У тебя нет выбора, – тихо пригрозил он и добавил: – А теперь иди спать.
Чувствуя себя так, будто ей только что нанесли удар в солнечное сплетение, Анна медленно вышла из зала. Грэм никогда не бросал слов на ветер, и она это знала. Он овладеет ею, если понадобится, овладеет силой или выбросит ее с Челси из дома.
Стоял студеный декабрь. У нее было ровно пять фунтов и больше ничего. И не было в мире места, куда бы она могла пойти со своим ребенком.
Анна поплотнее закуталась в плащ и вздрогнула: что-то твердое ударило ее в бедро. Она вдруг вспомнила об изумрудах, спрятанных в кармане. Она должна была вернуть их, отнести в библиотеку...
И вдруг у нее появилась мысль... мысль столь греховная! Вероятно, она была подсказана самим дьяволом, завладевшим ее сознанием.
В кармане чужого плаща было спрятано целое состояние – изумруды, о которых не знал никто, кроме Господа.
Их украл незнакомец. Если обнаружат их пропажу, будут винить его. И если она будет держать рот на замке, никому и в голову не придет связать ее с ними.
Он бежал и вряд ли еще когда-нибудь появится поблизости от Гордон-Холла. Его не накажут за это преступление.
Воровать грешно, но грешно и согласиться на домогательства Грэма. И возможно, воровство было меньшим из двух зол. И уж разумеется, нести бремя этого греха будет легче.
И чудо, о котором она молила, было у нее в руках.
7
Джулиан Чейз скакал сквозь ледяную ночь как кентавр. Пригнувшись к холке Самсона, сжимая коленями вздымающиеся черные бока жеребца, он вполне мог бы сойти за неотъемлемую часть лошади. Он научился ездить верхом гораздо раньше, чем ходить, как и большинство цыганских детей. И не впервые эта инстинктивная связь с животным сослужила ему хорошую службу. Улюлюкающие преследователи, отправленные вслед за ним его «любимым» единокровным братом, уже остались далеко позади. Через несколько миль он будет свободен.
Но, черт возьми, как у него болела голова! Эта боль была нестерпимой, она ослепляла его, мешала думать. Какого черта эта маленькая мегера так его саданула? Невозможно было представить, что эта фитюлька, миниатюрная и хрупкая, могла нанести столь сокрушительный удар.
И кто же она такая, черт возьми? Он только понял, что не жена Грэма. В Лондоне он видел леди Ридли дважды, и еще тогда, когда совершил разведывательную экспедицию в Гордон-Холл. Она была довольно красивой женщиной, высокой и полногрудой. И громкоголосой. Судя по всему, она весьма высокого мнения о себе, но ничуть не походила на ангела. Ангел... вдруг превратился в дикую кошечку и так огрел его по голове!
У этой красавицы светлые волосы и глаза зеленые, как трава. По какой-то причине этот образ разбудил в нем неясные воспоминания, но о чем или о ком, он не смог бы ответить. К тому же голова у него болела просто невыносимо.
Неожиданно из темноты выросла стена футов на шесть, скрывавшаяся за деревьями.
Джулиан даже не заметил ее, пока Самсон не приблизился к ней вплотную. Он легко перескочил через нее, приземлившись по ту сторону и почти не замедлив движения. Но вот у Джулиана от этого полета голова разболелась еще больше. Он попытался умерить прыть Самсона и немного замедлил движение. На мгновение Джулиан покачнулся в седле и чуть было не потерял сознание, но он не мог себе этого позволить, если хотел остаться целым и невредимым.
Если бы он потерял сознание, то почти наверняка выпал бы из седла. И тогда люди Грэма обязательно догнали и захватили бы его.
Лучше было пустить себе пулю в лоб, чем попасть в руки людям, верным его брату.
Словно белка, Самсон перескочил через бревно, лежащее на тропинке. И снова голову Джулиана пронзила слепящая боль.
«Боже милостивый! Неужели эта трижды проклятая девчонка ухитрилась расколоть мой череп?»
Но Джулиан подумал, что ему все-таки повезло, и он легко отделался. Если б его братцу посчастливилось поймать его, положение было бы намного хуже. Грэм ненавидел его с той самой минуты, как узнал о существовании своего единокровного брата. А произошло это восемнадцать лет назад, когда Джулиану исполнилось всего шестнадцать, а Грэму – двенадцать.
Джулиан, конечно же, поступил слишком дерзко, отправившись в Гордон-Холл, чтобы встретиться со своим предполагаемым отцом и узнать правду об обстоятельствах своего рождения. Его бабушка всегда говорила, что Джулиан – законный наследник лорда, потому что ее дочь Нина была законной женой графа, а вовсе не любовницей. Именно у Джулиана были все преимущества на наследство. Но в те времена Джулиан был всего лишь восьмилетним мальчиком, жаждавшим отцовской любви. А вот в шестнадцать лет он уже считал себя взрослым мужчиной. Он жил своим умом и отстаивал свои права кулаками в самых гнусных трущобах Лондона и был способен постоять за себя.
Но все случилось совсем не так, как ожидал Джулиан, ведь он был слишком юн и горяч. Джулиан был допущен слугами не далее передней. Отец ледяным тоном приказал ему убираться из своих владений и никогда больше не возвращаться. Джулиан сделал было попытку возразить, но старый лорд вытолкал его, после чего последовала перебранка, а в конце концов набежало с полдюжины слуг со здоровенными дубинками. Они принялись избивать Джулиана, превратив его в кровавое месиво, а потом по приказу лорда Ридли выбросили почти бесчувственного на дорогу.
Вот тогда-то к нему и подбежал пухлый юнец. Плюнув в его разбитое лицо, он злобно прошипел: «Цыганский ублюдок!» Его бледно-голубые глаза уже тогда сверкали лютой ненавистью. Это и был Грэм. И вот прошло уже много лет, а Грэм все еще продолжал его ненавидеть.
Джулиан подозревал, что тот его почему-то боится. Видимо, Грэм каким-то образом узнал о том, что Джулиан – законный отпрыск старого графа, а не побочный сын. Грэм очень хотел увидеть своего брата расстрелянным или повешенным за кражу, ведь он бы не только успокоился, но и испытал бы от этого злорадное удовлетворение.
Для Джулиана было большой глупостью появиться во владениях Грэма, но изумруды принадлежали изгнанному сыну, и он хотел их получить.
Он хотел получить «доказательство», которое таили в себе эти драгоценности.
Бабушка всегда говорила, что ее девочка Нина никогда бы не легла в постель с мужчиной, если б не состояла с ним в браке. Понимая, что такое материнские чувства, Джулиан относился к этим утверждениям с известной долей недоверия. Но вскоре после смерти старого графа он получил анонимную записку, в которой была только одна фраза: «Доказательство – изумруды».
Он понятия не имел, от кого пришла эта весть и что она значила, но об изумрудах ему слышать уже доводилось.
Изумруды принадлежали цыганскому клану Рахминовых, главой которого был дед Джулиана. Точно никто не знал, как кочевое племя завладело этими сокровищами, но у Джулиана были подозрения на этот счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Чувствуя себя так, будто ей только что нанесли удар в солнечное сплетение, Анна медленно вышла из зала. Грэм никогда не бросал слов на ветер, и она это знала. Он овладеет ею, если понадобится, овладеет силой или выбросит ее с Челси из дома.
Стоял студеный декабрь. У нее было ровно пять фунтов и больше ничего. И не было в мире места, куда бы она могла пойти со своим ребенком.
Анна поплотнее закуталась в плащ и вздрогнула: что-то твердое ударило ее в бедро. Она вдруг вспомнила об изумрудах, спрятанных в кармане. Она должна была вернуть их, отнести в библиотеку...
И вдруг у нее появилась мысль... мысль столь греховная! Вероятно, она была подсказана самим дьяволом, завладевшим ее сознанием.
В кармане чужого плаща было спрятано целое состояние – изумруды, о которых не знал никто, кроме Господа.
Их украл незнакомец. Если обнаружат их пропажу, будут винить его. И если она будет держать рот на замке, никому и в голову не придет связать ее с ними.
Он бежал и вряд ли еще когда-нибудь появится поблизости от Гордон-Холла. Его не накажут за это преступление.
Воровать грешно, но грешно и согласиться на домогательства Грэма. И возможно, воровство было меньшим из двух зол. И уж разумеется, нести бремя этого греха будет легче.
И чудо, о котором она молила, было у нее в руках.
7
Джулиан Чейз скакал сквозь ледяную ночь как кентавр. Пригнувшись к холке Самсона, сжимая коленями вздымающиеся черные бока жеребца, он вполне мог бы сойти за неотъемлемую часть лошади. Он научился ездить верхом гораздо раньше, чем ходить, как и большинство цыганских детей. И не впервые эта инстинктивная связь с животным сослужила ему хорошую службу. Улюлюкающие преследователи, отправленные вслед за ним его «любимым» единокровным братом, уже остались далеко позади. Через несколько миль он будет свободен.
Но, черт возьми, как у него болела голова! Эта боль была нестерпимой, она ослепляла его, мешала думать. Какого черта эта маленькая мегера так его саданула? Невозможно было представить, что эта фитюлька, миниатюрная и хрупкая, могла нанести столь сокрушительный удар.
И кто же она такая, черт возьми? Он только понял, что не жена Грэма. В Лондоне он видел леди Ридли дважды, и еще тогда, когда совершил разведывательную экспедицию в Гордон-Холл. Она была довольно красивой женщиной, высокой и полногрудой. И громкоголосой. Судя по всему, она весьма высокого мнения о себе, но ничуть не походила на ангела. Ангел... вдруг превратился в дикую кошечку и так огрел его по голове!
У этой красавицы светлые волосы и глаза зеленые, как трава. По какой-то причине этот образ разбудил в нем неясные воспоминания, но о чем или о ком, он не смог бы ответить. К тому же голова у него болела просто невыносимо.
Неожиданно из темноты выросла стена футов на шесть, скрывавшаяся за деревьями.
Джулиан даже не заметил ее, пока Самсон не приблизился к ней вплотную. Он легко перескочил через нее, приземлившись по ту сторону и почти не замедлив движения. Но вот у Джулиана от этого полета голова разболелась еще больше. Он попытался умерить прыть Самсона и немного замедлил движение. На мгновение Джулиан покачнулся в седле и чуть было не потерял сознание, но он не мог себе этого позволить, если хотел остаться целым и невредимым.
Если бы он потерял сознание, то почти наверняка выпал бы из седла. И тогда люди Грэма обязательно догнали и захватили бы его.
Лучше было пустить себе пулю в лоб, чем попасть в руки людям, верным его брату.
Словно белка, Самсон перескочил через бревно, лежащее на тропинке. И снова голову Джулиана пронзила слепящая боль.
«Боже милостивый! Неужели эта трижды проклятая девчонка ухитрилась расколоть мой череп?»
Но Джулиан подумал, что ему все-таки повезло, и он легко отделался. Если б его братцу посчастливилось поймать его, положение было бы намного хуже. Грэм ненавидел его с той самой минуты, как узнал о существовании своего единокровного брата. А произошло это восемнадцать лет назад, когда Джулиану исполнилось всего шестнадцать, а Грэму – двенадцать.
Джулиан, конечно же, поступил слишком дерзко, отправившись в Гордон-Холл, чтобы встретиться со своим предполагаемым отцом и узнать правду об обстоятельствах своего рождения. Его бабушка всегда говорила, что Джулиан – законный наследник лорда, потому что ее дочь Нина была законной женой графа, а вовсе не любовницей. Именно у Джулиана были все преимущества на наследство. Но в те времена Джулиан был всего лишь восьмилетним мальчиком, жаждавшим отцовской любви. А вот в шестнадцать лет он уже считал себя взрослым мужчиной. Он жил своим умом и отстаивал свои права кулаками в самых гнусных трущобах Лондона и был способен постоять за себя.
Но все случилось совсем не так, как ожидал Джулиан, ведь он был слишком юн и горяч. Джулиан был допущен слугами не далее передней. Отец ледяным тоном приказал ему убираться из своих владений и никогда больше не возвращаться. Джулиан сделал было попытку возразить, но старый лорд вытолкал его, после чего последовала перебранка, а в конце концов набежало с полдюжины слуг со здоровенными дубинками. Они принялись избивать Джулиана, превратив его в кровавое месиво, а потом по приказу лорда Ридли выбросили почти бесчувственного на дорогу.
Вот тогда-то к нему и подбежал пухлый юнец. Плюнув в его разбитое лицо, он злобно прошипел: «Цыганский ублюдок!» Его бледно-голубые глаза уже тогда сверкали лютой ненавистью. Это и был Грэм. И вот прошло уже много лет, а Грэм все еще продолжал его ненавидеть.
Джулиан подозревал, что тот его почему-то боится. Видимо, Грэм каким-то образом узнал о том, что Джулиан – законный отпрыск старого графа, а не побочный сын. Грэм очень хотел увидеть своего брата расстрелянным или повешенным за кражу, ведь он бы не только успокоился, но и испытал бы от этого злорадное удовлетворение.
Для Джулиана было большой глупостью появиться во владениях Грэма, но изумруды принадлежали изгнанному сыну, и он хотел их получить.
Он хотел получить «доказательство», которое таили в себе эти драгоценности.
Бабушка всегда говорила, что ее девочка Нина никогда бы не легла в постель с мужчиной, если б не состояла с ним в браке. Понимая, что такое материнские чувства, Джулиан относился к этим утверждениям с известной долей недоверия. Но вскоре после смерти старого графа он получил анонимную записку, в которой была только одна фраза: «Доказательство – изумруды».
Он понятия не имел, от кого пришла эта весть и что она значила, но об изумрудах ему слышать уже доводилось.
Изумруды принадлежали цыганскому клану Рахминовых, главой которого был дед Джулиана. Точно никто не знал, как кочевое племя завладело этими сокровищами, но у Джулиана были подозрения на этот счет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79