее сердцу Толбот-Холл, и что дальше? Вот над чем думал Алек, закончив одеваться к балу и одиноко вышагивая по гардеробной.
Вскоре Алек уже пробирался сквозь толпу бального зала в компании Форта и Драксингера. Четверка законодателей моды превратилась на сегодня в трио. Рашфорд лежал с головной болью, которая не оставляла его после вчерашней невоздержанности в питье.
Сотни мерцающих свечей блестели в великолепной люстре обширного зала приемов, где графиня Ливен, жена русского посла и хозяйка модного салона, давала один из своих неподражаемых балов.
Вдоль светло-зеленых стен выстроились белые колонны. В стекле сводчатых окон отражались бесчисленные огни. Над залом нависала галерея, где размещались музыканты, развлекавшие весьма привередливое собрание. Головы с плюмажами покачивались в такт мелодии. Драгоценности сверкали на благородных шеях, в ушах, на пальцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Алек ответил уклончиво, но приберег сведения в памяти.
Голос мастера, дающего пояснения к проекту, вдруг зазвучал приглушенно — что-то вдалеке привлекло его внимание.
Алек, нахмурившись, проследил за его взглядом. И сразу ощутил, как похолодело внутри, глаза сузились. Вдоль изогнутой полумесяцем дороги, которая окаймляла сад перед павильоном, ехала черная, отделанная серебром прогулочная коляска, увлекаемая шестью черными же лошадьми с белыми плюмажами на головах. Коляску сопровождал эскорт казаков в полном обмундировании.
Курков.
Итак, передышка закончилась. Враг появился на сцене. Появился с обычной помпой. И как раз вовремя — завтра состоится бал у графини Ливен. Сердце Алека заколотилось.
Бекки.
Надо возвращаться. Предупредить ее. Убедиться, что она надежно спрятана. Алек еще не знал, как будет смотреть ей в глаза, но это сейчас не так важно, главное — ее безопасность.
Он даже не стал придумывать оправдания для друзей, просто коротко попрощался, пробормотал извинения и пошел прочь, не обращая внимания на многочисленные скульптуры вокруг.
— Алек! — позвал его Форт.
— Найт, ты куда? — крикнул Раш. Алек не отвечал, он даже не оглянулся.
Прыгнув в наемный фаэтон, он стегнул пару гнедых кобыл, и через мгновение по булыжной мостовой весело зацокали лошадиные копыта. Алек понимал, что его поспешное бегство выглядит очень странно, но позже найдется время для извинений. У него и без этого достаточно неприятностей: что-то скажет Бекки, когда он войдет в дверь?
Бекки не сказала ничего.
До того, как все это произошло, она собиралась провести время обычным образом. Убрать в кухне. Приготовить соус для пудинга. Довязать пинетки для младенца. Но после скандала не сделала ничего.
Как только Алек ушел, Бекки поднялась в их спальню. Расстроенная и обиженная, она села в кресло и задумалась, искренне удивляясь случившемуся.
Прислушиваясь к шуму на улице и ожидая возвращения Алека, Бекки все время старалась унять свои страхи и уговаривала себя дождаться его объяснений.
Наконец она услышала, что по улице грохочут колеса, и через несколько минут в комнату вошел Алек.
Бекки сидела в кресле, скрестив ноги и положив руки на подлокотники. Ее холодный взгляд устремился к его лицу. Алек, немного бледный, вошел, не поднимая на нее глаз, снял фрак.
— Я вернулся.
— Вижу.
Заслышав ее бесстрастный голос, Алек оглянулся, присел на кровать и положил фрак рядом. Держась на почтительном расстоянии, он привалился к столбику балдахина в нескольких футах от Бекки, сложил на груди руки и принялся рассматривать ковер. Бекки чувствовала, с каким напряжением он пытается отыскать какую-нибудь нейтральную тему. Сама она не прерывала молчания, а с некоторым удовольствием наблюдала, как он корчится в муках.
Глаза Алека прятались за пологом темных ресниц, но Бекки видела: его осторожный взгляд полон надежды на примирение, однако упрямо стиснутые челюсти говорили, что еще не готов давать объяснения.
«Ну, это мы еще посмотрим».
— В город приехал Курков, — осторожно сообщил он. — Тебе снова придется быть очень внимательной и не выходить из дома.
— Прекрасно.
Алек облизнул губы и опустил голову, белокурые пряди упали ему на глаза.
— Что ты слышала?
— Недостаточно, чтобы понять, в чем дело.
Алек поднялся на ноги, отошел к окну. Невидящими глазами стал смотреть на залитую солнцем улицу.
— Бекки, то, что было между мной и Евой, — оконченная глава моей жизни. Я не желаю к ней ни возвращаться, ни обсуждать ее.
— Алек, почему ты не расскажешь мне, в чем дело? Расскажи, и забудем об этом.
Он посмотрел на нее, сузив глаза от смятения.
— Если бы ты только послушалась меня и осталась на месте, как я просил, всего этого можно было бы избежать.
— Значит, это я виновата? — воскликнула Бекки и вскочила на ноги. — Ты сказал, что пришли твои друзья. Но когда я проходила мимо гостиной, то услышала, что ты вместо этого разговариваешь с женщиной. Что я должна была подумать?
— Так вот почему ты все поставила на карту? — Сложив руки на груди, он присел на подоконник. — Из-за дурацкой женской ревности?
У Бекки отвисла челюсть.
— Ты невозможен! — Она сделала шаг к Алеку. — Прекрати все выворачивать наизнанку, как будто это я сделала что-то дурное, только бы не рассказывать мне, что действительно произошло!
— Ева дурная женщина. И я временами был дурным человеком, но сейчас все это кончено. Я не собираюсь пресмыкаться, и ты должна принять мои извинения, если хочешь, чтобы мы были вместе.
Бекки пораженно смотрела на Алека, потом покачала головой и вышла из комнаты.
Да, невеселое положение.
Каким-то чудом ему повезло. Бекки слышала недостаточно, чтобы сложить кусочки головоломки и выяснить всю эту грязную историю. Теперь Алек оказался перед необходимостью рассказывать все сам. А этого сделать он не мог. Ему было стыдно. И он боялся потерять Бекки, если она узнает правду. Пусть он игрок, но сейчас рисковать не будет. Слишком ценно для него то, что они нашли вдвоем.
К несчастью, в течение следующих двух дней он обнаружил, что если не заговорит, не выложит все до конца, то также рискует потерять ее. Он даже не был уверен, что их помолвка еще остается в силе, и, честно говоря, боялся спросить.
С каждым часом, пока Алек размышлял, что теперь делать, и пока его растерянные мысли носились все по тому же замкнутому кругу — «да… нет… расскажи ей… держи рот на замке», — он чувствовал, как ускользает между пальцев возникшая между ними душевная близость.
В последние часы перед балом у графини Ливен они жили под одной крышей как чужие люди. Это было ужасно. Если все пойдет по плану, то скоро, может быть, через несколько дней, он передаст ей дорогой ее сердцу Толбот-Холл, и что дальше? Вот над чем думал Алек, закончив одеваться к балу и одиноко вышагивая по гардеробной.
Вскоре Алек уже пробирался сквозь толпу бального зала в компании Форта и Драксингера. Четверка законодателей моды превратилась на сегодня в трио. Рашфорд лежал с головной болью, которая не оставляла его после вчерашней невоздержанности в питье.
Сотни мерцающих свечей блестели в великолепной люстре обширного зала приемов, где графиня Ливен, жена русского посла и хозяйка модного салона, давала один из своих неподражаемых балов.
Вдоль светло-зеленых стен выстроились белые колонны. В стекле сводчатых окон отражались бесчисленные огни. Над залом нависала галерея, где размещались музыканты, развлекавшие весьма привередливое собрание. Головы с плюмажами покачивались в такт мелодии. Драгоценности сверкали на благородных шеях, в ушах, на пальцах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81