Но ему не дано пестовать эту любовь, не дано срывать ее сладкие плоды. Все рухнуло и рассыпалось.
«Я больше, не желаю вас видеть! Никогда!»
Джейк вздрогнул, когда эти слова Меган эхом прокатились в пустоте, еще так недавно заполненной ничем не замутненной радостью. Возможность оказаться лицом к лицу с ее ненавистью пугала его больше, чем угроза встречи с любым вооруженным неприятелем. И все же он должен поговорить с ней, еще раз попытаться объяснить, что произошло.
– Кажется, там внизу кто-то пришел? – спросила Мег у Карла, когда тот появился в гостиной, расположенной по соседству с ее спальней.
Она сидела на диване, ее учащенное дыхание выдавало волнение. С того момента, как она заметила Джейка утром на кладбище, ее то и дело начинала бить дрожь. С какой стати ожидать его прихода? Наверняка он не посмеет переступить порог этого дома!
– Возможно, пришли знакомые твоего отца с соболезнованием, – мягко произнес Карл.
– Я должна принять их. – Мег попыталась встать, Карл присел на корточки возле дивана и взял ее за руку.
– Ни в коем случае. Ты и так достаточно пережила за эти четыре дня. Тебе необходимо отдохнуть. Кроме того, они наверняка уже закончили визит.
– А еще кто-нибудь приходил? – озабоченно спросила она.
– Из важных посетителей – никто. – Карл большим пальцем поглаживал ее запястье. На лбу обозначилась морщина. – Ты ждешь кого-то конкретно?
– В общем-то нет. Просто я думала… – неуверенно пробормотала она, не решаясь вслух произнести имя Джейка.
– Рядом со мной тебе никто не будет нужен. Запомни это. – Сказав это, Карл продолжил гладить ее руку.
Мег сжала губы, подавляя внезапно охватившее ее беспокойство. Ей нельзя попасть в полную зависимость от Карла. В последние дни он стал незаменимым: следил за тем, чтобы завесить дом черным крепом, принимал посетителей, договаривался о церемонии похорон. Ее несколько даже пугало, что он мгновенно оказывался рядом именно тогда, когда она нуждалась в нем.
– Все же меня беспокоит, – сказал Карл, вставая, – что ты таишь в себе гнев на Джейкоба Тальберта. Он стал причиной твоего несчастья, и для тебя было бы лучше дать выход своим чувствам.
Меган отвернулась. По отношению к Джейку Тальберту она ощущала не гнев. Это были и ярость, и негодование из-за его предательства, и потеря всех иллюзий, я еще что-то, чего, она и сама не могла понять. Все эти чувства перепутались и переплелись в ней.
– Я придумал прекрасный способ. – Карл взял ее за локоть и попытался поднять с дивана.
– Что такое ты придумал? – Мег недоумевала: только что он предлагал ей отдохнуть, не дав встретиться с посетителями, а теперь тянет к письменному столу…
– Ты должна написать ему письмо, – объяснил свою идею Карл. – Тальберт должен знать, как ты к нему относишься, как ты оцениваешь его халатность, пренебрежение своими обязанностями, приведшие к ужасным последствиям.
Мег нахмурилась и внимательно посмотрела на Карла. Сама по себе мысль о письме показалась привлекательной, но обвинения, высказанные Карлом в адрес Джейка, почему-то неприятно резанули слух.
– Я не уверена…
– Но ты должна хотя бы попробовать, – настаивал он.
В эту минуту в дверях гостиной появилась Сюзанна, личная служанка Меган. У нее в руках был поднос с единственным стаканом.
– Мистер Эдвардс, – сказала она с поклоном. – Я принесла лимонад, который вы приготовили для мисс Меган, сэр.
– Поставьте его сюда, – резко бросил Карл, указывая на маленький столик около дивана, – и можете идти.
Мег взглянула на служанку, поймав на себе ее взгляд – в нем читались печаль и сочувствие, но когда Сюзанна посмотрела на Карла, в нем мелькнуло что-то острое. Был ли это вызов? Или страх?
– Можете идти, – повторил Карл, раздосадованный ее задержкой.
Девушка закусила губу и быстро вышла из комнаты. Карл запер дверь и подошел к столику со стоящим на нем подносом.
В Меган вдруг заговорил инстинкт самосохранения. За последние дни она так устала, что все ее чувства притупились, и она оказалась словно внутри плотного темного кокона, куда не доходят сигналы извне. Но сейчас ей показалось, пусть не очень четко, что Карл позволяет себе слишком вольно обращаться с ее персоналом. Она пока еще находится в своем доме. Завтра острота потери смягчится, и ей придется заново выстраивать жизнь… хотя пока она понятия не имела, с чего начинать.
Пожалуй, с домашних дел.
Сегодня, однако, ей в качестве опоры нужна была уверенность Карла. Он так добр, так терпелив. И возможно, он прав – письмо Тальберту станет началом ее выздоровления.
Передней появился стакан с лимонадом.
Мег рассеянно взяла его, сделала большой глоток и сморщила нос.
– Какой странный вкус, Карл. Сладкий, но какой-то необычный. Может быть, лимоны несвежие?
– Лимоны отличные, – успокоил ее Карл. – Усталость иногда удивительно влияет на наши вкусовые ощущения. Выпей еще, Меган.
– Но я не…
– Ты должна восстановить силы, дорогая. – Карл взялся рукой за дно стакана, не дав ей опустить его, и мягко, но настойчиво держал стекло у ее рта.
Мег сделала еще один глоток, чтобы угодить ему, а лимонад не попал ей в нос.
– Прекрасно, – пробормотал он, отставляя стакан в сторону. Затем отошел, предоставив ее самой себе.
Глубоко вздохнув, Меган качала писать. После трудных первых строчек она уже не могла остановиться. Сдерживающая пружина отскочила, и эмоции вырывались на поверхность мощным фонтаном, заставляя трепетать сердце. Гнев набирал силу, подогреваемый скрипом пера по бумаге. Все ее чувства сосредоточилось на белом листке и чёрных строчках, которые его заполняли.
Переполненная едкой горечью, она предлагала Джейку забрать мечи, отвезти их в Японию и вернуть в семью Мацуды – это ее подарок, раз он не смог их честно заслужить.
Наконец Мег закончила. Все ее тело сковало напряжение. Голова кружилась, когда она смотрела на прямоугольник, заполненный неровными буквами. Внизу оставалось место для подписи.
– Думается, надо ее поставить, подпись, – сказал Карл, нагнувшись к ней через плечо. – Давай я помогу. – Взяв своей прохладной ладонью ее руку, он обмакнул кончик пера в серебряную чернильницу.
– Карл, слишком много чернил, – заметила она.
– Ничего. – Он отпустил ее руку. – Распишись, Меган.
Мег застыла, держа ручку над бумагой. Она не могла оторвать взгляда от каракулей, мало похожих на ее обычный почерк. Слова буквально дрожали от вложенной в них злости. Неужели это она обвиняла Джейка во всех смертных грехах? Теперь, когда она излила душу, ей стало легче. Но каждая строка показалась чересчур жесткой, острой; похоже было, что письмо исполняло роль хлыста – ударить побольнее, ранить.
Капля чернил упала на бумагу, словно черная слеза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88