Но Ахилл поехал вперед, сердце ее слегка успокоилось, и его биение стало напоминать барабанную дробь.
Она попыталась держаться на расстоянии, как этому учил ее дедушка, но возросшее число пней в подлеске сказало ей, что они приблизились к заброшенному лагерю угольщика.
Вьющееся растение погубило стоящее впереди дерево, и его длинные стебли скрыли Д'Ажене от ее взгляда. Элеонора осторожно и медленно продвигалась вперед, сконцентрировавшись на мешающих ей побегах.
– Свидание, мадам графиня? – Граф Д'Ажене сидел на своем коне на краю поляны, глядя на нее холодными черными глазами.
– Едва ли, месье, – ответила Элеонора, смотря мимо него на поляну. Она казалась пустынной. Элеонора подъехала ближе. – По крайней мере, не для меня. Но, возможно, вы?..
Он изучал ее, прищурив глаза.
– Возможно, я… что, мадам? Вы думаете, я встречаюсь с проституткой, чтобы удовлетворить себя, пока вы не окажетесь в моей постели? – Ахилл наклонился к Элеоноре почти вплотную. – Зачем вы ехали за мной?
Резкие слова заставили Элеонору вздрогнуть. Птицы умолкли, создавалось впечатление, что в лесу наступила тишина, нарушаемая только тяжелыми ударами ее повинного сердца.
– Кажется, я последовала за вами просто так. – Элеонора посмотрела на мирную поляну. Она оказалась дурой. Ей следовало бы знать, что Рашаны больше болтают, чем делают. – Я думала…
Д'Ажене схватил ее голову и закрыл ей рот рукой.
– Вниз. – Он перекинул ногу через круп коня и спрыгнул на землю, увлекая Элеонору за собой как раз в тот момент, когда пистолетный выстрел ворвался в тишину. Пуля врезалась в рядом стоящее дерево. Граф толкнул ее за ствол, потом хлестнул лошадей, посылая их в лес.
Прислонившись спиной к дереву, он вытащил шпагу. Д'Ажене посмотрел на Элеонору через разделявшее их пространство.
– Вы думали – что, мадам?
– Д'Ажене, я… – начала Элеонора, но ее слова были прерваны грубым смехом с поляны.
– Не прячьтесь, не прячьтесь, месье, – раздался хриплый голос. – Вы пришли встретиться с вашим ве-е-ер-ным слугой, а? Тогда идите сюда. Он с нетерпением ждет вас.
Граф негромко выругался.
– Жан-Батист. – Его взгляд надолго задержался на Элеоноре. Она задрожала от злости, увидев в них презрение. – Вы стоите человеческой жизни? – горько спросил Ахилл.
– Нет! Я…
– Согласен, мадам. – Он напрягся, словно пружина. – Подождите, – хрипло прошептала Элеонора. – Я думаю, у него есть еще один пистолет.
– Я тоже. Есть еще что-нибудь, о чем вы хотите меня предупредить?
Шея Элеоноры побагровела. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь – что? – затем отрицательно покачала головой.
Д'Ажене вышел из-за дерева, держа наготове шпагу.
– Будьте осторожны, – прошептала она, зная, что он ее не услышит.
Элеонора посмотрела сквозь листву. Трое крепких мужчин ожидали Д'Ажене. Они стояли полукругом вокруг одного, державшего нож у горла юноши. В животе у Элеоноры что-то сжалось. Эти люди относились к тем, которых она часто видела после войн. Безжалостные, развязные, кичащиеся своей бесконечной надменностью, которую они выбрали в качестве слабого утешения жестокости.
С болью в сердце из-за того, что она допустила это, Элеонора проглотила ком, образовавшийся в пересохшем горле.
– Видишь? – сказал Д'Ажене тот, который держал его слугу. – Вот он. Ждет как верный и преданный раб.
– Он слуга, а не раб, – обходительно ответил Д'Ажене. Мужчина фыркнул и бросил:
– Одно и то же. Теперь бросай свой фруктовый нож и дай возможность Тилло показать тебе прекрасную веревку, которую мы приобрели в Марселе. – Он указал на человека с пистолетом.
Шпага Д'Ажене не шевельнулась. Мужчина хмыкнул:
– Этот старый толстяк, любитель мальчиков, что заплатил нам, сказал, чтобы ты был связан ласково и нежно, как новогодний подарок. – Он поднес нож к горлу слуги так близко, что, если бы даже юноша глотнул, лезвие порезало бы его. – Но бывают разные случаи. Так ведь, месье? Тилло…
– Нет, – прошептала Элеонора.
Почему она не предупредила его? Скрытая вина безжалостно заплясала внутри нее. Ее руки тряслись, когда она лезла в карман достать спрятанный пистолет.
Д'Ажене не поддался уговорам, он стоял твердо, широко расставив ноги. На первый взгляд, он не двигался совсем. И еще, он вдруг показался ей туго сжатой пружиной. У Элеоноры волосы встали дыбом.
Она подняла пистолет и прицелилась. Высокое мускулистое тело графа частично загораживало линию выстрела по тому, которого звали Тилло. Оставалось животное, которое держало Жана-Батиста. Элеонора прикрыла левый глаз и прищурилась.
Бандит был одет в ношеную многослойную грязную одежду. «Разумная защита», – подумала Элеонора. Пуля могла застрять в одежде, а она ошибиться и не попасть в закрытое одеждой тело. Но было одно место, которое он не мог спрятать. Между глаз. Элеонора прицелилась… И выстрелила.
Голова мужчины откинулась назад.
Сквозь едкий пороховой дым Элеонора увидела, что Д'Ажене даже не стал избегать боя. Он наскочил на Тилло, шпага свистнула рядом с пистолетом. Удар едва успел отразиться на лице того, а клинок уже вошел ему в сердце.
Оставшийся негодяй атаковал графа шпагой. Он был неумел, и это делало его опасным. Д'Ажене был быстр и способен парировать жестокие удары, нацеленные на него. Сапоги дерущихся взметали комья гниющих листьев, их ругань и хрипы заполнили поляну.
Жан-Батист резко упал на землю, когда рука убитого внезапно разжалась. Он с трудом встал на ноги, как раз когда противник Д'Ажене безжизненно рухнул к его ногам.
На них опустилось молчание. Элеонора непроизвольно начала дрожать. Поблизости раздался безошибочный звук рвоты. Она закрыла глаза и стиснула зубы, предотвращая собственную тошноту. «Святой Стефан, я убила человека». Теперь она знала, что такое преднамеренное убийство.
– Жан-Батист, – услышала она голос Д'Ажене.
– Прошу прощения, месье, – ответил юноша. – Я уже оправился. – Элеонора бессознательно напряглась, готовясь услышать страх, даже ужас – не уважение – в словах паренька. Она повернулась посмотреть на хозяина, озабоченно склонившегося над своим слугой.
– Юноша поднялся на ноги, вытер лицо и, качаясь, поклонился Д'Ажене сел на ближайший пень и, махнув рукой Жану-Батисту, предложил ему сделать то же самое.
– Садись и опусти голову между ног.
После еще одного качающегося поклона слуга сел, но сел робко, на край.
– Опусти голову.
– Но, месье! – вскричал Жан-Батист.
– Вниз.
Слуга подчинился, потом добавил приглушенным голосом:
– Я бы никогда не простил себе, если бы вас ранили.
Граф потер легкий порез на тыльной стороне ладони.
– И я бы не простил тебе. Теперь рассказывай, как это все случилось.
Юноша поднял голову, его лицо приобрело нормальный цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Она попыталась держаться на расстоянии, как этому учил ее дедушка, но возросшее число пней в подлеске сказало ей, что они приблизились к заброшенному лагерю угольщика.
Вьющееся растение погубило стоящее впереди дерево, и его длинные стебли скрыли Д'Ажене от ее взгляда. Элеонора осторожно и медленно продвигалась вперед, сконцентрировавшись на мешающих ей побегах.
– Свидание, мадам графиня? – Граф Д'Ажене сидел на своем коне на краю поляны, глядя на нее холодными черными глазами.
– Едва ли, месье, – ответила Элеонора, смотря мимо него на поляну. Она казалась пустынной. Элеонора подъехала ближе. – По крайней мере, не для меня. Но, возможно, вы?..
Он изучал ее, прищурив глаза.
– Возможно, я… что, мадам? Вы думаете, я встречаюсь с проституткой, чтобы удовлетворить себя, пока вы не окажетесь в моей постели? – Ахилл наклонился к Элеоноре почти вплотную. – Зачем вы ехали за мной?
Резкие слова заставили Элеонору вздрогнуть. Птицы умолкли, создавалось впечатление, что в лесу наступила тишина, нарушаемая только тяжелыми ударами ее повинного сердца.
– Кажется, я последовала за вами просто так. – Элеонора посмотрела на мирную поляну. Она оказалась дурой. Ей следовало бы знать, что Рашаны больше болтают, чем делают. – Я думала…
Д'Ажене схватил ее голову и закрыл ей рот рукой.
– Вниз. – Он перекинул ногу через круп коня и спрыгнул на землю, увлекая Элеонору за собой как раз в тот момент, когда пистолетный выстрел ворвался в тишину. Пуля врезалась в рядом стоящее дерево. Граф толкнул ее за ствол, потом хлестнул лошадей, посылая их в лес.
Прислонившись спиной к дереву, он вытащил шпагу. Д'Ажене посмотрел на Элеонору через разделявшее их пространство.
– Вы думали – что, мадам?
– Д'Ажене, я… – начала Элеонора, но ее слова были прерваны грубым смехом с поляны.
– Не прячьтесь, не прячьтесь, месье, – раздался хриплый голос. – Вы пришли встретиться с вашим ве-е-ер-ным слугой, а? Тогда идите сюда. Он с нетерпением ждет вас.
Граф негромко выругался.
– Жан-Батист. – Его взгляд надолго задержался на Элеоноре. Она задрожала от злости, увидев в них презрение. – Вы стоите человеческой жизни? – горько спросил Ахилл.
– Нет! Я…
– Согласен, мадам. – Он напрягся, словно пружина. – Подождите, – хрипло прошептала Элеонора. – Я думаю, у него есть еще один пистолет.
– Я тоже. Есть еще что-нибудь, о чем вы хотите меня предупредить?
Шея Элеоноры побагровела. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь – что? – затем отрицательно покачала головой.
Д'Ажене вышел из-за дерева, держа наготове шпагу.
– Будьте осторожны, – прошептала она, зная, что он ее не услышит.
Элеонора посмотрела сквозь листву. Трое крепких мужчин ожидали Д'Ажене. Они стояли полукругом вокруг одного, державшего нож у горла юноши. В животе у Элеоноры что-то сжалось. Эти люди относились к тем, которых она часто видела после войн. Безжалостные, развязные, кичащиеся своей бесконечной надменностью, которую они выбрали в качестве слабого утешения жестокости.
С болью в сердце из-за того, что она допустила это, Элеонора проглотила ком, образовавшийся в пересохшем горле.
– Видишь? – сказал Д'Ажене тот, который держал его слугу. – Вот он. Ждет как верный и преданный раб.
– Он слуга, а не раб, – обходительно ответил Д'Ажене. Мужчина фыркнул и бросил:
– Одно и то же. Теперь бросай свой фруктовый нож и дай возможность Тилло показать тебе прекрасную веревку, которую мы приобрели в Марселе. – Он указал на человека с пистолетом.
Шпага Д'Ажене не шевельнулась. Мужчина хмыкнул:
– Этот старый толстяк, любитель мальчиков, что заплатил нам, сказал, чтобы ты был связан ласково и нежно, как новогодний подарок. – Он поднес нож к горлу слуги так близко, что, если бы даже юноша глотнул, лезвие порезало бы его. – Но бывают разные случаи. Так ведь, месье? Тилло…
– Нет, – прошептала Элеонора.
Почему она не предупредила его? Скрытая вина безжалостно заплясала внутри нее. Ее руки тряслись, когда она лезла в карман достать спрятанный пистолет.
Д'Ажене не поддался уговорам, он стоял твердо, широко расставив ноги. На первый взгляд, он не двигался совсем. И еще, он вдруг показался ей туго сжатой пружиной. У Элеоноры волосы встали дыбом.
Она подняла пистолет и прицелилась. Высокое мускулистое тело графа частично загораживало линию выстрела по тому, которого звали Тилло. Оставалось животное, которое держало Жана-Батиста. Элеонора прикрыла левый глаз и прищурилась.
Бандит был одет в ношеную многослойную грязную одежду. «Разумная защита», – подумала Элеонора. Пуля могла застрять в одежде, а она ошибиться и не попасть в закрытое одеждой тело. Но было одно место, которое он не мог спрятать. Между глаз. Элеонора прицелилась… И выстрелила.
Голова мужчины откинулась назад.
Сквозь едкий пороховой дым Элеонора увидела, что Д'Ажене даже не стал избегать боя. Он наскочил на Тилло, шпага свистнула рядом с пистолетом. Удар едва успел отразиться на лице того, а клинок уже вошел ему в сердце.
Оставшийся негодяй атаковал графа шпагой. Он был неумел, и это делало его опасным. Д'Ажене был быстр и способен парировать жестокие удары, нацеленные на него. Сапоги дерущихся взметали комья гниющих листьев, их ругань и хрипы заполнили поляну.
Жан-Батист резко упал на землю, когда рука убитого внезапно разжалась. Он с трудом встал на ноги, как раз когда противник Д'Ажене безжизненно рухнул к его ногам.
На них опустилось молчание. Элеонора непроизвольно начала дрожать. Поблизости раздался безошибочный звук рвоты. Она закрыла глаза и стиснула зубы, предотвращая собственную тошноту. «Святой Стефан, я убила человека». Теперь она знала, что такое преднамеренное убийство.
– Жан-Батист, – услышала она голос Д'Ажене.
– Прошу прощения, месье, – ответил юноша. – Я уже оправился. – Элеонора бессознательно напряглась, готовясь услышать страх, даже ужас – не уважение – в словах паренька. Она повернулась посмотреть на хозяина, озабоченно склонившегося над своим слугой.
– Юноша поднялся на ноги, вытер лицо и, качаясь, поклонился Д'Ажене сел на ближайший пень и, махнув рукой Жану-Батисту, предложил ему сделать то же самое.
– Садись и опусти голову между ног.
После еще одного качающегося поклона слуга сел, но сел робко, на край.
– Опусти голову.
– Но, месье! – вскричал Жан-Батист.
– Вниз.
Слуга подчинился, потом добавил приглушенным голосом:
– Я бы никогда не простил себе, если бы вас ранили.
Граф потер легкий порез на тыльной стороне ладони.
– И я бы не простил тебе. Теперь рассказывай, как это все случилось.
Юноша поднял голову, его лицо приобрело нормальный цвет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100