Тогда взрыв, сильнее предыдущих, потряс стены подземной залы, и из красной пламенной массы, окутанной дымом, поднялся страшный демон, который за три дня перед тем спас Красинского и назван был легендарным именем Твардовского. Красинский пал ниц, а потом, отрывистым голосом изложив свои жалобы на адмирала, молил помочь ему. Зловещая улыбка скользнула по лицу видения.
– Желание твое законно. Тотчас же выйди в астрал и исполни свою справедливую месть. Я же буду здесь охранять твое тело; значит, ты можешь быть спокоен. Тебя там ждут, но твой противник бессилен в борьбе с нами.
Красинский горячо поблагодарил и, достав из-за по яса большой плоский флакон, открыл его; находившаяся в нем жидкость была красная и дымилась с приятным, но очень крепким запахом, наполнившим все подземелье. Осушив флакон, он вдруг завертелся на месте с все возраставшей и под конец ставшей головокружительной быстротой. После того из места солнечного сплетения стал понемножку выделяться густой, красноватый пар, который, все усиливаясь, как бы окутал его всего; затем пар сгустился и отдалился, а тело, став тогда безжизненным и мертвенно-синим, рухнуло на стул.
Клубясь теперь уже вне круга, пурпурное облако расплылось и быстро приняло форму лежавшего человека; это был Красинский, но как будто отлитый из раскаленного металла и огненной лентой привязанный к материальному телу. По прошествии минуты астральное тело колдуна точно врезалось в стену и исчезло.
Прошло около часа, как адмирал и Ведринский стояли на своем посту. Внезапно почувствовали они какую-то непонятную истому, а комнату стал наполнять все усиливавшийся запах серы; стены, пол и мебель начали трещать, а большая восковая красная свеча в руке Георгия Львовича почти тухла. Вдруг из темных углов появились омерзительные существа, полулюди, полуживотные; они подползли к магическому кругу, сгруппировались около него и вперили в обоих свои зловеще злобные глаза, обдавая их вонючим воздухом, от которого у тех кружилась голова. В то же время на белой стене обрисовалась красноватая тень, быстро уплотнявшаяся.
У Ведринского волосы стали дыбом на голове от ужаса, но он энергично боролся со своей слабостью, бесстрашно повторяя формулы и опрыскивая воздух; но его ударил в лицо порыв зловонного воздуха и он чуть было не задохнулся. Все кружилось перед ним; книга и кропило выпали из рук, глаза закрылись и он, как сноп, повалился на пол. Падение молодого неофита сопровождал звонкий, глумливый смех; красная тень приняла теперь облик человека, отвратительная голова гримасничала с дьявольски злой усмешкой, а руки то быстро вытягивались, то сокращались.
Адмирал тоже ощущал странное оцепенение, и взгляд его прикован был к двум громадным рукам с крючковатыми, как когти, пальцами, которые постепенно приближались к магическому кругу. Замиравшим усилием воли поднес он к губам маленький золотой рожок, и раздался звонкий, гармоничный звук, который эхом унесся в даль. Послышался свист, а затем треск, словно от воды, вылитой на раскаленное железо; гигантские руки, скрючившись, отодвинулись было, но тотчас же снова приблизились и протянулись теперь уже за круг, пробуя достать Ивана Андреевича.
Но в этот миг подле него появилось белое облако, которое мгновенно сгустилось, и явился Манарма. Сноп лучей окружал голову мага, а в руке его тысячью огней сверкал крест, поднятый над головою адмирала. Поток живительного тепла, вместе с мягким освежающим ветерком, обдал того, точно по волшебству возвращая ему силу и энергию.
Двойник колдуна стремительно отступил, прижавшись к стене; но, по повелительному жесту мага, Иван Андреевич бросился стрелой и ударил в стену магическим мечом. В ту же минуту отражавшая тень человека стена залилась точно пурпурной жидкостью. Весь дом вздрогнул будто от ужасного громового удара, и все стекла венецианского окна разлетелись вдребезги.
Сметенные, словно порывом ветра, Иван Андреевич и Ведринский с силой были отброшены к противоположной стене, где и упали без чувств, а Манарма исчез.
А на дворе в это время ревел ураган; бурный ветер с корнем выворачивал деревья и вздымал тучи песка, снося все на своем пути. Наконец проливной дождь положил конец циклону.
В подземелье ничто как будто не изменилось: на жаровнях все еще горели, потрескивая, смолистая травы, а темные духи продолжали охранять лежавшее на стуле посредине металлического круга тело. Вдруг где-то вдали послышался раскат грома, и в подвал влетело белое облако, озарив его ослепительным светом. В магическом круге появилась стройная и заключенная словно в светлый шар фигура мага. Манарма встал между безжизненным телом и огромным, раскаленным точно шаром, явившимся из стены. Как стрела, направлялся он к телу, со свистом, треском и выбрасывая снопы искр. Но в ту же самую минуту из поднятой руки мага сверкнуло пламя и пересекло огненную нить, соединявшую шар с телом. В воздухе прозвенел мрачный и словно предсмертный крик, после чего все стихло, и наступила полная тьма.
Около часа прошло после страшной ночной драмы. По озеру быстро пронеслась, мелькнула лодочка с одиноким гребцом и причалила к лесистой части острова. Посетитель привязал лодку в кустах, поспешно направился к монастырским развалинам и подал сигнал о своем прибытии. Ждать ему пришлось довольно долго, и когда наконец отворился скрытый вход, то его встретил бледный, расстроенный и дрожавший карлик.
– Где Ахам? Разве он не ждет меня? – спросил прибывший, поспешно направляясь к той части подземелья, где жил Красинский.
– О, господин Бифру! Здесь произошло нечто ужасное, – пробормотал карлик. – Учитель Ахам делал великие вызывания, и я знаю, что являлся даже сам глава, а потом произошло что-то страшное. Мы с Фалько были за дверью и читали формулы, как вдруг стены задрожали так, как будто все рушилось; раздались взрывы, гром, крик и необыкновенный топот, а потом все стихло. Учитель Ахам не подает признаков жизни, а войти я не смел, – закончил, дрожа всем телом, карлик.
С нахмуренными бровями на минуту остановился Бифру перед входом в лабораторию: массивная дубовая дверь треснула во всю высоту; но затем он порывисто отворил ее. В зале было темно и стоял странный запах: смесь серы, смолы и каких-то мягких духов.
Нервно подергиваясь, Бифру с минуту простоял на пороге, а потом приказал карлику принести огня. Тот проворно зажег свечи в канделябрах и тогда можно было видеть происшедшее опустошение в лаборатории. Пол был усеян обломками мебели и инструментов, обрывками книг и одежды; металлический круг разбит был на три части, а стены точно забрызганы черным и красным; кроме того, в стене видна была большая дыра, как будто от пронизавшей ее бомбы, и посреди всего этого разрушения валялось нагое тело Красинского, лежавшего на спине, с почерневшими и словно обуглившимися конечностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Желание твое законно. Тотчас же выйди в астрал и исполни свою справедливую месть. Я же буду здесь охранять твое тело; значит, ты можешь быть спокоен. Тебя там ждут, но твой противник бессилен в борьбе с нами.
Красинский горячо поблагодарил и, достав из-за по яса большой плоский флакон, открыл его; находившаяся в нем жидкость была красная и дымилась с приятным, но очень крепким запахом, наполнившим все подземелье. Осушив флакон, он вдруг завертелся на месте с все возраставшей и под конец ставшей головокружительной быстротой. После того из места солнечного сплетения стал понемножку выделяться густой, красноватый пар, который, все усиливаясь, как бы окутал его всего; затем пар сгустился и отдалился, а тело, став тогда безжизненным и мертвенно-синим, рухнуло на стул.
Клубясь теперь уже вне круга, пурпурное облако расплылось и быстро приняло форму лежавшего человека; это был Красинский, но как будто отлитый из раскаленного металла и огненной лентой привязанный к материальному телу. По прошествии минуты астральное тело колдуна точно врезалось в стену и исчезло.
Прошло около часа, как адмирал и Ведринский стояли на своем посту. Внезапно почувствовали они какую-то непонятную истому, а комнату стал наполнять все усиливавшийся запах серы; стены, пол и мебель начали трещать, а большая восковая красная свеча в руке Георгия Львовича почти тухла. Вдруг из темных углов появились омерзительные существа, полулюди, полуживотные; они подползли к магическому кругу, сгруппировались около него и вперили в обоих свои зловеще злобные глаза, обдавая их вонючим воздухом, от которого у тех кружилась голова. В то же время на белой стене обрисовалась красноватая тень, быстро уплотнявшаяся.
У Ведринского волосы стали дыбом на голове от ужаса, но он энергично боролся со своей слабостью, бесстрашно повторяя формулы и опрыскивая воздух; но его ударил в лицо порыв зловонного воздуха и он чуть было не задохнулся. Все кружилось перед ним; книга и кропило выпали из рук, глаза закрылись и он, как сноп, повалился на пол. Падение молодого неофита сопровождал звонкий, глумливый смех; красная тень приняла теперь облик человека, отвратительная голова гримасничала с дьявольски злой усмешкой, а руки то быстро вытягивались, то сокращались.
Адмирал тоже ощущал странное оцепенение, и взгляд его прикован был к двум громадным рукам с крючковатыми, как когти, пальцами, которые постепенно приближались к магическому кругу. Замиравшим усилием воли поднес он к губам маленький золотой рожок, и раздался звонкий, гармоничный звук, который эхом унесся в даль. Послышался свист, а затем треск, словно от воды, вылитой на раскаленное железо; гигантские руки, скрючившись, отодвинулись было, но тотчас же снова приблизились и протянулись теперь уже за круг, пробуя достать Ивана Андреевича.
Но в этот миг подле него появилось белое облако, которое мгновенно сгустилось, и явился Манарма. Сноп лучей окружал голову мага, а в руке его тысячью огней сверкал крест, поднятый над головою адмирала. Поток живительного тепла, вместе с мягким освежающим ветерком, обдал того, точно по волшебству возвращая ему силу и энергию.
Двойник колдуна стремительно отступил, прижавшись к стене; но, по повелительному жесту мага, Иван Андреевич бросился стрелой и ударил в стену магическим мечом. В ту же минуту отражавшая тень человека стена залилась точно пурпурной жидкостью. Весь дом вздрогнул будто от ужасного громового удара, и все стекла венецианского окна разлетелись вдребезги.
Сметенные, словно порывом ветра, Иван Андреевич и Ведринский с силой были отброшены к противоположной стене, где и упали без чувств, а Манарма исчез.
А на дворе в это время ревел ураган; бурный ветер с корнем выворачивал деревья и вздымал тучи песка, снося все на своем пути. Наконец проливной дождь положил конец циклону.
В подземелье ничто как будто не изменилось: на жаровнях все еще горели, потрескивая, смолистая травы, а темные духи продолжали охранять лежавшее на стуле посредине металлического круга тело. Вдруг где-то вдали послышался раскат грома, и в подвал влетело белое облако, озарив его ослепительным светом. В магическом круге появилась стройная и заключенная словно в светлый шар фигура мага. Манарма встал между безжизненным телом и огромным, раскаленным точно шаром, явившимся из стены. Как стрела, направлялся он к телу, со свистом, треском и выбрасывая снопы искр. Но в ту же самую минуту из поднятой руки мага сверкнуло пламя и пересекло огненную нить, соединявшую шар с телом. В воздухе прозвенел мрачный и словно предсмертный крик, после чего все стихло, и наступила полная тьма.
Около часа прошло после страшной ночной драмы. По озеру быстро пронеслась, мелькнула лодочка с одиноким гребцом и причалила к лесистой части острова. Посетитель привязал лодку в кустах, поспешно направился к монастырским развалинам и подал сигнал о своем прибытии. Ждать ему пришлось довольно долго, и когда наконец отворился скрытый вход, то его встретил бледный, расстроенный и дрожавший карлик.
– Где Ахам? Разве он не ждет меня? – спросил прибывший, поспешно направляясь к той части подземелья, где жил Красинский.
– О, господин Бифру! Здесь произошло нечто ужасное, – пробормотал карлик. – Учитель Ахам делал великие вызывания, и я знаю, что являлся даже сам глава, а потом произошло что-то страшное. Мы с Фалько были за дверью и читали формулы, как вдруг стены задрожали так, как будто все рушилось; раздались взрывы, гром, крик и необыкновенный топот, а потом все стихло. Учитель Ахам не подает признаков жизни, а войти я не смел, – закончил, дрожа всем телом, карлик.
С нахмуренными бровями на минуту остановился Бифру перед входом в лабораторию: массивная дубовая дверь треснула во всю высоту; но затем он порывисто отворил ее. В зале было темно и стоял странный запах: смесь серы, смолы и каких-то мягких духов.
Нервно подергиваясь, Бифру с минуту простоял на пороге, а потом приказал карлику принести огня. Тот проворно зажег свечи в канделябрах и тогда можно было видеть происшедшее опустошение в лаборатории. Пол был усеян обломками мебели и инструментов, обрывками книг и одежды; металлический круг разбит был на три части, а стены точно забрызганы черным и красным; кроме того, в стене видна была большая дыра, как будто от пронизавшей ее бомбы, и посреди всего этого разрушения валялось нагое тело Красинского, лежавшего на спине, с почерневшими и словно обуглившимися конечностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122