Когда сокольничий закончил заниматься с птицей, Мериэль сказала:
– Я пришла за Чансон, чтобы вывезти ее прогуляться.
Мужчина встревоженно взглянул на хозяйку.
– Будьте осторожны, она сегодня нервничает.
– Когда я не была осторожной? – изумленно подняв брови, спросила девушка, осторожно идя по темному помещению и стараясь не побеспокоить никого из животных.
– Вы пока не испортили ни одного сокола, – милостиво согласился Эдмунд, не пытаясь скрыть дружелюбной улыбки. Сначала у него возникли некоторые сомнения по поводу такой добровольной помощницы, но со временем он убедился в ее большой любви к животным и птицам и особенном даре общения с ними, равнявшимся его собственному мастерству. Ее знаний, естественно, было недостаточно, но под его мудрым руководством пробел легко было заполнить.
Издавая тихие горловые звуки, Мериэль взяла сокола с колпаком на голове и посадила на левое запястье. Чансон заворковала от удовольствия, распушив перья и позванивая колокольчиками, затем вытянула шею, чтобы хозяйка погладила ее. Птица была одной из самых больших и благородных соколов, имевшихся в Британии, их иногда называли дворянскими соколами, потому что правом иметь их обладали только знатные землевладельцы.
Чансон была одной из двух пищавших птенцов, которых Мериэль нашла прошлой весной, когда гостила у кузины матери в южном Уэльсе. Одного сокола обучили и преподнесли лорду Теобальду в качестве благодарности за подаренное поместье. Чансон была собственностью девушки, и Мериэль любила и пестовала ее не меньше, чем Руж, погибшую два года назад.
Мериэль направилась к конюшне, где ее лошадь находилась под присмотром Эйлофа. Она приказала сменить дамское седло на мужское, которое обеспечивало устойчивое положение всадника – важнейшее условие для соколиной охоты. Усадив хозяйку в седло, Эйлоф сказал:
– Я буду готов через минуту, госпожа.
– Занимайся своими делами, я хочу ехать одна, – остудила его пыл Мериэль.
Конюх с сомнением окинул взглядом хрупкую фигурку.
– Сэру Алану не понравится ваше решение.
– Но он ведь в Нормандии и не узнает об этом, не так ли? – возразила девушка, и спорить с ней было бесполезно. – Я не выеду за пределы Эвонли, так что беспокоиться не о чем.
Все еще сомневающийся Эйлоф нашел более веский аргумент.
– Когда два графа рыскают по Шропширу, словно голодные дворняги, каждый раз устраивающие драку из-за кости, неразумно женщине одной отправляться на охоту.
– Я буду в полной безопасности – от лордов-соперников нас отделяет королевский лес, – ее губы искривились в хитрой усмешке. – Если один из них решит напасть на Эвонли, то его не остановят даже совместные усилия наших рыцарей и крестьян.
– Я беспокоюсь не о замке, а о вас, – упрямо возразил конюх. – Что, если вам встретятся разбойники?
– Ой, хватит! – Мериэль хихикнула и любовно погладила шею лошади. – Если я встречу разбойников, Розалия легко унесет меня.
Эйлоф не успел возразить, а девушка, пришпорив лошадь, уже ехала по двору, вытянув левую руку, на которой спокойно сидела Чансон – сразу чувствовалась немалая практика. Почему мужчины все время суетятся возле нее, как встревоженные старые дядюшки? А все слуги, и мужчины и женщины, обращаются со своей госпожой со смесью уважения и покровительства, что иногда раздражало Мериэль.
Проезжая мимо полей, где трудились крестьяне, девушка дружелюбно улыбалась и, отвечая на их приветствия, махала рукой в ответ. Все работники прекрасно знали, что хозяин и его сестра трудились в поте лица, ничуть не меньше их самих.
Проехав поля, Мериэль отпустила поводья, предоставив Розалии полную свободу. Ветер, несущий с собой дурманящий запах цветов, отбрасывал назад ее длинные косы и приятно холодил лицо. Девушка смеялась от удовольствия. Невозможно было представить, что такой блистательный день может таить угрозу. Каждый час свободы – это счастье, недоступное монахине. Бывшая послушница очень редко ощущала тоску по спокойной жизни Ламборна. Закрыв глаза, она вспомнила свое видение, архангела с горящим мечом, и еще раз подумала, что сделала правильный выбор.
Временами ее мучили сомнения. Сразу после отъезда из монастыря Мериэль прислуживала леди Теобальд, принимая участие в шумной, заполненной событиями жизни замка, с удовольствием выполняя приказания дружелюбной и рассеянной хозяйки, но теперь ей нравилась жизнь в Эвонли, где каждый день приносил радость и удовлетворение. За полями и обширными пастбищами лежали ничейные земли, которые возделывали за много лет до нормандского завоевания и которые Алан надеялся вновь освоить. Выехав на такое место, Мериэль, натянув поводья, остановила лошадь и сняла колпак с головы Чансон.
– Можешь поиграть, дорогуша.
Погладив шею птицы и дождавшись порыва ветра, девушка подбросила сокола. Шумно хлопая крыльями, птица взмыла ввысь, рассекая воздух редкими взмахами, явно наслаждаясь свободой. Хозяйка наблюдала за ее полетом, испытывая острую зависть и чувствуя самую настоящую боль. Нет ничего прекраснее свободного полета.
Наконец Чансон взмыла над головой Мериэль так высоко, что стала похожа на точку в небе. Затем, заметив жертву, птица замерла на мгновение и ринулась вниз, как стрела, а ветер звенел ее колокольчиками, и этот звук невозможно было спутать ни с каким другим.
Чансон была в прекрасной форме, и в сумке хозяйки нашлось место для двух зайцев, куропатки и тетерева. Короткокрылые соколы были лесными охотниками, а длиннокрылые охотились на просторе. Для них самым обычным делом был перелет на большие расстояния.
В самый разгар дня Мериэль взобралась на холм и взглянула вниз, туда, где простирался лес. Хотя раньше ей никогда не приходилось заезжать так далеко, девушка знала, что это должен быть королевский лес. Мериэль с сожалением произнесла:
– Розалия, нам надо возвращаться.
Королевские леса занимали огромные территории, и только король и его приближенные, имеющие специальное разрешение, могли охотиться там или добывать древесину. Люди терпеть не могли этот закон и старались всячески обходить его стороной, однако с известной долей опаски. Крупные землевладельцы и архиепископы платили огромные штрафы за убийство оленя из королевских лесов, а простые смертные могли даже сесть в тюрьму за поимку такого маленького существа, как заяц.
Мериэль вытащила деревянные свисток и птицу на веревке – приманку, помогающую вернуть сокола владельцу. Сначала девушка издала серию трелей, привычных для уха питомицы, затем для верности описала над головой несколько кругов привязанной на веревке птицей. Посмотрев вверх, она увидела, что Чансон начала быстро снижаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100