Горло Элеоноры болело от крика, тело ослабло от дрожи. Она должна остановить это безумие. Она должна убедить братьев. Это был единственный путь спасти Ахилла от турок, которые нетерпеливо ждали внизу, в другой комнате. Мать не захотела слушать.
Никто не ответил Элеоноре. Тишину комнаты нарушали лишь голоса певцов с улицы, развлекающих по последней моде своих возлюбленных серенадами.
– Мы не можем продолжать по нашему первоначальному плану, словно ничего не изменилось, – продолжала Элеонора, переводя взгляд с одного брата на другого. – Мы не можем сделать это с невинным человеком.
Кристоф сидел на краю дивана, упершись локтями в колени и постукивая пятками о ковер. Он покраснел и посмотрел на среднего брата, Габриэля, ходившего взад-вперед у камина.
Габриэль, в свою очередь, отвел глаза от взгляда сестры и прищурился, глядя в окно.
– Проклятые мартовские коты. Каждую ночь, черт бы их побрал. Почему среди влюбленных в Вене нет никого, кто умел бы петь? – Его раны были перевязаны, но его гордость по-прежнему оставалась уязвленной.
Эндрес, который был старше Элеоноры, тихо стоял рядом с креслом их деда. Он не уклонился от ее взгляда.
– Месье Д'Ажене не похож на невинного человека. А то, что случилось на причалах, лишь подтверждает, что он опасен. – Эндрес достал ключ из кармана куртки и протянул его Элеоноре. Это был ключ от колодок Ахилла. – Мы должны это сделать. Ты сама знаешь, что мы должны.
Дед Элеоноры, сидевший у камина и куривший трубку, не произнес ни слова.
– Я не знаю ничего подобного! – закричала Элеонора. – Он мог убить обоих, Габриэля и Кристофа, но не сделал этого. Он не дьявол, который причинил нам зло! Посмотри на нас! Мы пригласили турок – турок! – в свой дом в качестве исполнителей нашего возмездия. Они ждут внизу со своим золотом, вышагивая туда-сюда, волнуясь за своего раба, которого они заберут отсюда. Мы ничем не лучше, чем проклятый Эль-Мюзир, которого нас учили ненавидеть!
– Не так громко, – сказал Кристоф театральным шепотом. – Ты разбудишь маму.
Габриэль фыркнул.
– Нас разделяют два этажа и пол крыла здания. Но не это имеет значение. Она всегда с нами, правда? По крайней мере, в этом.
– В этом, – резко бросила Элеонора. – Мы собираемся убить человека, и вы все можете называть убийство «это»?
Кристоф поддернул рукава своего костюма.
– Ты не должна говорить так, будто мы собираемся убить его.
– Разве?
– Он останется в живых, Эл, – сказал Эндрес, чтобы успокоить ее.
Элеонора закрыла глаза и откинула голову на ставень окна, внутри у нее все похолодело.
– Останется, Эндрес? – спросила она дрожащим голосом. – Если бы ты стал рабом этих усмехающихся зверей внизу, ты остался бы живым?
– Мы должны это сделать, – вновь повторил Эндрес.
– Разве ты не видишь, во что это нас превращает? – Элеонора положила руки на живот. – Это дьявол. Он превращает нас в зверей.
Эндрес с печальным видом тер ключ большим пальцем руки.
– Может быть, Элеонора. Но подумай о своей племяннице, маленькой Софии. И скоро у нас появится еще один малыш. Они, по крайней мере, будут свободны, если мы покончим с этим, и покончим сейчас. В противном случае это никогда не кончится. Габриэль, возможно, никогда не женится, так как женитьба для профессионального солдата почти равносильна ее отсутствию, но Крис, скорее всего, да. Как насчет его детей? И тебя. Ты когда-нибудь снова выйдешь замуж и захочешь иметь семью. Ты хочешь, чтобы твои сыновья и дочери просыпались по ночам, крича от дьяволов?
У Элеоноры перехватило дыхание от неожиданного удара.
– Мои сыновья и дочери! Как ты посмел заговорить об этом, чтобы оправдать тот ужас, который мы планируем! Ты знаешь, что я не смогла родить Миклошу ребенка.
Габриэль перестал ходить и посмотрел на Элеонору.
– Ты не могла родить… А что ты могла с этим поделать? После того язычника у Ниши я был удивлен, что Миклош мог быть мужем, не говоря уж о том, чтобы отцом.
Эндрес нахмурился.
– Тебе не следовало говорить о таком…
– Какой язычник? – требовательно спросила Элеонора, игнорируя слова старшего брата. – О чем это вы?
Габриэль снова начал ходить туда-сюда.
– Не имеет зна…
– О чем это вы?
Средний брат пожал плечами.
– Миклош был ранен язычником в… место, в которое мужчины не слишком любят быть раненными, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я был ошарашен, когда услышал, что он сделал тебе предложение. И был убит наповал, когда ты приняла его.
Мир, который она знала, казалось, перевернулся. Ребенок! Она могла иметь…
– Почему вы мне не говорили? Как вы могли держать подобное в тайне от меня?
Лицо Габриэля стало пунцовым.
– Чего ты так расстроилась? Миклош дал тебе состояние и положение в обществе как жене графа. Чего тебе еще надо? Поэтому в мире несколько меньше уродов. Почему это должно иметь значение? И возможности Миклоша едва заботили нас. У нас в голове были более важные вещи.
– Более важные? Более важные? – Белки глаз Элеоноры яростно блеснули. – Я женщина. И давать жизнь для меня более важно, чем отбирать ее.
Габриэль почувствовал себя неуютно от слов сестры. И, оправдываясь, пожал плечами.
– Ну это не совсем те вещи, о которых мужчина разговаривает со своей сестрой.
Эндрес откашлялся.
– Тогда почему ты говоришь о них сейчас? У нас есть другая… Эл, что с тобой?
Дети… Она могла иметь… Удивление и вихрь восторга захватили Элеонору, рассеивая ее ярость. Из глаз ее закапали слезы. Она могла иметь детей! Она могла от Ахилла иметь… Элеонора плотней сжалась. «Мой дорогой, – подумала она и, приложив ладонь ко рту, хихикнула. – Ох, дорогой».
– Эл! Что с тобой?
– Ах да, Эндрес, – ответила Элеонора, слабо смеясь. – Ах да, ах да.
– Ты плачешь, – произнес Кристоф.
– Ты смеешься, – произнес Габриэль. Эндрес неодобрительно посмотрел на нее.
– Ты плачешь и смеешься. Что это значит?
– Ничего, – ответила Элеонора, улыбаясь и кусая губу. – Ничего. Всего лишь то, что я не была так… осторожна, как, возможно, следовало.
– Что ты хочешь сказать? – спросил Кристоф. Габриэль подошел к младшему брату и отвесил ему затрещину.
– Ты понимаешь, что она хочет сказать, дубиноголовый.
– Знаю, знаю, – ответил Кристоф, потирая ухо. – Я имею в виду – от кого. Я не думал, что она с кем-то была, но… – Его голос оборвался в потрясенном молчании, и краска медленно сползла с его лица. – Боже Всевышний.
Шпага Габриэля со свистом вылетела из ножен.
– Я убью его. – И он направился к выходу.
– Нет! – закричала Элеонора. Она подбежала к двери и загородила ее спиной. – Нет, я не позволю тебе.
Габриэль остановился в двух шагах от нее.
– Прочь с дороги. Любой, кто изнасилует мою сестру, мертвец.
– Он не насиловал меня.
Глаза Габриэля сузились.
– Что ты говоришь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100