Тут же появился Фальстаф и двинулся следом. Аларик улыбнулся своему верному хранителю, этому громадному увальню, который был беспощаден в бою и ласков, как котенок, и с теми, кого любил. Много раз они спасали друг друга от вражеских мечей. Когда Аларик присоединился к Вильгельму, Фальстаф решил защищать его и находился рядом во всех сражениях. Это был громадного роста мужчина, смуглый, с белокурыми волосами, пухлыми щеками и черными глазами, с постоянной доброжелательной улыбкой. Он не был создан для лидерства, зато был великолепным исполнителем. Четкие приказы Аларика были ему необходимы. Тем не менее это обстоятельство не мешало им оставаться друзьями. Фальстаф был горяч и порывист, Аларик — бдителен и осторожен. Фальстаф был отзывчив, и завоевать его расположение было нетрудно. Аларика годы сделали суровым. Он не выказывал своих чувств, и мало кто знал, что таил в себе взгляд его серых со стальным отливом глаз. Но феодалы, против которых он воевал с Вильгельмом в Нормандии, твердо усвоили, что меч Аларика означает смерть! Приходящие засвидетельствовать свое почтение герцогу отдавали дань уважения также и Аларику, он постоянно проявлял заботу о своих людях, был неизменно к ним справедлив и никогда не злоупотреблял властью.
— Вина, женщин и песен! — с широкой улыбкой воскликнул Фальстаф. — Аларик, Вильгельм станет королем! Перед нами лежит вся страна! Какую из лагерных гетер ты хочешь иметь сегодня? Грудастую рыжую? Блондинку? Или же ты предпочитаешь саксонскую девчонку, которую мы взяли с собой, когда прибыли в город? Ты намерен выпить, потанцевать и посмеяться?
Аларик выгнул темную бровь.
— Я мечтаю поесть и отдохнуть. Затем я хочу изучить дорогу, по которой нам предстоит идти в Лондон. А потом…
— А потом?
— А потом я, пожалуй, выпью вина с рыжей, у которой такая открытая улыбка…
— И такие пышные груди!
Аларик негромко хмыкнул. Они подошли к лошадям, сели и быстрой рысью поскакали к лагерю.
— Аларик, ведь Вильгельм даст тебе все, что ты попросишь, правда же?
Аларик пожал плечами.
— Пока что ему нечего мне давать.
— Аларик…
— Я вижу, ты никак не можешь выговорить свою просьбу. Что это, Фальстаф?
Огромный мужчина кротко улыбнулся и дотронулся до руки Аларика.
— Я испытываю жестокие муки. Я влюбился и не в силах совладать со своими чувствами.
— Боже милостивый, о чем это ты, Фальстаф?
— Я говорю о девушке, о леди, о принцессе! О дочери Гарольда. Ни у кого я не видел таких голубых глаз, таких роскошных волос, такой белоснежной кожи! Ее лицо нежнее, чем у ангела… Фигура такая стройная, гибкая, ладная. А губы — как розы! Она прекрасна, словно восходящее солнце, таинственна, словно сумерки, она…
— Довольно, довольно! — засмеялся Аларик, с любопытством глядя на друга. Было ясно; Фальстаф очаровав прекрасной строптивицей.
— Аларик, умоляю тебя! Попроси Вильгельма отдать ее мне! Я буду любить ее, буду добрым к ней. Я буду ее холить, и если она пожелает, я женюсь на ней. Аларик, если ты хочешь оказать мне какую-нибудь милость, окажи именно эту! По крайней мере поговори с Вильгельмом.
Аларик молчал, чувствуя, как гулко забилось сердце в его груди. Нет, он не мог сделать этого. Он не мог отдать ее никому, как не мог пока разобраться в собственных чувствах по отношению к дерзкой девчонке.
Наконец он заговорил:
— Она ведьма! Она презирает норманнов. Она не остановится перед тем, чтобы пустить в ход зубы и когти. Она опасна, потому что способна к подстрекательству. К тому же ты сегодня видел, как искусно она владеет оружием. Друг мой, я согласен с тем, что она красива. Но она слишком горда и непокорна. С ней ты будешь иметь одни лишь неприятности.
— Ты ее так хорошо знаешь?
— О да! Я знаю ее отлично. — Аларик знал и сладостный вкус ее поцелуя, и ярость ее сердца. Он знал, что может принести безрассудная страсть к ней. — Я встретил ее, Фальстаф, когда она была ребенком. Может, ты помнишь, как она приезжала с отцом в Нормандию.
— Еще бы! Я обожал ее издали!
— Когда в этом году Вильгельм направил меня в качестве гонца к Гарольду, я снова увидел ее..
Соприкоснулся с нею, узнал ее страсть и гнев и едва не отдал ей сердце.
— Знаешь, Фальстаф, поскольку мы явились сюда как завоеватели, у нее есть причины ненавидеть нас. Мы для нее варвары, грубые и неотесанные. «Нормандское дерьмо» — это, кажется, ее любимый эпитет.
— Я буду с ней добрым и нежным! — возразил Фальстаф. — Понимаешь, я люблю ее!
Страсть Фальстафа вызвала у Аларика странные мысли. Вероятно, Фаллон была способна заронить искру глубокого чувства в сердце каждого мужчины. Разве не испытывал он сам нечто подобное? Сколько раз он, соприкасаясь с ней, считал, что попал в ее сети?
Он вспомнил, как она сегодня действовала мечом. Вильгельм полагал, что ему предназначено судьбой заполучить Англию. А что она предназначила самому Аларику и Фаллон? Их вражда имела глубокие корни. Она началась, когда Фаллон была еще ребенком. Прошли годы, Фаллон выросла, но это ничего между ними не изменило.
Аларик покачал головой. Он понимал, что должен согласиться на просьбу Фальстафа. Надо отдать Фаллон огромному медведю, который обожал ее. Аларик не доверял себе, когда находился рядом с ней. И как бы ни называлось чувство, которое они испытывали друг к другу — страстью или ненавистью, — оно сжигало их обоих. Аларик посвятил себя делу герцога. Вместе им предстояло покорить целую страну. И ему незачем растрачивать свои силы на то, чтобы укрощать нрав принцессы и обуздывать в ней гордыню. Она уже проиграла.
Аларик сделал глубокий вдох. Ему захотелось забыть о Фаллон, запереть ее в какой-нибудь далекой башне. Он не желал больше видеть ее и испытывать опустошающее влечение.
Вильгельм отдал Фаллон ему. Она была его собственностью, и он мог распорядиться ею по своему усмотрению.
Но она дочь Гарольда, напомнил он себе. Гарольд был его другом, и он не заслуживает бесчестья после своей смерти. Зато этим он спасет жизнь Фаллон.
— Фальстаф, она твоя.
— Благослови тебя Бог!
— Но будь осторожен! — предупреждающе поднял руку Аларик. — Люби ее, лелей, будь нежным, но остерегайся, Фальстаф! Фаллон необходимо держать под стражей, пока она не поклянется в верности Вильгельму. Будь бдительным!
— Я буду, буду! — счастливо пророкотал Фальстаф. — Поехали побыстрей, неужели ты не можешь прибавить шагу! Я прикажу ее вымыть и умастить душистыми маслами! Я подам ей лучшие вина, лучшие менестрели станут петь для нее, и — клянусь! — она полюбит меня!
— Гм, — промычал Аларик. Он скрипнул зубами и проглотил комок в горле. Ему нужно позабыть про нее. Отныне она — забота Фальстафа.
Он сурово нахмурил брови и заставил себя думать о других вещах. Прежде всего необходимо смыть с себя кровь после боя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114